Комментарий

Комментарий Григория Пасько

Мне искренне жаль жителей Владивостока: им испортили еще одно название улицы. Впрочем, горожанам к этому не привыкать. "Нашенский город" давно известен обилием, скажем так, своеобразных наименований. Судите сами: по полдюжины улиц с названиями Строительная и Морская, есть Тормозная улица, а еще есть тупик Энтузиастов. Увековечены имена адмиралов, мало кому известных, но когда-то служивших на ТОФе: Сабанеева, Захарова, Спиридонова, Фокина... До недавнего времени была улица Мехлиса. Несомненно, когда улице присваивалось имя Льва Захаровича, много говорилось о том, сколь велики его заслуги перед отечеством и т.д. А когда табличку с этим именем снимали, наверняка обошлось без торжественного митинга. Хотя как раз тут-то и представился бы случай сказать всю правду о сталинском подручном.

Что пишут сейчас об Угрюмове? Что он был руководителем департамента ФСБ по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом. Но не упоминают о том, что это при нем ФСБ так бездарно боролась с терроризмом по всей России, что при нем была разработана сомнительная гексогеновая операция в Рязани, что при нем взрывались дома в Москве... Другого такого главу департамента сразу сняли бы с работы - этот же удержался и стал героем путинской России.

Не могу не вспомнить, что Угрюмов был инициатором так называемого "дела Пасько". Есть основания предполагать, что именно расправа надо мной стала для Угрюмова тем "счастливым случаем", который дал дальнейший ход его карьере - новое звание, повышение в должности, перевод в Москву. Знаю, что еще два десятка его подчиненных получили "за меня" повышения по службе, звания и награды.

Угрюмов скончался в 2001 году. В штабе Объединенной группировки войск на Северном Кавказе сообщали, что причиной его смерти стала "острая сердечная недостаточность". Некоторые бывшие чекисты, в частности, Александр Литвиненко, склонны считать, что Угрюмову помогли уйти из жизни. Лично мне эта версия кажется сомнительной. Я жил с Угрюмовым в одном доме в течение восьми лет и чуть ли не ежедневно виделся с ним. Он, безусловно, был больным человеком, явным гипертоником. Можно только удивляться, как его могли послать в Чечню.

Говорят: о покойном либо хорошо, либо никак. Думаю, о покойном при любых обстоятельствах лучше говорить правду. Особенно, когда его именем называют улицы.