То, что наша смешная Дума скоро утвердит статью об оскорблении религиозных чувств, меня - приверженца теории классовой борьбы как движущей силы истории - даже радует. Потому что это окончательно расколет общество. Здесь не тот случай, когда худой мир лучше доброй ссоры.

Будет именно то, о чем с тревогой предупреждают представители общественности. Оскорбленные в своих чувствах "православные" фанатики будут требовать запрета теории Дарвина, книг Вольтера и Рабле, рисунков Жана Эффеля, произведений русской классики. И судьи будут эти требования удовлетворять. Не всегда, но будут. Если и не решатся запретить произведение классика целиком, то возбранить цитирование отдельных мест им их бог точно велел. Цитировать-то точно будут с целью обидеть и разжечь. Так сказать, по мотивам вражды и ненависти.

Дело даже не в указаниях сверху. Судьи тоже люди и имеют собственные предпочтения, которыми они и будут руководствоваться при нашей общей правовой неряшливости. А в части общества (представленной в том числе и в судебных учреждениях) определенно есть запрос на пресечение любых вольностей. Потому что распустились. Совсем страх потеряли. Никого и ничего не чтут.

Сегодня во всем мире усиливается противостояние культур: "модернизированной" и традиционной. Базовой ценностью первой является допустимость критики любого общественного явления. Вторая основана на непререкаемости авторитета господствующей элиты. Достигается эта непререкаемость сакрализацией целого ряда общественных институтов и установлений. При соприкосновении этих двух культур первая постепенно размывает, разлагает вторую. Та отвечает взрывами агрессивного фундаментализма, пытающегося разрушить основы модернизированной культуры, навязав ей силой свои нормы.

Мне - человеку левых взглядов - ведомы пороки и грехи западной индустриальной цивилизации. Когда-то, во времена ее "бури и натиска", она бесцеремонно вгрызалась в традиционные общества, не щадя никого и ничего. Теперь это возвращается ей бумерангом. Но я не готов из-за этого отказаться от той свободы, которую мне эта цивилизация, при всех ее пороках, дает. И когда люди убивают за фильм, которого не смотрели, людей, которые этот фильм не делали, сначала надо пресечь творимое ими насилие, а уж потом разбираться в правомерности их чувств. Будучи давним оппонентом Юлии Латыниной по многим фундаментальным вопросам, не могу с ней не согласиться, когда она говорит о палаче с комплексом жертвы, навязывающем нам свои правила под видом самозащиты.

В роли такой же "профессиональной жертвы" выступает сегодня и РПЦ. Общество отмалчивалось, когда церковники вторгались со своим уставом в его жизненное пространство, в пространство светской культуры. Когда требовали запретить выставки и спектакли, ввести дресс-коды, когда навязывали школе уроки закона божия. Как же, ведь РПЦ столько десятилетий была гонима! Общество отводило глаза, когда она изгоняла вузы и музеи из занимаемых ими зданий в порядке возвращения церкви ее имущества. Как же, ведь ее 100 лет назад ограбили! И с ее претензиями легко соглашались те, кто падает в обморок при одной мысли о пересмотре результатов грабежа, проходившего на протяжении двух последних десятилетий. Так вот, дальше спекулировать на крови и страданиях своих умученных от большевиков предшественников у церковников не получится.

Клерикалы постоянно жалуются на то, что церковь подвергается целенаправленной травле со стороны враждебных ей сил. Ну и России, разумеется, враждебных. Право отождествлять себя с Россией РПЦ давно присвоила себе явочным, "захватным" порядком. На самом деле все ровно наоборот. Именно РПЦ ведет не оборонительную, а наступательную войну за установление своего доминирования в обществе, своего контроля над ним, за их законодательное закрепление. В этом РПЦ пользуется всемерной поддержкой властей, а вот систематического отпора со стороны общества она до сих пор не встречала.

Многие комментаторы задаются резонным вопросом: почему наиболее шумная часть так называемых православных столь настойчиво требует особой законодательной защиты своих чувств? Они что, самая незащищенная, уязвимая часть населения? Вроде людей с ограниченными возможностями и альтернативными способностями? Ирония здесь не вполне уместна, поскольку мы столкнулись не просто с "убогими", а с агрессивным, стремящимся к экспансии меньшинством.

"Социальный опыт показывает, что постоянная готовность оскорбить существует в неразрывной связи с постоянной готовностью оскорбиться", - пишет Лев Рубинштейн. Именно таковы всевозможные хоругвеносцы-тамплиеры и прочие "православные активисты" вроде гг. Босых и Энтео. Эти люди имеют такое же отношение к изначальному христианскому вероучению, какое палачи из НКВД имели к мечте об обществе без неравенства и угнетения. Они ненавидят все живое и стремятся его по возможности запретить. Они ненавидят свободу. Особенно ярко эта их тотальная ненависть выражается в крайней нетерпимости к любым проявлениям сексуальной свободы. В наших лучших тюремно-лагерных традициях они воспринимают сексуальные отношения как форму доминирования, подавления, унижения, наказания. И сама мысль о том, что эти отношения могут быть чем-то иным, для них возмутительна и нестерпима. По сути их сообщество является орденом борьбы не со злом в этом мире, а с самим этим миром, тоталитарной сектой сатанистов. Но именно они являются ударным боевым отрядом верхушки РПЦ.

Устами своего идеолога Всеволода Чаплина эта верхушка не раз откровенно давала понять, что выступает против самих основ современной светской цивилизации, базирующейся на ценностях гуманизма эпохи Возрождения и рационализма эпохи Просвещения. Для клерикалов-реакционеров это цивилизация бездуховная, в которой нет ничего святого. Фактически церковная номенклатура вкупе с группами агрессивных "православных" фанатиков-фундаменталистов образует политическую партию ("партию фиолетовых", как таких называли до революции), борющуюся за коренное изменение всего современного общественного строя. За возвращение к общественной модели, в которой "духовность" поддерживается установленными государственной властью табу на непризнание святости государственного же культа и государственной же церкви.

Новая уголовная статья нужна "фиолетовым" не для защиты чувств верующих от оскорблений в обычном юридическом смысле этого слова. Для такой защиты и так существует статья, трактующая оскорбление как "унижение человеческого достоинства в циничной, непристойной форме, противоречащей общепринятым нравственным нормам" (например, в форме нецензурной брани). Традиционалистское сознание оскорбляется непризнанием сакральности почитаемых им объектов самим по себе, независимо от формы его выражения. И использовать новую статью будут против "выражения негативной оценки" и "создания негативного образа" как таковых, независимо от формы.

Надеюсь, практика правоприменения быстро убедит общество в бесполезности попыток "умиротворить" фундаменталистов, подчиняясь все новым их требованиям. Заставит его наконец мобилизоваться и перейти к организованному отпору наступающей клерикальной реакции. Вспомнить о том, что произносить в отношении "жертв советских гонений" как-то стеснялись. О том, что почти все церкви почти во все времена душили свободу, насаждали дикие суеверия и предрассудки. Что они либо выступали в роли угнетателей сами, либо как минимум прислуживали угнетателям, оправдывали угнетение, отравляли сознание народа ядом покорности. За редким исключением. Да были случаи, когда церкви участвовали в национально-освободительной борьбе. Но чаще мирно уживались с оккупантами, сотрудничали с ними в обмен на сохранение своего положения как части господствующей элиты. И к РПЦ это относится в полной мере. Много ли в ее истории таких праведников и подвижников, как Филипп Колычев, не побоявшийся перечить тирану?

Вот и сейчас РПЦ выступает в роли прислужницы авторитарной власти. Более того, она приветствует авторитарные тенденции. Она поддерживала грязную колониальную чеченскую войну, а сейчас поддерживает фальсификацию выборов. Это так, для начала.

Принятие уголовной статьи "о богохульстве" неизбежно усилит критику церкви, религии вообще и "православной" ереси в христианской религии в частности. "Фиолетовые" должны знать: чем больше они будут требовать применения государственного насилия для защиты своих "чувств", тем больше их чувства будут страдать. Впрочем, какие чувства? Нет у них ни чувств, ни религиозной веры. И "православие" их - не более чем политическая идеология, призванная обосновать вполне мирские социальные притязания. Аминь!