По известному шаблону тут надо начать с пушкинской цитаты, но воздержусь. Во-первых, приелось. Во-вторых, что ж тут "странного", в этих "сближениях". Всего-то 15 лет прошло с небольшим. И страна примерно та же самая, и тема для разговора прежняя: интеллигенция взывает к власти. Точнее говоря, вечная тема.

Типа того что в надежде славы и добра.

Информационные поводы такие. Дмитрий Медведев дал интервью "Новой газете", затем устроил себе встречу с гражданским обществом, а незадолго до того журнал "Знамя" напечатал новые отрывки из "Дневника русского читателя" Юрия Карякина. Вот и сближения.

Известный писатель, бывший народный депутат в конце декабря 94-го записывает себе в тетрадь тезисы к письму Ельцину. Президент только что ввел войска в Чечню, и объясниться с ним необходимо.

"Есть и не могут не быть планы Вашего политического убийства, - пишет Карякин, - (уверен, что у идиотов - и физического), но Вы в обман своих политических убийц, по-моему, все более решительно склоняетесь к плану - САМОУБИЙСТВА. А если кто там поумнее, поподлее, похитрее, то они - очень квалифицированно - подталкивают Вас к осуществлению этого плана".

Самоубийство - война в Чечне. Самоубийство - оттолкнуть людей честных, пренебречь мнением Президентского совета, который "превратился в ширму". Самоубийство - окружить себя "тупо-хитро-лживыми" чиновниками, которые продадут и погубят.

В сноске автор дневника отмечает, что это написанное "сгоряча" письмо не было отправлено. Однако мысли, высказанные в нем, он изложил Ельцину при личной встрече. Когда тот встретился, наконец, со своим Президентским советом.

Пятнадцать лет спустя все то же самое и все другое. Расклад привычный: президент выслушивает граждан или отвечает на вопросы независимой прессы. Срифмовалась и Чечня. Контртеррористическая операция вчера объявлена завершенной. Правда, не та, первая, а эта - вторая, но тоже начатая при Ельцине. Переменилось только настроение в обществе.

Социум "проклятых 90-х" - живой. Живые чувства и живая боль при общении с президентом, который предает Россию, своих сторонников и самого себя. Живая надежда на то, что при разговоре этому президенту можно бросить в лицо самые жестокие обвинения и он услышит, если захочет. Окруживший себя мерзавцами, он все-таки остается реальным властителем страны, "царем", законно избранным на демократических выборах. Человеком, который способен исправить собственные ошибки.

Социум "счастливых нулевых", плавно перетекших в кризисные, абсолютно иной. Это полумертвое общество, которое давно уже отчуждено от власти и в письмах, обращенных к ней, либо выражает безнадежное презрение, как Сергей Ковалев, либо с той же безнадежностью просит освободить кого-нибудь из политзеков. Это общество, которое не рвется встречаться с президентом и скорее изумляется, когда он скликает правозащитников на свой совет или дает интервью "Новой газете". Наконец, это общество уже год с лишним вяло гадает, что у нас за "царь" - настоящий или игрушечный. Что он вообще может, третий наш президент?

В дневнике Юрия Карякина, как во всяком подлинном историческом документе, точно отражена эпоха и человек в ней. С его наивностью, яростью и верой в необходимость докричаться, достучаться до главы государства, который еще вчера был "своим", а ныне не ведает что творит. И что он "порывом, надрывом", но как-то переломит себя и протрезвеет в политическом и ином смысле. Ждать приходилось долго, но срок наступал, и кровопролитие прекращалось, и русский генерал громовым голосом объявлял в Хасавюрте: "Война окончена!" Ошибка, понимаешь, была исправлена. Потом, правда, повторилась.

Гладкий, уверенный в себе и таинственный господин Медведев самоубийственных просчетов не совершает. Он вообще ничего не совершает и ни с кем не спорит. Судя по свидетельствам очевидцев, он терпеливо выслушивает всех и доброжелательно делает пометки в блокноте. Когда считает нужным - откликается, когда считает иначе - не реагирует. Ни порывов, ни надрывов. Солидная улыбка, спокойный увесистый голос, внезапное признание при выключенном диктофоне: вы никогда никому ничего не лизали, так читателям и передайте.

Тогда гадали: услышит? не услышит? Теперь гадаем: а зачем ему это понадобилось? Кризис? Разногласия с национальным лидером? Игра в доброго и злого следователя по особо важным внутриполитическим делам? Свобода лучше, чем несвобода? Западные кредиты снова нужны? Непонятное, безжизненное, заколдованное время.

Бывают, бывают странные сближения. Понять бы только, кто с кем сближается и почему так странно. И что записывать в дневник, набрасывая тезисы для диалога с этой властью и борясь с беспросветной тоской.