О предстоящей встрече следователя прокуратуры и пострадавших от теракта на Дубровке в редакции Граней.Ру узнали от Татьяны Карповой, матери погибшего заложника, председателя координационного совета общественной организации "Норд-Ост". По ее сведениям, 23 февраля, в день окончания следствия, дело # 229133 о захвате заложников 23—26 октября 2002 года в ДК ОАО "Московский подшипник" собираются закрыть, не передавая его в суд, в связи со смертью обвиняемых. Родственники жертв и пострадавшие пришли к следователю прокуратуры, чтобы задать свои вопросы по этому делу.

Утром 15 января у здания Московской прокуратуры собрались потерпевшие, их адвокат Людмила Трунова и двое журналистов - Анна Политковская из "Новой газеты" и я. От этой встречи не ждали сюрпризов: потерпевшим и так было понятно, что следствие хочет поскорее дело закрыть. Просто оставалась малюсенькая надежда на то, что в присутствии журналистов следователь Кальчук, ведущий это дело, постыдится совсем уж откровенно врать.

Приключения начались ровно с того момента, как Владимир Кальчук увидел Анну Политковскую.

- А вы тут что делаете?

- Я доверенное лицо РОО "Норд-Ост" - эта организация представляет интересы пострадавших.

- Не знаю такой организации.

Татьяна Карпова попыталась напомнить следователю, что тот разрешил присутствие журналистов, что она просила его об этом от лица целой организации.

- Не знаю такого лица, - отрезал Кальчук. - Подавайте ходатайство, и всё чтобы по процедуре. Я не позволю устраивать тут шоу! Значит, так. Разговора не будет. Здесь остаются только потерпевшие, а остальные на выход. Паспорта на стол. Если потерпевший, то буду смотреть, кто такой, а остальные на выход.

Нам пришлось выйти. Все остальное мы слышали из-за двери кабинета следователя. Первое, что он сказал, выгнав нас из кабинета: "Я понимаю, что у вас серьезная беда, но делать шум из этого я не позволю".

Первый вопрос, который задали потерпевшие, был о количестве жертв среди заложников. "На встрече с Людмилой Швецовой (первый заместитель мэра в правительстве Москвы. – Ж.С.) мы просили назвать нам точную цифру, но она сказала, что список нам покажут только под подпиской о неразглашении. Вы можете нам сказать точную цифру?" – спросила Татьяна Карпова. "Это государственная тайна," – был ответ.

Второй вопрос - о количестве расстрелянных террористов. "Были застрелены 40 человек". "Ровно 40?" - поинтересовался кто-то из присутствующих. "Да, 40! Из них 19 женщин! А вам какую цифру ни назови, вы все равно довольны не будете!" – ответил Кальчук.

Третий вопрос - о том, насколько было необходимо уничтожить всех террористов при штурме здания, - тоже задала Татьяна Карпова. Ответ следователя: "Этот вопрос не ко мне. Я не вправе об этом говорить, во время штурма они (сотрудники спецслужб. – Ж.С.) рисковали своими жизнями".

В этот момент (от начала встречи прошло около десяти минут) в здание прокуратуры вошел Сергей Адамович Ковалев. Поскольку я находилась за дверью кабинета, рядом с лестничным пролетом, то прекрасно слышала все, что происходило и в кабинете, и на лестнице. Ковалев вошел, представился охраннику, попросил пропустить его к следователю. Охранник позвонил Кальчуку.

Охранник: К вам тут пришел Ковалев.

Кальчук: Какой Ковалев?

Охранник: Сергей Адамович Ковалев. Он говорит, что пришел на встречу с вами как представитель общественности.

Кальчук: Какая еще общественность? Не пускать!

Охранник: Владимир Ильич, я не могу его не пускать, он депутат Государственной думы. (На самом деле Ковалев уже не является депутатом. - Ж.С.)

Кальчук: Ну ладно, сейчас спущусь.

Действительно, он практически сразу выходит из кабинета и спускается вниз. Дальнейший разговор происходит на лестничной площадке, судя по всему, около столика охранника.

Кальчук: На встречу ко мне могут прийти только потерпевшие и их родственники. Вы им не родственник.

Ковалев: Поймите, это дело представляет общественный интерес. У общества, у прессы есть к следствию вопросы...

Кальчук: Прессе мы даем все что положено.

На этом разговор был закончен, и следователь вернулся в кабинет.

Дальше следователь и потерпевшие опять вернулись к вопросу о ликвидации всех террористов и необходимости более тщательного расследования. Потерпевшие говорили о том, что в США после 11 сентября расследование ведется до сих пор, тщательнейшим образом проверяется каждый эпизод. Что родственники жертв обращаются в ФБР с просьбой о расследовании этих эпизодов, потому что хотят знать правду. Реакция Кальчука: "Там бы дали миллионы долларов, и все бы замолчали". В кабинете повисла пауза.

Но вот разговор возобновился. На этот раз речь идет о том, как получилось, что тело Геннадия Влаха было кремировано вместе с телами террористов, и почему никто не был наказан за этот инцидент. Кроме того, почему оцепление ДК было проведено недобросовестно и в здание могли входить и выходить люди, что, собственно, и произошло с Геннадием Влахом? Кальчук ответил, что судьба Влаха не имеет к потерпевшим никакого отношения, а потому на этот вопрос он не ответит. А вот по поводу дырок в оцеплении сказал: "Так нам же ничего никто не говорил про способы выйти из здания! Вот Политковская, она все знала, но нам не сказала". Я смотрю на стоящую рядом Политковскую. Она в шоке.

Переварив это сообщение следователя, слушаем дальше. Речь идет о пленке, кадры из которой были опубликованы в "Новой газете". На пленке видно, как сотрудница спецслужб стреляет в лежащего на земле человека. Татьяна Карпова спросила, что следствию известно об этом эпизоде и чей расстрел зафиксировала видеокамера. Сначала следователь сказал, что он видел три варианта этой видеопленки и экспертиза показала, что звук выстрела там был вмонтирован. Дальше разговора слышно не было. Как рассказала потом Татьяна Карпова, следователь заявил, что это было тело расстрелянного мародера. На что Карпова возразила, что, по ее сведениям, это было тело Геннадия Влаха. Кальчук тут же, без паузы, не меняя интонации, сказал: "Да, это был Влах, только это уже был окоченевший труп, его выносили сотрудники МЧС, а женщина просто пистолетом показывала сотрудникам, куда класть тело".

Тут же потерпевшие попытались от имени РОО "Норд-Ост" составить ходатайство о возбуждении отдельного уголовного дела по этому факту, но Кальчук опять сказал, что не знает никакого РОО, а если Карповой надо, то пусть пишет ходатайство от своего имени. На это адвокат Трунова заметила, что ходатайство может быть подано от юридического лица. И тут между следователем и адвокатом произошел очень примечательный обмен репликами. "Ну что поделать, - вздохнул Кальчук, - вы так считаете, а я так". "Но закон-то один", - возразила Трунова. "Закон один, но трактуем мы его по-разному".

Дальше разговор пошел о самом больном - о несоответствиях в данных экспертиз о причинах смерти заложников. Татьяна Карпова напомнила следователю, что правозащитная организация "За права человека" получила ответ из ФСБ, где было сказано, что газ, использовавшийся при штурме здания, содержал фентанил. В то же время в материалах экспертиз этот газ был обозначен как "неидентифицированный". Получается, что в материалах дела есть явное противоречие. Тут Кальчук взорвался: "Что там ответила вам ФСБ, я не знаю! По данным экспертизы, газ был неидентифицированный!".

Потом было еще несколько вопросов - о неоказании медицинской помощи, о том, что во многих случаях фактически невозможно установить время смерти, так как никакие документы в больницах и моргах не оформлялись. На это все Кальчук отвечал: "Так получилось".

Потом дошла очередь до мародеров. И тоже в связи с Влахом. Кальчук даже не стал отрицать, что по фактам мародерства никакого расследования не проводилось. "Да, факты мародерства были, - сказал следователь. - Но вы поймите, у сотрудников МЧС и у врачей мизерные зарплаты... Вот иду я, и вдруг раз - кошелек! Мародеры не пойманы, потому что тогда бы нам надо было всех обыскивать, а мы в первые дни даже таких дел не заводили".

Разговор близился к концу, и следователь Кальчук резюмировал: "При советском строе было плохо, но сейчас ведь хуже. Вот развалили Советский Союз и радуются, а при советской власти Чечни бы не было и терроризма такого тоже не было бы".

Так вот он какой, следователь Владимир Кальчук! Тоскующий по советской власти простой советский следователь - с простыми советскими методами дознания, с незамысловатой присказкой о том, что так получилось, они погибли, но погибли не зря, а во имя и теперь во имя того же не надо ворошить старого, требовать правды и соблюдения закона. Ведь потерпевшие и он, следователь, трактуют законы по-разному. Он – по-советски.

ТРАГЕДИЯ НА ДУБРОВКЕ