В тот день, 10 августа 1985 года, на атомоходе К-431 из 4-й флотилии подводных лодок проводилась операция по перезарядке активных зон энергической установки. После нее выяснилось, что реактор потерял герметичность. Для устранения производственного ляпа пришлось опять поднимать 12-тонную крышку. Начальник перегрузочной команды, боясь выволочки от начальства, решил действовать втихую. Чтобы не привлекать лишнего внимания, ремонт был назначен на субботний день.

Как раз в то время, когда кран, размещенный на плавучей мастерской, начал тянуть тросом крышку, по бухте неожиданно пронесся катер-торпедолов (потом прокуратура установит, что несколько офицеров двинулись без разрешения дежурного по базе на рыбалку – так появилось еще одно обстоятельство, приведшее к катастрофе). Было 11 часов 55 минут. На волне плавмастерская качнулась – и крышку, а с ней компенсирующую решетку реактора выдернуло "на высоту выше расчетной технологии". Мгновенно началась самопроизвольная цепная реакция…

Автор дневниковых записей, которые мы приводим ниже, – офицер ВМФ, в то время служил на Тихоокеанском флоте "химиком" на атомной подводной лодке. В Приморье он приехал в 1983 году после окончания химического факультета высшего военно-морского училища в Баку. В августе 1985 года был старшим лейтенантом. Он и сейчас продолжает служить, поэтому попросил свое имя не называть. За разглашение подобных секретов и сегодня, 20 лет спустя, карают жестоко.

Август 1985 года

"10-го в субботу (в этот день произошел взрыв реактора на К-431) и 11-го в воскресенье я должен был провести на сходе – после боевой службы у меня накопились отгулы. Но 11-го в 6 утра меня вызвали на лодку. Удивился, что на остановке уже стоял штабной автобус, куда стекался ручеек таких же, как я, полухмельных химиков. Вот тут и узнал, что в Чажме на заводе рванула лодка... Почему-то не думал, что какое-нибудь грязное облачко залетело и в Фокин (город, где жили подводники, он в семи километрах от Чажмы. – Ред.).

В Павловске (база 4-й флотилии) автобус сразу въехал на техническую территорию. Начальник службы радиационной безопасности уже был в Чажме и привез оттуда двух своих офицеров, которые проводили химразведку. Видимо, таких доз нахватались, что им заказали места в госпитале, если не в другом месте... Начали было обсуждать, но тут появляется начальник особого отдела. Каждому сунул в руки по бумажке. Оказалось, подписки о неразглашении государственной тайны. Опять прошелся по кругу, собрал бумажки: "Все подписали?". Сели молча в катер. Он тоже. Так и молчали всю дорогу, чтобы тайну не выведать.

Меня включили в команду по обследованию бухты... Окажись К-431 с развороченным реактором на дне, то и бухта еще долгое время не избавилась бы от заражения. Но вечером лодку с помощью буксира вытянули (на отмель)... Кран после взрыва отбросило почти на середину бухты. Крышка реактора взлетела на 20 метров, а потом всеми своими двенадцатью тоннами рухнула на горящую лодку. Топливо (ядерное) разбросало по плавмастерской, по К-42, дозиметрическому судну. Была паника, народ разбежался. И наверное, правильно поступил – кому хочется светиться остаток жизни. Начальники тоже, видно, трухнули. Начал читать журнал поста дозиметрического контроля. Первая запись - только в 19.30. Семь часов никто не знал, что хватал.

Только во вторник составили карту перемещения образовавшегося после взрыва облака. Оно двигалось по направлению ветра со скоростью пять метров в секунду на северо-запад. Прошло всего 600 метров, потом ударилось о сопку. Нужно поставить там ограждения. Пока нечем... А если какой-то дурак пойдет туда за грибами?

Самая страшная новость – о найденном пальце с золотым кольцом офицера, погибшего при взрыве. Презренный металл показал мощность излучения – свыше 90 тыс. рентген. Официально об этом не говорят. По секрету узнал от приятеля из СРБ (служба радиационной безопасности. – Ред.), и то когда пили "шило" (спирт. – Ред.) в палатке офицеров химполка. Я и капитан-лейтенант понесли туда распоряжение об установке запрещающих знаков. Оставлять приказ нам не велели. Начальник штаба химполка отматерился: "Так не запомню, мать их...". Точно не запомнил, так как вместе с начальником моей группы весь вечер усиленно зачищались от радиации спиртом. Приказ так и провалялся у меня в кармане.

Бог спас от назначения на вывоз зараженного железа. Его же еще надо погрузить. А это тонн сто - не меньше. Как лодочному химику, доверили интеллигентную работу – собирать звездочки. Компенсирующая решетка реактора после взрыва разлетелась на 200-300 метров мелкими кусочками, названными звездочками. Их искали приборами по гамма-излучению, подцепляли лопатами, бросали в ведро или банку и только затем переносили в металлический контейнер для твердых радиоактивных отходов.

...18-го числа меня направили на обследование в госпиталь".

Сентябрь 1985 года

"Говорят, что здоров. Может, и так. Всех больных с подозрением на лучевую болезнь увозят в Питер. Дали освобождение от службы на 10 суток. Но вернули мне чистую медкнижку. Вроде я нигде и не проверялся. Результаты обследования сдали в секретную часть. И то хорошо. Это лучше, чем лежать под бетоном. Мой товарищ по палате рассказал, что собранные останки погибших при взрыве сожгли в заводской печи, а прах закопали на 15-метровой глубине и залили сверху бетоном.

Август 1986 года

"Ходит байка о японских детях, который привезли по обмену в наш пионерский лагерь "Океан". Их начальник достал дозиметр, посмотрел и сказал: прощайтесь".

Октябрь 1992 года

"Только сейчас (автор уже служит в штабе ТОФ. – Ред.) перехоронили в специальный могильник зараженный хлам, который в августе 85-го просто бросали в наспех вырытые у леса ямы. Благо карты сохранились".

Сентябрь 1994 года

"Совместно с Институтом гидрометеорологии обследовали весь залив Петра Великого. До сих пор загрязнены донные отложения в радиусе 1,5-2 км от места взрыва. Существует потенциальный источник загрязнения заводского поселка, связанный с неконтролируемым вывозом активного грунта из зоны берегового радиоактивного следа (я когда-то составлял его карту). В основном грунт везется в поселок для хозяйственных нужд. Медики не исключают, что радионуклиды по так называемой цепочке могут попасть в организм человека. Однако местное население ни в 1985 году, ни сейчас не обследовалось. Никому оно не нужно.

В штаб флота переправляется много писем от людей, служившими рядовыми, когда их направили на ликвидационные работы в Чажму. Просят прислать подтверждения, что они там были. Хотят получить льготы. Но не получат. Есть уже стандартный ответ: списки не сохранились. Ничего они не докажут, так как в военные билеты данных о полученных дозах, как положено, не заносилось. Зато есть приказ комфлотом о причислении к ликвидаторам адмиралов, участвовавших в расследовании взрыва К-431. В зоне бедствия, как пишется в бумаге, даже активно трудились начальник политуправления ТОФ Славский и начальник политуправления (Главпура ВМФ. - Ред.) из Москвы адмирал Панин."