Театр прямостоящей радости
Что ни говори, а зал "Школы драматического искусства" на Поварской куда приятнее огромного пустующего дворца на Сретенке. Да и Борис Юхананов приятнее учителя своего Анатолия Васильева. Я сейчас не говорю про талант: я говорю - приятнее, или, точнее, радостнее, светлее.
Окончательно это стало ясно сейчас, когда вышел спектакль "Повесть о прямостоящем человеке", под который и была отдана прежняя васильевская площадь. То, что это произошло, уже само по себе событие, окончательно закрепляющее за Юханановым статус "любимого ученика гуру". И после этого Юхананов выступил со спектаклем-манифестом (произнесенным, правда, устами своего "подмастерья" Оксаны Великолуг), в котором ставит под сомнение многие основные положения васильевской школы.
Хотя тексты о Театре радости, которые выводились на экран за спиной сидящей в инвалидном кресле Оксаны, принадлежат именно ей, а не Борису Юхананову, сути это не меняет: в них говорится о совсем другом театре, не о том, который был у Васильева.
В этих наивных и во многом беспомощных текстах, которые режиссер сделал концептуальной рамкой самого сценического действия, выражены революционные для театра Васильева идеи. Прежде всего в тексте манифеста говорится о том, что внутри труппы не должно быть никакой агрессии, "так свойственной некоторым режиссерским школам". Недвусмысленное высказывание. Ну а кроме того, принципиальным становится отношение в этом театре к зрителю.
"Некоторые из нас говорят, что зрителя нужно помучить... Вообще есть у нас такая тенденция пренебрежительного отношения к зрителю. На мой взгляд, зритель — это тот, ради кого мы работаем. Без зрителя театр умирает", - пишет мужественная Оксана.
То, что в васильевской школе зрителей, мягко говоря, не любят, знают даже те, кто в театр не ходит. И вдруг - такое заявление, опровергающее основы основ "театра для себя". В школе Васильева считается, что театр должен служить внутреннему развитию его участников, а как его будут воспринимать зрители – дело десятое, да и зрители нужны только для стимуляции актеров.
Юхананов и сам прошел через это отношение к внешнему наблюдателю. Долгое время его главный проект - "Сад" – был миром для избранных, в который не допускался никто из тех, кто сам становиться садовым существом не хотел. Но потом мифологический мир, созданный командой Юхананова, стал настолько прочным, что вышел на свет божий и нашел массу адептов. Новый спектакль Юхананова доказал, что теперь он готов публично (хотя в зале всего около 50 мест, спектакль только в октябре покажут около 10 раз) не только рассказывать о созданных мирах, но и на глазах у зрителей эти миры создавать.
"Повесть о прямостоящем человеке" – это, собственно, не повесть, а самое настоящее сакральное повествование. Только выполнено оно не в технике нарратива. Это сложное сплетение монологов, диалогов, движения и онлайновых комментариев главной героини – все той же Оксаны Великолуг. История о том, как небесные существа, имеющие бесконечно длинные руки и живущие на вертикали, упали на землю и попали в тотальную горизонтальность, развертывается на глазах у зрителей. Поначалу казавшийся бессмысленным причудливый танец этих существ по мере разворачивания текста наполняется смыслом до такой степени, что в конце спектакля кажется, что это вновь созданный язык был знаком всегда.
А что же до манифестов, то Юхананов, собственно, мог обойтись и без них. Все его проекты уже давно доказали: то, что он делает, это и вправду Театр радости. По крайней мере так кажется внешнему наблюдателю.
Дословно
Борис Юхананов
Я стал искать способы образования нового типа мифологем, попробовал заниматься, с одной стороны, аттракционом, с другой - ритуалом. Аттракцион я определил как актуализацию настоящего времени через трюк, а ритуал - как актуализацию вневременного пространства. Таким образом мистерия и определялась как актуализация вневременного пространства через ритуал. В принципе она так и определяется, но я сделал перекрестье: попробовал актуализировать вневременное пространство через трюк, а настоящее время - через ритуал. При таком построении получается очень сложная система структур, очень сложная технология, целая новая жизнь возникает. Она, конечно, замкнутая на первых порах, хотя сейчас мне удалось ее разомкнуть. Замкнутая в том смысле, что мы 12 часов в день работали и нельзя было без специальной фильтрации впускать сюда город, потому что он мгновенно разрушал те сложные структуры, которые мы накапливали. Одновременно с этим рождалась реальная мифология, мы сочинили историю как бы, возникала канва о пространстве счастья, мы уже не хотели заниматься катастрофическим миром, "чернуху" гнать на людей, - хотелось обнаружить некатастрофическое бытие. И, соответственно, взять его тотально - без человека. В этом смысле то ли вернуться туда к абсолюту, освобожденному от тоталитаризма, то ли обнаружить какую-то новую возможность этого контакта - не через возвращение.
Из интервьюв "Русском журнале"
Статьи по теме
Театр прямостоящей радости
Анатолий Васильев отдал свой зал на Поварской Борису Юхананову. Это окончательно закрепило за Юханановым статус "любимого ученика гуру". Но тем не менее ученик открыто пошел против доктрины учителя, объявив, что его театр создан для зрителя и мастерски это доказав.
Лишь бы папочку любил
В театральном мини-городе Анатолия Васильева на Сретенке состоялась аванпремьера "Эдипа", поставленного одним из учеников гуру - Игорем Лысовым. Премьера же состоится (или не состоится) уже в самом начале наступающего 2004-го. Такая нерешительность объясняется как принципами васильевского метода, так и ситуацией внутри Школы драматического искусства. Бородатые ученики Васильева до старости лет ходят в учениках. И хотя они и пошли (взаимовыгодно) на выручку учителю, наполнив жизнью его пустовавший одно время дворец, им все равно надо сдавать своеобразные экзамены на соответствие букве и духу Учения. Духовные дети Васильева, все время пытающиеся убить своего отца, в конце концов оказываются у него под крылышком.