Погрузка-выгрузка ракет с боевой частью - всегда мероприятие напряженное. А работы с ракетами, пролежавшими на морском дне более года, да еще подвергшимися, скорее всего, мощному динамическому воздействию, - это безусловный риск. И потому оптимизм замглавкома ВМФ адмирала Барскова, утверждающего, что "граниты" подлодки абсолютно безопасны, специалистам разделить трудно. Риски здесь присутствуют. И довольно серьезные.

Сначала несколько слов о количестве самих ракет. В СМИ даже сегодня продолжается путаница - одни говорят о 22 ракетах в пусковых установках лодки, другие - о 24 ракетах. Попробуем разобраться. К-141 имеет 24 пусковые ракетные установки. По словам вице-адмирала Михаила Моцака, начальника штаба Северного флота, в шахтах атомохода были 22 боевые и две практические, для учебных пусков, ракеты. Одну из практических ракет "Курск" выпустил по морской цели с глубины 50 метров в пятницу, 11 августа, в 12 часов 40 минут. Значит, сегодня в контейнерах лодки находятся 23 "Гранита" (выход корабля в море с нечетным числом ракет по ряду причин - военно-морской нонсенс).

Наибольшего внимания требуют "снаряженные" ракеты - их боеголовки начинены зарядом, эквивалентным как минимум 300 кг тротила. "Гранит" также может иметь и боеголовку с ядерной мощностью до 500 килотонн. Однако командование флота заверяет, что, согласно российско-американской договоренности, ЯБЗ (ядерные боезаряды) атомные лодки "в моря" с собой не берут. Скорее всего, так оно и есть, иначе меры безопасности при разгрузке аварийного корабля должны были бы приниматься беспрецедентные - не в пример тем, что мы наблюдаем сегодня в росляковском плавдоке. Но надо сделать и оговорку: о ядерном разоружении находящихся в море подлодок существует скорее "джентльменское соглашение" между Ельциным и Клинтоном, заключенное в начале 90-х - в пору романтических отношений России и США, чем строгий договор.

Вероятность самопроизвольного взрыва боеголовки, по расчетам специалистов, близка к нулю. Но и срабатывание боеголовок торпед, что лежали на стеллажах первого отсека "Курска", также считалось почти невозможным. Однако очевидно, что они рванули, - то ли от механического удара, то ли под воздействием высоких температур, то ли от всего вместе. Но сегодня уже мало кто сомневается, что основной, смертельный, удар лодке нанесли именно ее торпеды. Поэтому ни один серьезный специалист не станет исключать, что боезаряд крылатых ракет на борту "Курска" может сработать. Продиагностировать состояние боевой части каждой ракеты в этих условиях крайне затруднительно. Поэтому вся ставка - на крайние меры предосторожности. Неслучайно на то, чтобы достать из контейнера одну ракету, иногда уходят сутки.

Источником опасности при этих работах могут быть и двигатели ракеты - маршевый турбореактивный и кольцевой твердотопливный ускоритель в хвостовой части. Конечно, вероятность этого невелика, но никто не может сегодня сказать, как перипетии катастрофы могут сказаться на ходовой части той или иной ракеты. В известной степени это минное поле, где может выручить только крайняя осторожность и профессионализм.

Разгермитизация емкостей с горючим, утечка других компонентов ракеты - все это в послеаварийных условиях более чем возможно. Поэтому должностной оптимизм, который нынче демонстрируют некоторые госчиновники, мягко говоря, удивляет.

И снова возникает проблема - надо ли говорить непосвященным о степени опасности работ на "Курске" (или на любом другом взрывоопасном объекте), или пусть лучше крепко спят и ничего в голову не берут? Мой восемнадцатилетний опыт службы в береговых частях ВМФ говорит о том, что максимально правдивая информация (секреты никто и не просит выдавать) только упрощает ситуацию. И уж совсем не стоит лукавить с теми, кто живет в военных гарнизонах или в городках подводников. Речь идет о гражданских людях, в большинстве связанных с флотом через своих родственников. Я, например, по собственной инициативе, будучи офицером бербазы в Гаджиево, инструктировал семьи военнослужащих: как они сами могут распознать ЧП, связанное с погрузкой-разгрузкой оружия, что при этом надо делать, какие меры безопасности принимать. К несчастью, у гаджиевцев семидесятых годов был печальный опыт заражения парами окислителя, вытекшего из сорвавшейся с троса ракеты. Несколько десятков человек тогда получили тяжелые формы поражения. Однако даже после этого командование флотилии скрывало от населения, что произошло на самом деле, и как можно уберечься от такой беды.

Об опасности, даже наименее возможной, надо предупреждать людей. Фраза "Кто бы мог подумать!" - не из лексикона профессионалов, которые имеют дело с современным оружием и атомными реакторами.