Справка:

Координационный совет программы (сокращенно КСП, (PCB) на английском) – это главный управляющий орган ЮНЭЙДС.

Он отвечает за такие виды деятельности ЮНЭЙДС, как разработка политики, стратегии, вопросы финансирования, контроль и оценка деятельности.

Координационный совет программы отчитывается перед руководящими органами десяти организаций «коспонсоров», а также перед Экономическим и Социальным Советом ООН.

КСП состоит из 22 представителей так называемых стран-членов (Member States) организаций «коспонсоров». Страны-члены разделены на пять регионов по географическому признаку, и у каждого из этих регионов есть определенное количество мест в Координационном совете программы:

• Западная Европа и другие группы – 7 мест

• Африка – 5 мест

• Азиатско-Тихоокеанский регион – 5 мест

• Латинская Америка и Страны Карибского Бассейна – 3 места

• Восточная Европа/страны Содружества Независимых Государств (СНГ) – 2 места

Кроме того, в заседаниях КСП имеют право участвовать пять представителей неправительственных организаций (НПО), причем три из них должны представлять развивающиеся страны (страны с переходной экономикой), а две – развитые страны. Представители НПО не имеют права участвовать в формальном процессе принятия решений и не имеют права голоса. Их основная функция является консультативной.

Административным органом Координационного совета программы является Бюро КСП. Цель этого органа – сделать работу КСП максимально эффективной. В состав Бюро входят пять членов: Председатель, Вице-председатель, Докладчик КСП, Председатель Комитета организаций «коспонсоров» и председатель Делегации НКО в КСП.

———————————————————————————————–

Добрый день дамы и господа!

Изначально я готовила совсем другую речь для сегодняшнего выступления – строгую, идеологически выдержанную, со ссылками на статистику и официальные документы. Но внимательно изучив программу и список участников, я поняла, что все вы, здесь собравшиеся, являетесь экспертами самого высокого уровня и знаете российскую наркополитику и статистику намного лучше меня. Я же, наоборот, заявлена как представитель пострадавшего населения, и этот статус обязывает меня говорить не на языке холодного разума и безликих цифр, а на языке сердца. Потому что пострадавшее население – это 5 миллионов российских наркопотребителей, что составляет половину от общего населения большинства европейских стран. Представьте хотя бы на секунду, что больше половины жителей Швейцарии живут в постоянном страхе, унижении, болезнях, пытках, вне Конституции и вне закона, не имея самых главных, неотчуждаемых прав человека – права на жизнь и на здоровье. Сложно, не правда ли? И тем не менее, перед вами сейчас стоит человек, который две трети своей жизни прожил именно так!

Моя жизнь – это зеркало, отражающее судьбу миллионов людей, употребляющих наркотики в России и большинстве стран бывшего Советского Союза. Мне 45 лет, и 30 из них я страдаю хронической опиатной наркозависимостью. По определению ВОЗ и ООН наркозависимость является хроническим рецидивирующим заболеванием, но в моей стране люди, страдающие этой болезнью, автоматически попадают в касту изгоев, не имеющих абсолютно никаких гражданских прав! Я родилась в СССР во влиятельной семье, у меня было прекрасное будущее, и я могла бы принести много пользы своей стране. Но моя жизнь закончилась, не начавшись: в 14 лет я впервые попробовала опий и по сегодняшний день живу в своей стране вне закона. У меня было множество неудачных попыток лечения в различных клиниках, но я вновь возвращалась к наркотикам. Я провела в тюрьмах в общей сложности 16 лет за приобретение и хранение наркотиков для личных нужд – за то, что моя болезнь проявляла свои симптомы! От меня отказались родные, я лишилась жилья, 2 года жила на улице, но продолжала употреблять наркотики – моя зависимость постоянно меня побеждала! Я заразилась гепатитом С и ВИЧ через нестерильный шприц. Во время моего последнего пребывания в тюрьме в 2007 году ВИЧ перешел в стадию СПИДа, и я заболела туберкулёзом. Именно тогда я впервые, неосознанно, попыталась защитить своё самое главное право – право на жизнь. Для того, чтобы получить в тюрьме жизненно-необходимое лечение ВИЧ-инфекции, гарантированное государством, я вынуждена была объявлять голодовки и вскрывать себе вены. В результате возникла прямая угроза моей жизни, и меня при смерти вывезли из тюрьмы в противотуберкулёзный стационар. Вопреки всему я выжила, несмотря на то, что никому в этой жизни была уже не нужна: ни родным, ни друзьям, ни моей стране. Идти мне было некуда, и я 2 года прожила в противотуберкулёзном стационаре, работая санитаркой в отделении для ВИЧ-инфицированных, больных активной формой туберкулёза. За 2 года работы на моих руках умерло больше 200 моих друзей и знакомых – молодых, талантливых и вполне перспективных для жизни. Причина смерти почти у всех была одна – ребята страдали опийной наркозависимостью и поступали на лечение слишком поздно, когда помочь им уже было невозможно. По причине отсутствия в стране опиоидной заместительной терапии наркозависимые не имеют возможности лечить ВИЧ и туберкулёз, т.к. вынуждены целыми днями преступным путём добывать деньги на наркотики. С недавних пор в России поставлена под запрет реализация программ игл и шприцев – основного компонента эффективной профилактики ВИЧ среди наркозависимых, принятого Генеральной Ассамблеей ООН. Даже научные дебаты о метадоне, – веществе, внесенном в список жизненно-необходимых препаратов ВОЗ, – являются нарушением законодательства России, и попадают в разряд <>. Беременные женщины не получают никакой наркологической помощи и вынуждены либо делать аборт, либо до самых родов употреблять уличные наркотики. У них нет времени проходить медицинское обследование, принимать АРВТ, что существенно увеличивает риск передачи ВИЧ будущему ребёнку: зачастую они попадают в поле зрения медиков только на родильном столе. И это при том, что в странах, где доступна заместительная терапия, наркозависимые женщины, как и все остальные, могут рожать, кормить и растить своих детей, не подвергая опасности их жизнь и здоровье.

Сроки заключения, которые мы получаем за незначительные преступления, связанные с наркотиками, не соответствуют их тяжести. Содержание в местах лишения свободы для многих из нас становится смертным приговором из-за отсутствия препаратов для лечения ВИЧ, туберкулеза, вирусных гепатитов и заместительной терапии. Со следующего года в России вновь вступает в силу закон, согласно которому употребление наркотиков будет наказываться лишением свободы – по этой статье я ранее три раза отбывала наказание. При этом страна не оставляет нам выбора: заместительная терапия запрещена, а государственная наркология отсутствует. Для того, чтобы пройти детоксикацию, нужно около месяца ждать очереди, что для активного потребителя представляет большую сложность: этот месяц ему нужно где-то брать наркотики, да и умереть он может в любой день. В стране нет государственных реабилитационных центров – на 5 миллионов наркозависимых выделяется всего 400 бесплатных мест в год. Тюрьма, дискриминация и смерть – вот три кита, на которых держится черепаха российской наркополитики!

Прошло уже тридцать лет после того как был обнаружен ВИЧ – ровно столько лет, сколько я употребляю наркотики. За многие годы эта болезнь унесла жизни миллионов людей по всему миру. Человеческая жизнь обесценилась перед лицом эпидемии. Единственный способ вернуть цену жизням людей – это проявить уважение, терпимость, солидарность, сострадание, заботу и любовь друг к другу. Весь мир объединился, чтобы остановить смерти и боль людей. Помочь тем, кто первыми столкнулся с этой болезнью. Тем, чьи жизни оказались в зоне риска. Сделать все возможное, чтобы сказать: – «Мы остановили это!».

Сегодня многое уже позади. Расовые, религиозные и культурные предрассудки отошли на второй план. Сексуальная ориентация стала личным делом каждого. Профилактика нашла способы уберечь от заражения в самых сложных ситуациях. Употребление наркотиков стало контролируемым. Ключевые сообщества получили возможность участвовать в принятии жизненно – важных для них решений. Врачи и пациенты объединились в союзы. И, наконец, появилась антиретровирусная терапия для лечения ВИЧ! Во многом это стало возможным благодаря простым, как кажется, на первый взгляд, и одновременно сложным, как показывает практика, вещам. Я говорю о программах снижения вреда. О декриминализации употребления наркотиков. О соблюдении прав человека и протоколов ВОЗ. К огромному сожалению, для этих изменений потребовались многие годы и многие жизни. Но к моему отчаянью я живу в стране, где цели не оправдывают средства. Где для спасения жизни здоровых легче уничтожить больных. Где понятия этики и гуманности превратились в презрение и жестокость. Где профилактику оценивают не способами и результатами, но деньгами и популярностью. Где науку и практику заменила ложь и репрессии. Тот факт, что в новой антинаркотической стратегии РФ до 2020-го г. слово «ВИЧ» звучит всего один раз, а словосочетание «права человека» не упоминается ни разу, говорит сам за себя: мы, российские наркопотребители, будучи гражданами своей страны, лишены в ней самых главных, неотчуждаемых прав человека – права здоровье и на жизнь. О соблюдении остальных прав даже говорить не приходится.

Я не могу понять, чем руководствуется Правительство моей страны, упорно не желая внедрять программы снижения вреда. Вот лишь некоторые цифры. Перед Форумом MDG-6, прошедшим в Москве в октябре этого года, Евразийская Сеть Снижения Вреда проводила исследование по затратам российской наркополитики: выяснилось, что ежегодно на работу правоохранительных органов РФ при производстве по делам о наркотиках тратится около 100 миллионов долларов США. Это не считая денег, которые тратятся на содержание в тюрьмах людей, отбывающих наказание за наркотики. И только около 20 миллионов долларов было заложено в 2011 году на профилактику ВИЧ, гепатита В и С среди всех групп населения! Столько же в 2012 году. И в три раза меньше – в 2013 году (повторюсь, что на программы игл/шприцев государство не закладывает ни копейки – речь идёт о первичной профилактике среди населения). Где логика и здравый смысл с точки зрения экономики? За последние 10 лет население России уменьшилось на 9 миллионов, и эта цифра будет только расти. От передозировок, СПИДа и туберкулёза ежегодно умирают больше 100 тысяч людей репродуктивного возраста – где логика с точки зрения демографии? И наконец, я считаю, что программы снижения вреда относятся не только к сфере здравоохранения – я рассматриваю их в правовом поле. Потому что считаю Россию великой страной с огромными ресурсами; страной, выигравшей Великую Отечественную войну; страной, первой запустившей человека в открытый космос – сверхдержавой, где права человека должны быть основой построения общества. И если в мире изобретены лекарства, которые могут уменьшить наши страдания от наркозависимости, если существуют методы, снижающие вред от употребления наркотиков, то они должны быть нам предоставлены. Потому что право на здоровье гарантировано нам Конституцией, а неоказание медицинской помощи в то время, когда лекарства существуют, приравнивается к пыткам.

За этот год я неоднократно обращалась в различные структуры ООН с просьбой повлиять на Россию и обязать её внедрить программы игл/шприцев и ОЗТ. Я подала официальную жалобу Специальному докладчику Ананду Груверу; я обращалась с заявлением к Верховному Комиссару ООН по правам человека во время её визита в Россию в феврале 2011г.; перед началом Форума MDG-6 я встречалась с г-ном Сидибе в Санкт-Петербурге, где рассказала ему о повсеместном нарушении наших прав. Г-жа Пиллай и г-н Сидибе в своих обращениях к российскому правительству абсолютно чётко обозначили позицию ООН и всего прогрессивного человечества, заявив, что дискриминация, унижение, уничтожение и нарушение прав 5 миллионов граждан России, страдающих наркозависимостью, противоречат нормам цивилизованного общества, рекомендациям ВОЗ и ООН, а также способствуют развитию эпидемии ВИЧ/СПИДа. Ответом им было было безмолвие и ужесточение наказания за наркопотребление. И это несмотря на то, что недавно весь прогрессивный мир признал 60 лет войны с наркотиками проигранными и неэффективными! Российское правительство призывает весь мир бороться с афганской угрозой, видя в ней причину всех бед, и упорно не хочет замечать, что из-за недоступности и высокой стоимости героина вся страна перешла на ещё более страшные, легальные наркотики – дезоморфин (крокодил) и мефедрон (соли для ванн). За 30 лет употребления чистых опиатов мне не пришлось столкнуться с такими необратимыми последствиями, которые наступают от их употребления у нынешнего поколения наркозависиымх – люди сгнивают заживо, у них разлагаются ткани, кости, мозг, отказывают почки, наступают необратимые последствия в психике. Специфика аптечных наркотиков такова, что их употребляют в закрытых помещениях большими группами, а частота инъекций превышает героиновые в 25 – 100 раз. Учитывая, что программы игл/шприц в стране запрещены, Россия через пару лет получит новый виток эпидемии ВИЧ такого масштаба, который будет угрожать национальной безопасности. Сколько ещё нужно слёз, страданий, изломанных судеб, смертей, чтобы руководство моей страны осознало наконец, что нет другого пути борьбы с эпидемией ВИЧ и наркоманией, кроме того, которым идёт весь цивилизованный мир?!? Когда же наконец моя страна поймёт, что бороться нужно с ВИЧ, а не с людьми?

В настоящий момент моё дело против Российской Федерации, пройдя все внутренние инстанции, находится в Европейском Суде по Правам Человека. Мне уже нечего терять – я утратила абсолютно всё: блестяще будущее, лучшие годы своей жизни, здоровье, семью, жильё. Единственное, что у меня осталось – это моё человеческое достоинство, которого у меня никто не отнимет. 3 месяца назад при пересечении государственной границы сотрудники ФСБ подкинули мне таблетку метадона, подвергнув меня и мои вещи досмотру безо всяких оснований. Против меня возбудили уголовное дело по статье «Контрабанда наркотиков», и я рисковала отправиться за решётку на 7 лет. Благодаря тому, что весь мир встал на мою защиту, дело было прекращено через 5 дней. Это была наша общая победа, торжество справедливости и доказательство того, что вместе мы можем сделать этот мир лучше. Но отныне я не чувствую себя в безопасности, потому что считаю эту провокацию реакцией государства в ответ на мою активную гражданскую позицию и борьбу за права наркозависимых без дискриминации. Наркотики в России стали инструментом запугивания и политических репрессий в отношении всех, кто не согласен с политикой государства. Это страшно. Мы возвращаемся в эпоху Сталина и национализма, судя по последним событиям, в стране назревает новая гражданская война в защиту демократии. Я и мои друзья не хотим войны. Мы хронически больны и добиваемся того, чтобы наше право на здоровье, гарантированное Конституцией РФ, было соблюдено, как и права 5 миллионов наркозависимых России! Я хочу, чтобы мы имели доступ к стерильным шприцам, и тысячи молодых людей перестали ежегодно инфицироваться ВИЧ и гепатитом С инъекционным путём! Я хочу, чтобы мои друзья имели возможность лечить ВИЧ, туберкулёз, гепатиты, от которых в развитых странах уже почти никто не умирает! Я хочу, чтобы мои подруги не продавали своё тело на панели и не терпели насилие ради того, чтобы заработать на дозу, а имели возможность рожать и растить здоровых детей! Я хочу, чтобы люди имели возможность получать налоксон, для того, чтобы защитить себя и близких от смерти от передозировки! И я не хочу, чтобы каждый год в тюрьмах ломали сотни тысяч судеб за незначительные преступления, связанные с наркотиками. Я хочу, чтобы нас лечили, а не выкидывали из жизни! Потому что отказ России применять программы снижения вреда и опиоидной заместительной терапии для лечения наркозависимости не имеет никакого научного обоснования, и является нарушением прав человека. В октябре 2010 года Генеральный Секретарь ООН Пан Ги Мун во время своего визита в Камбоджу продемонстрировал всему миру, что опиоидная заместительная терапия должна быть доступна наркозависимым. Из его рук люди, больные наркозависимостью, получали метадон. Мы в России – такие же люди и имеем право жить!

И в заключение я бы хотела поблагодарить Международную Сеть Людей, Употребляющих Наркотики, за акцию, организованную в нашу поддержку возле российских посольств 1 декабря в 12 крупнейших столицах мира, а также за предоставленную возможность обратиться к вам за помощью в сохранении наших жизней.