Полковник Ветер. Фото: Иван Любыш-Кирдей

С полковником Виктором Николюком, командиром 92-й отдельной механизированной бригады, больше известным под позывным "Ветер", мы впервые встретились в марте 2015 года в его штабе в городе Счастье - это пригород оккупированного Луганска на линии разграничения. Через реку от Счастья на Веселой Горе стоят войска так называемой ЛНР. Сепаратисты заняли Веселую Гору после ожесточенных боев в августе 2014 года - при активной поддержке российской реактивной артиллерии, которая стирала с лица земли села вокруг. Но продвинуться дальше им не удалось, а в сентябре первые минские соглашения зафиксировали позиции противников на тот момент. С тех пор бои в окрестностях Счастья вспыхивают время от времени, но чаще, чем артиллерия, теперь работают диверсионно-разведывательные группы. При одном из таких столкновений, в мае 2015-го, 92-я бригада задержала теперь уже широко известных российских грушников - Александра Александрова и Евгения Ерофеева.

Ветер - одна из наиболее спорных личностей среди офицеров ВСУ. Он не самый приятный собеседник, перебивает, не дослушивает, задает неудобные вопросы и иногда шокирует откровенными подробностями. В зоне ответственности своей бригады он царь и бог, вряд ли кому-то удастся проехать через крайние блокпосты без его ведома. Скорее всего это и послужило причиной его первого конфликта со сводной мобильной группой по борьбе с контрабандой через линию разграничения. Эти группы были созданы по инициативе администрации президента и некоторых волонтеров в июле 2015-го, когда контрабанда в зоне АТО приняла угрожающие масштабы. В состав групп вошли представители разных ведомств и гражданские волонтеры. Они должны отлавливать перевозчиков и тех, кто создает коридоры для провоза товаров на оккупированные территории. Один из первых выездов - и группа без соответствующих документов была остановлена на блокпосту 92-й бригады до выяснения обстоятельств. Позже волонтеры, причастные к созданию мобильных групп, обвинили Ветра в том, что в зоне его ответственности идут потоки нелегальных товаров и он, не допуская группу, пытается это скрыть. Комбриг же утверждал, что в зоне боевых действий он отвечает за безопасность и поэтому не рад непрошеным гостям. Но так как был издан соответствующий приказ штаба АТО и поступило распоряжение из АП, в Счастье и окрестности группа была допущена. Формально эта группа носила название "Счастье", но в АТО ее знали как "группу Эндрю" - по позывному Андрея Галущенко, известного волонтера, который работал в этой группе.

2 сентября рано утром в серой зоне между населенными пунктами Лобачево и Лопаскино машина "Эндрю" попала в засаду - подорвалась на мине, после чего была расстреляна неизвестными. Волонтер "Эндрю" и сотрудник фискальной службы Дмитрий Жарук погибли. Еще четверо членов группы были ранены. Обвинение в нападении, в том числе от основателей мобильных групп, бывших волонтеров, а теперь чиновников Юрия Бирюкова и Георгия Туки, посыпались в адрес 92-й бригады. В отношении комбрига Ветра и двух разведчиков "Крыма" и "Змея" военная прокуратура возбудила уголовные дела. Расследование этого резонансного дела ведется до сих пор. Ветер вины бригады не признает и подает встречные иски против прокуратуры. У 92-й бригады появился второй фронт - в прокуратуре и судах.

При этом у Ветра безупречная военная репутация, он зачастую сам ведет бойцов в бой, его ценят в Генштабе и уважают командиры, которым хоть раз приходилось с ним воевать. Николюк - абсолютный авторитет для своих подчиненных.

Мы встретились с Ветром, чтобы расспросить о подробностях задержания Ерофеева и Александрова, в котором он принимал участие лично. Но в ходе разговора узнали еще немало интересного.

- Как происходило задержание Ерофеева и Александрова?

- Был обычный день, шла плановая проверка опорных пунктов. Я выехал на пункт, который находится на счастьенском мосту. Когда уже подъезжали, по радио прошел доклад, что начался обстрел и идет бой. Мы подъехали. К тому времени уже выносили на плащ-палатке нашего военнослужащего - сержанта Пугачева. На тот момент мы еще думали, что он тяжело ранен, быстро организовали эвакуацию и отправили в больницу. Позже Пугачев скончался.

Один из бойцов на опорнике сказал, что скорее всего он в кого-то попал. Учитывая, что людей было мало, я взял автомат у своего водителя, и еще с тремя бойцами мы вышли в ту сторону, откуда было произведено нападение. Мы разделились. Те, кто пошел ниже, быстро вычислили капитана Ерофеева. Он был ранен, его разоружили и решили эвакуировать. Тут же я увидел следы, как будто кто-то тащил тело. Пошел по следу и в метрах тридцати обнаружил Александрова. Мы оказали ему медицинскую помощь, наложили жгут. Когда я к нему подходил, он попросил не стрелять в него и спросил, русский ли я. Я взял его на понт: "У нас все русские". Я, говорит, сержант Александров, 3-я бригада спецназа, город Тольятти. Тогда мы и поняли, что это российские военнослужащие.

Эвакуировали их в больницу в Счастье. Кстати, в больнице Ерофеев постоянно просил: "Полковник, не отходи от меня". Он боялся, что его сейчас распилят на органы. Уже при допросе в больнице они признались, что в их группе было четырнадцать человек, остальные остались в "зеленке". Мы быстро пополнили боекомплект и вместе с группой "Айдара" (24-й отдельный батальон ВСУ, который с июня 2014-го по июль 2015-го базировался в Луганской области. - Ред.) из шести человек выдвинулись в "зеленку". Как только зашли, нас накрыли минометы. У нас тогда было трое "трехсотых" (раненых. - Ред.). Огонь не прекращался, ранения были тяжелые, и мы решили отходить.

- Зачем они заходили? Какая цель была у этой вылазки?

- Когда я общался с Ерофеевым, он сказал, что они зашли на мост посмотреть обстановку, так как перед этим в соцсетях появилась информация, что "Айдар" покинул позиции и больше некому защищать город Счастье. Их целью было провести разведку и при благоприятных условиях захватить позиции. А группа, которая шла следом, как сказал Ерофеев, готовилась захватывать мост, Луганскую ТЭЦ (это ключи от Счастья) и в дальнейшем город.

- Защита Александрова и Ерофеева отстаивает версию, что они на момент их захвата в плен являлись сотрудниками "милиции ЛНР".

- Нет, это не так. Это проработанный определенными структурами ход с целью скрыть пребывание российских военнослужащих на территории Донбасса. Насколько мы знаем, уже теперь все российские военные прибывают сюда по документам частных военных компаний или с полным комплектом документов сотрудников "милиции ЛНР". Такие механизмы в России хорошо отработаны еще со времен Чечни. Но на момент задержания Ерофеева и Александрова они почему-то до этого еще не додумались.

- А у грушников были при себе какие-то документы?

- Нет, разведчики, как правило, с собой документов не берут. У Александрова был телефон. Там были фото его российских грамот, воинских частей, фото из Тольятти, фото семьи.

- Вы были знакомы с покойным адвокатом Грабовским?

- Виделись несколько раз в суде. Один раз, когда мы вышли из суда, у нас при журналистах состоялся разговор. Он спрашивал, почему мы не оцепили место задержания, почему не вызвали милицию, не обеспечили работу следственной группы... Я ему ответил, что когда все вокруг взрывается и стреляет, главная задача командира - сохранение жизней его солдат. Был бой. О какой милиции могла идти речь?

- Вас же уже допрашивали в суде как свидетеля. Были неожиданные вопросы?

- Неожиданным для меня был вопрос обвиняемого Ерофеева. Дело в том, что перед моим допросом в суде по делу российских грушников у меня дома украинской военной прокуратурой был произведен обыск по другому делу. Насколько я понимаю, адвокаты россиян очень хорошо знали всю подноготную следствия в отношении меня. Они задавали много вопросов, касающихся этого дела. А Ерофеев, кстати, без негатива в голосе (мне даже показалось, что это был риторический вопрос военного к военному) спросил: у вас дома обыск проводился? И еще спросил (до сих пор не понимаю к чему это, а на тот момент я вообще не понял вопроса): "Прокурор Крымский на этом обыске был?". Я ответил, что это к делу не относится.

- Как думаете, что защита хотела показать этими вопросами?

- Наверное, они хотели показать, что мы свидетельствуем под давлением военной прокуратуры и даем ложные показания. Но это не так. Если бы такое давление и было, я бы никогда не позволил себе говорить неправду.

- Вы, кстати, как-то упоминали, что давление на вас началось именно после задержания россиян.

- Да. Может, это, конечно, совпадение, но именно после задержания Ерофеева и Александрова в СМИ и соцсетях стало появляться много негативной информации о 92-й бригаде и обо мне лично. А после гибели мобильной группы это уже носило системный характер, начали открываться уголовные дела. Только в отношении меня открыто производство по пяти статьям - там и терроризм, и превышение власти, и нарушение правил поведения с оружием, и халатное отношение к службе... Я не меньше пятнадцати раз проходил полиграф. И дома, и в воинской части проводились обыски.

Создается впечатление, что за этим всем стоит кукловод и умело руководит, когда и какой информации нужно появиться. Давайте не забывать, это гибридная война: не только боевые действия, но и информационная составляющая.

- Но дело против вас и разведчиков 92-й бригады открыто не противником, а украинской военной прокуратурой, следствие вело также СБУ.

- Увы. Вывод напрашивается. Конечно, могут быть совпадения, но их слишком много. Почему-то рассматривается исключительно одна версия гибели "группы Эндрю", связанная именно с 92-й бригадой. Хотя и в СБУ, и в МВД есть материалы прослушки и другие доказательства, которые подтверждают, что была группа, которая пришла с той стороны (со стороны ЛНР. - Ред.). Почему-то преследуются именно те разведчики 92-й бригады, которые принимали участие в боевых действиях, которые задерживали Ерофеева и Александрова. Как раз они проводили спецоперацию по задержанию командира реактивного дивизиона ЛНР "Кедра" и его старшины "Саныча". Зимой 2015 года они задержали двух разведчиков с той стороны - одного элэнэровца и одного гражданина России, кадрового российского офицера Перетяко, которых впоследствии мы передали СБУ. Благодаря этим людям, которые честно воевали больше года, в зоне ответственности 92-й бригады держалась относительная стабильность.

- Вы хотите сказать, что уголовное преследование военнослужащих 92-й бригады - это месть российских спецслужб за задержание россиян?

- Скажем так: я этого не исключаю. Но с другой стороны, я более чем уверен, что приход к Вересу домой (14 марта в киевскую квартиру офицера 92-й бригады Кирилла Вереса, находившегося в зоне АТО, ворвались неизвестные, связали его жену и полуторагодовалого ребенка, устроили погром. - Ред.) - это не дело россиян. Скорее всего это была провокация со стороны людей, связанных с контрабандными потоками в АТО, потому что и Кириллу, и другим нашим военнослужащим предлагались очень большие деньги за провоз товаров через линию разграничения. Никто на это не пошел. Если такие деньги крутятся в этом регионе, я могу только предположить, о каких суммах речь идет выше.

- А сколько предлагали вам?

- Лично мне предлагали полтора миллиона гривен в неделю.

- Не раз приходилось слышать версию от сотрудников СБУ, что разросшиеся масштабы контрабанды через линию разграничения - это тоже работа спецслужб противника.

- Похоже на то. Это чеченский сценарий. Они не смогли завоевать Чечню, они ее просто купили. Точно так же, как у нас, все началось с контрабанды, потом начали покупать полевых командиров, потом склонять к сотрудничеству... В Украине у них это чаще всего не получается. Поэтому они прессуют нас информационно. Понятно, что при появлении информации о правонарушениях со стороны ВСУ военная прокуратура начинает ее рассматривать. А вот почему следователи не могут отличить вброс от реальных фактов - это уже вопрос к военным прокурорам. Не имея доказательств, но имея открытые уголовные дела, прокуратура пытается любыми способами дотянуть их до суда. Доходит до смешного, когда в основе обвинения показания "сепаров", которых мы брали в плен.

Моих разведчиков Змея и Крыма, которых обвиняют в нападении на "группу Эндрю", суд по просьбе прокуроров арестовал с явными нарушениями. А апелляционный суд принял решение их отпустить под домашний арест. Потому что доказательства их вины недостаточны, дело против них разваливается на глазах. Их обвиняют в том, что они знали местность и подрывное дело. Но должен знать каждый разведчик. Или, например, аргумент прокуратуры - в ночь перед нападением на группу у "Крыма" был выключен телефон. Так у нас здесь и связь не везде есть. Вот и все аргументы.

- Вас обвиняли в контактах "с той стороной".

- На счастьенском мосту - это наша зона ответственности - проводятся все обмены пленными с ЛНР. Так или иначе я становлюсь свидетелем этих обменов, а зачастую именно я выступаю гарантом того, что с нашей стороны не будут стрелять. Та сторона выдвинула такое условие: я выхожу вперед, становлюсь перед их блокпостом, и только тогда начинается обмен. Кроме того, чего греха таить, во время активных боевых действий многие обмены проходили на уровне полевых командиров. Да, когда сильно обстреливали город и села, мы выходили на связь с той стороной, договаривались о встрече, в ультимативной форме... предлагали им не стрелять по мирным людям. Да, после более года пребывания здесь у меня сложился определенный авторитет. Даже среди "чертей". Можно было бы много рассказать, но война еще не закончилась...

- Александров и Ерофеев далеко не первые задержанные военнослужащие на территории Донбасса. Вы тоже упоминали, что уже задерживали некоего Перетяко. Почему именно грушники вызвали такой резонанс?

- Во-первых, в период активных боев военным было просто не до пленных: их или быстро обменивали на своих, или отдавали СБУ. Под Дебальцевом россиян брали десятками, и, кстати, где они, до сих пор никто не знает. В мае 2015-го уже было потише, таких боев уже не было, поэтому это столкновение в Счастье вызвало информационную волну. Во-вторых, сразу после задержания грушников айдаровцы поспешили сделать себе на этом пиар: выложили в сеть информацию о задержании и написали, что это они их захватили. Мы, конечно, тогда получили по шапке: мол, почему докладываете, что задержали вы, если "Айдар" пишет, что они? После этого информация очень быстро разошлась.

- А попытки самостоятельно обменять пленных на своих были?

- Были. Сразу после задержания мы вышли на контакт с ЛНР с предложением обмена "один к десяти". Через час они перезвонили и предложили обмен "один к двум", но офицеров на офицеров. Мы на это не согласились, от наших условий они отказались. Времени на переговоры уже не было, задержанных нужно было оперировать, поэтому мы передали их СБУ. Через сутки со мной связались с той стороны и предложили за них "любое бабло". Я сказал, что нас не бабло интересует, а наши люди, но все равно уже поздно.

- У вас есть свое видение того, как нужно отвечать противнику в гибридной войне?

- Учимся. В условиях непрекращающихся боевых действий и преследования меня и моих подчиненных. Приходится использовать СМИ в свою поддержку. И я этого не скрываю. Мы открыты, активно работаем с журналистами, которые хотят разбираться.

- Вы чувствуете поддержку украинского общества?

- После обвинений в наш адрес часть людей от нас отвернулась. Многие поверили в басни о контрабанде, о том, что мы причастны к нападению на "группу Эндрю". Конечно, тяжело и неприятно, что люди не верят... С другой стороны, вокруг стало больше свежего воздуха. Рядом остались самые надежные.

- Однажды я слышала от вас фразу: "По большому счету я человек президента"...

- ...Не я, а мы все представляем вертикаль президента: армия, СБУ, другие структуры, которые находятся в АТО... Мы сателлиты, которые удерживают большую президентскую вертикаль. Не мне давать оценку, но это же очевидно, что когда ломается одна шестеренка, вся система начинает давать сбой.

- Президент как-то комментировал ситуацию, которая сложилась вокруг 92-й бригады?

- О ситуации - не слышал. После задержания россиян он дал высокую оценку бригаде, поблагодарил меня лично и отметил очень небольшие потери в нашем подразделении. Хотя, конечно, мы всей бригадой не участвовали в таких массовых баталиях, как в Иловайске, в Донецком аэропорту. Тем не менее наша ротная тактическая группа выдвигалась под Иловайск, наши были в Дебальцеве. Слава Богу, больше живых, чем погибших...

- У вас уже немалый опыт боевых действий. Как, на ваш взгляд, будут развиваться события на линии фронта в ближайшее время?

- Скорее всего повторится прошлогодний сценарий. Основные боевые действия будут происходить на донецком направлении. А здесь, со стороны Луганска, нас просто будут кошмарить, чтоб мы не могли пойти вперед. Противник будет время от времени подтягивать новые подразделения для демонстрационных действий. Нельзя исключать, что при благоприятных условиях и при помощи матушки-России могут пойти в наступление и на этом направлении. Народа в России много, нужно его куда-то девать и чем-то занимать. А принцип Жукова для России вечен: бабы еще нарожают. Читая книги о Великой Отечественной войне, я не мог понять: как можно было уложить десятки тысяч людей за один бой? Сейчас, когда я вижу, как они десятками кладут своих солдат, я уже не удивляюсь. Для нас один человек - это очень много, а для них целые подразделения ничего не значат. И это же не только местные "ополченцы", которых не жалко, пачками гибнут кадровые российские военные, "чэвэкашники".

- В украинской армии тоже выходцы из СССР. В ВСУ нет "принципа Жукова"?

- В ВСУ его не было изначально. Но Иловайск и Дебальцево стали контрольным уроком и прививкой. Я не говорю, что котлов не будет, - это война. Но таких просчетов, думаю, больше быть не должно. Украинская армия на сегодня одна из самых боеготовых армий Европы. Это не значит, что не нужны капиталовложения, – еще как нужны. Но уже можно воевать. Мы наконец-то пришли к осознанию, что воюем не с братьями, а с врагом. Уже нет мыслей вроде "а вдруг они ошиблись, а вдруг они оступились". Уже нет сомнений. Есть только уверенность в своей правоте.