Бюст на родине, говорите? А что? Ради такого дела можно и постараться. Какие наши годы? Вот, допустим, успею я каким-то волшебным образом стать "Героем труда". И поставят мой скромный, но обаятельный бюстик в уютном скверике у Никитских ворот, где я, собственно, и родился. То есть не в скверике, конечно, но рядом. И этот бюстик окажется, допустим, дипломной работой выпускника Художественно-патриотической академии имени прот. Чаплина. И ему хорошо - в смысле юному художнику, - и мне. И всем. Потому что страна должна знать своих героев. И она их таки узнает. Пусть попробует не узнать. Не узнает, так напомнят.

А я буду стараться свои стариковские прогулочные маршруты выстраивать как бы невзначай таким образом, чтобы непременно пройти мимо этого бюста. "Простите, вы не знаете, кому это памятник?" - спросит меня любопытствующая гостья столицы с путеводителем в руке. "А вы прочтите, не поленитесь - там написано", - назидательно и слегка ворчливо отвечу я и стану издали наблюдать за шевелением ее губ, произносящих мое имя.

Эх, мечты, мечты...

Но нет, не дано им сбыться, этим безответственным мечтам. И не надо мне об этом лишний раз напоминать, я и сам знаю.

Какой из меня, если вдуматься, герой? Я даже в свое время норм ГТО не сдал. Да, кажется, никто этого особенно от меня и не добивался. Да и никто уже тогда толком не знал, что это вообще такое. Значки помню – они довольно долго валялись в разных частных коллекциях. И фамилий членов Политбюро я как-то совсем не знал, кроме разве что генсека. И взносы в ДОСААФ я платил, прямо скажем, неаккуратно. То есть, если честно, то и вовсе не платил. Пришло, я считаю, время, в этом признаться. Сейчас-то стыдно, конечно, но что было, то прошло.

Так что какой тут герой – смех один. Так, хомячок, очернитель белоленточный (хорошее, кстати, название для какого-нибудь экзотического растения), либераст со стажем, художник от слова "худо", пятая колонна, агент влияния и что там еще бывает. Ну, ни разу не герой. Не увидеть мне собственного бюста, как и собственных ушей. Ну и ладно – придется, как видно, смириться со столь беспощадными ударами судьбы, хотя это, признаюсь, и трудно. В общем, с памятником полный облом. По крайней мере с рукотворным.

Герои-то они где? Где, где... А вот где.

Герои сидят в высоких собраниях и до полного нервного истощения нажимают на кнопки наподобие тех подопытных крыс, что с не меньшей яростью тыкаются мордами в кнопки, соединенные проводками с теми участками небольшого мозга, где расположились у них центры удовлетворения. Кто быстрее и больше раз нажмет, того и назначат героем.

Герои – это судьи в мантиях, зычными голосами зачитывающие беспристрастные приговоры, всякий раз непостижимым образом слово в слово совпадающие с теми, что приходят к ним по электронной почте из-за кремлевского забора. Человек с такой мощной интуицией – чем не герой.

Герои – это упакованные в броню мордовороты, которых вечно избивают до полусмерти девчонки, свирепые старушки и очкастые ботаны за их всего лишь робкие попытки навести на улицах и площадях российских городов элементарный порядок. За такие их физические и нравственные страдания их не то что героями назвать, но и канонизировать было бы нелишне. Впрочем, это дело будущего. Надеемся, что недалекого. Святых у нас пока что как-то маловато, будем откровенны.

Герои – это принципиальные и несгибаемые борцы с коррупцией, некоторые из которых проявили столь беззаветный героизм, что их имена попали в так называемый список Магнитского, с помощью которого заокеанские ястребы побудили народных избранников-героев предпринять решительные действия по окончательному решению сиротского вопроса в отдельно взятом суверенном государстве и, следует признать, кое-чего в этом направлении добились.

Много, много всевозможных героев обитают в нашем отечестве. А если страна быть прикажет героем, то их будет еще больше – бронзы, а также различных героепорождающих населенных пунктов, слава богу, предостаточно, Бог не обделил.

Эти наши реальные и потенциальные герои, судя по всему, собираются жить вечно. Это свойственно детям или взрослым с не очень развитым воображением, тайно уверенным, что такая неприятность, как смерть, может случиться с кем угодно, но только не с ними.

Вынужден сказать им жестокую правду. Вы умрете, господа и товарищи. И ваши героические имена останутся в памяти разве что у ваших ближайших родственников. И это еще в лучшем случае. И ваших имен не напишут ни на каких обломках, в том числе и на обломках ваших героических бюстов в вашем родном поселке Корявые Хомуты, бестактно и цинично отправленных на переплавку.

Но я все же желаю вам жить долго. И не только из соображений абстрактного гуманизма. Я желаю вам жить долго, во всяком случае настолько долго, чтобы вы успели собственными глазами увидеть, как вплотную к вашему величественному памятнику подъедет грохочущий бульдозер, чтобы сравнять его с вашей родной землей. И что-то мне подсказывает, что для того, чтобы дождаться подобного события, слишком уж долгой жизни даже и не потребуется.