Авторы книги "ФСБ взрывает Россию" Александр Литвиненко и Юрий Фельштинский ведут собственное расследование взрывов жилых домов осенью 1999 года. Специально для Граней.Ру они рассказывают об обстоятельствах появления в деле новых материалов и называют предполагаемое имя нового фигуранта - сотрудника ФСБ.

В течение нескольких последних месяцев мы вели телефонные переговоры с несколькими людьми, предлагавшими нам купить получасовое интервью с Ачемезом Гочияевым, являющимся, по версии ФСБ и прочих российских правоохранительных органов, одним из организаторов сентябрьских терактов 1999 года. Сам Гочияев говорит, что он обычный бизнесмен, много лет жил и работал в Москве, не имел отношения ни к чеченцам, ни к Чечне, ни к мусульманскому экстремизму, а "подставил" его давний знакомый, оказавшийся сотрудником ФСБ. Сегодня, как утверждает Гочияев, этот человек работает в ФСБ в Черкесске. Именно его сам Гочияев считает организатором терактов в городах России в сентябре 1999 года.

Пленку с интервью Гочияева нам предлагали за 3 миллиона долларов. Мы отказались платить и по финансовым, и по принципиальным соображениям. За заявление Гочияева, полученное нами в апреле 2002 года и обнародованное 25 июля во время телемоста Москва-Лондон с Общественной комиссией по расследованию обстоятельств взрыва домов, денег мы не платили. Собственно, за это заявление денег никто и не просил – просили за видеопленку с именами людей, якобы виновных в организации терактов.

В конце июня на нас вышли уже другие люди и предложили возобновить связь с Гочияевым. Такая связь действительно была вскоре налажена, но не с Гочияевым, а с участниками терактов Юсуфом Крымшамхаловым и Тимуром Батчаевым. Начался новый этап нашей работы – получение показаний Батчаева и Крымшамхалова об их участии в терактах 1999 года. 25 июля о существовании этих показаний и об их сути мы также сообщили Общественной комиссии.

В начале августа мы получили «"Открытое письмо" Батчаева и Крымшамхалова в Общественную комиссию, датированное 28 июля. Получила ли такое же письмо Общественная комиссия и посылалось ли оно туда, мы не знали. С публикацией письма, адресованного не нам, мы решили подождать; стали собирать дополнительную информацию. Мы достали пленку с показаниями старшего лейтенанта ГРУ Алексея Галкина, оказавшегося в чеченском плену при невыясненных обстоятельствах вскоре после сентябрьских терактов, и комментариями Абу Мовсаева, проводившего допрос. Была получена очень важная новая информация о том, что Батчаев и Крымшамхалов не знакомы с Гочияевым, а последний не знаком с Хаттабом и никогда с ним не фотографировался.

Вновь была налажена связь с Гочияевым. В ходе этого раунда переговоров нам было разрешено составить вопросы к Гочияеву. Мы надеялись получить на них развернутые ответы. Но вместо этого получили одну рукописную приписку: "На все вопросы ответы готовы, о деталях обговорите при встрече". Имелась в виду встреча с человеком, который помогал нам организовывать связь. Но этой встречи не произошло.

Шел август 2002 года. Предполагалось, что мы встретимся в Грузии... Все помнят, как в августе-сентябре Москва стала оказывать на Тбилиси беспрецедентное для отношений между независимыми государствами давление с целью заставить грузинское правительство занять жесткую позицию в отношении Чечни и чеченских беженцев. Мы знали, что в очень большой степени это давление вызвано нашей активностью по снятию показаний о сентябрьских терактах с Гочияева, Крымшамхалова и Батчаева, находившихся в тот момент в Грузии, что не было ни для кого секретом.

Время работало против нас. Связь становилась редкой. Сообщалось, что российская сторона заплатила крупные суммы денег на контрактной основе нескольким группам людей, взявшимся задержать или убить Батчаева и Крымшамхалова. Доходила информация о первых (неудачных) попытках реализовать этот план, о перестрелках при попытках задержания, о гибели людей. Проверить точность этой информации, разумеется, не представлялось возможным. Тем не менее от планов вылета в Грузию мы отказались, сочтя их небезопасными и для себя, и для тех, с кем мы планировали встречаться.

В сентябре-октябре легче не стало. Связь с Гочияевым снова была потеряна. Про Батчаева и Крымшамхалова известно было только то, что за ними идет настоящая охота, петля стягивается. Новых сведений получить от них мы уже не расчитывали. 23 октября в Берлине один из нас (Юрий Фельштинский) передал собранные к тому времени материалы главному редактору "Новой газеты" Дмитрию Муратову. Предполагалось, что "Новая газета" начнет их немедленную публикацию. 24 октября г-н Муратов действительно срочно вылетел в Москву. Он возвращался в уже другую страну – вечером 23 октября террористы захватили "Норд-Ост".

После гибели заложников на Дубровке российские спецслужбы заметно активизировались в Грузии. В ноябре к нам поступила информация о том, что ситуация крайне серьезная и шансов уцелеть у Батчаева с Крымшамхаловым мало. Интуиция подсказывала, что нужно торопиться с публикацией открытого письма, пока Батчаева и Крымшамхалов живы. 2 декабря "Новая газета" опубликовала показания Галкина. В тот же день в Хельсинки Юрий Фельштинский дал развернутое интервью Дмитрию Муратову. Оно было опубликовано 9 декабря вместе с Открытым письмом Крымшамхалова (задержанного в Грузии 7 декабря) и Батчаева (убитого в тот же день при задержании).

Что именно произошло в Грузии 7 декабря, сказать трудно. Полученные нами сведения нельзя считать проверенными. Легковой автомобиль с пятью людьми, в числе которых были Батчаев и Крымшамхалов, выехал из Панкисского ущелья. Машину вел Алекс Кавтарашвили, 1970 года рождения. Рядом с ним находился Эльдар Маргошвили, 1968 года рождения. Оба служили по контракту во внутренних войсках Грузии. Проехав через селение Кабали, где живут в основном азербайджанцы, и через соседствующее с ним грузинское село Баисубани, автомобиль стал въезжать в лесной массив, где ждала засада. Шедшая навстречу автомашина устроила аварию, а когда из первой машины вышли пассажиры, над их головами раздались автоматные очереди и всем было приказано лечь. Крымшамхалова, как самого ценного, взяли живым. Остальных в упор расстреляли. Сопротивления со стороны задержанных не было. "Поясами смертников" ни Батчаев, ни Крымшамхалов не воспользовались.

В том же месяце с уже другими людьми возобновились переговоры о покупке пленки с интервью Гочияева. Иногда нам казалось, что еще чуть-чуть - и наши собеседники отдадут пленку бесплатно. Исходную сумму в 3 миллиона долларов сразу снизили до 500 тысяч. В конце концов доторговались до 150 тысяч. Нам удалось договориться о присылке первой минуты записи и транскрипта всего текста интервью с одной существенной оговоркой: из текста будут удалены две фамилии – сотрудника ФСБ, служащего теперь в Черкесске, старого знакомого Гочияева, подставившего своего друга; и еще одного человека, случайно увиденного Гочияевым в гостях у неназванного сотрудника ФСБ. Эти две фамилии как раз и стоили 150 тысяч.

В январе 2003 года мы действительно получили эти материалы. Вырезанные фамилии были обозначены как "К." и "Х.". Дальнейшие многочасовые телефонные переговоры не увенчались успехом. Убедить наших собеседников дать пленку бесплатно мы не смогли. В конце февраля распечатка интервью Гочияева была передана Анне Политковской для публикации в "Новой газете". 3 марта показания Гочияева, хотя и не полностью, были опубликованы.

Минутная запись интервью с Гочияевым датирована 20 августа 2002 года. Из этого, конечно, не следует, что запись сделана в тот день. Удивляет спокойствие Гочияева, на которого день и ночь идет охота российских спецслужб. Создается впечатление, что Гочияев дает интервью не из Грузии, а из какой-то другой страны. Впрочем, это только предположения.

Мы считали бы этот этап работы завершенным, если бы сумели получить запись и узнать, кто же скрывается за "К." и "Х." Бывший следователь ФСБ, полковник, ныне адвокат Михаил Трепашкин недавно обнаружил, что соучредителем фирмы "Капстрой-2000", которая снимала злополучные подвалы в Москве, с 1996 года (что зафиксировано в Московской регистрационной палате) был вместе с Гочияевым еще один человек – Александр Юрьевич Кармишин. Все это навело редактора сайта Somnenie.Narod.Ru Марка Уленша, тесно работающего с Общественной комиссией, на мысль о том, что именно Кармишин является таинственным "К.". Нетрудно проверить, работает ли в ФСБ Черкесска человек по фамилии Кармишин. Труднее ответить на вопрос о том, почему молчат следственные органы России.

Гочияева обвинили в причастности к сентябрьским терактам только на основании того, что им и на его имя были сняты подвалы взорванных домов. Между тем соучредитель его фирмы, о существовании которого знают и следственные органы, и ФСБ, не только не обвинен в причастности к терактам, но даже не назван. Мы не призываем спешить с обвинениями. Мы требуем, чтобы общественности было сообщено, кем является Александр Кармишин, имеет ли он отношение к ФСБ или другим российским силовым ведомствам, где он в настоящий момент находится и почему он не был объявлен подозреваемым в причастности к взрывам домов в Москве и Волгодонске в сентябре 1999 года.

Полный транскрипт интервью Гочияева опубликован на сайте ТЕРРОР-99.