"Демократия не нуждается в прилагательных. Ни одна из стран не достигала успехов в условиях несвободы". Такое гордое заявление сделал в Давосе вольнодумец и карбонарий Дмитрий Медведев. Он что, уходит в отставку и присоединяется к "Другой России"? Нет, конечно. Просто этот рано располневший молодой человек, cкромно служивший путинским письмоводителем, настолько вошел во вкус щупания осетров и младенцев, что не заметил, что проект "медведевской перестройки" уже спущен в сортир.

Причем спущен не ужасными чекистами, а, напротив, всячески продвигавшими Медведева до недавнего времени кремлевскими "либералами" в законе. Неожиданно они обнаружили массу либеральных достоинств в его телевизионном сопернике Сергее Иванове.

Эта чубоволошинская рокировочка не имеет никакого отношения к реальной схватке вокруг престола. Борьба двух нанайских телемальчиков - всего лишь операция прикрытия внутри операции прикрытия. Ни Медведев, ни Иванов не имеют и никогда не имели шансов стать президентом РФ. Но она много говорит о самих "либералах".

Неоднократные публичные высказывания и действия г-на Иванова, связанные с судьбами Андрея Cычева, Романа Рудакова и тысяч других искалеченных и замученных военнослужащих или с неприятностями, постигшими банкира Иванова-младшего, подтверждают неоспоримый, как он любит говорить, медицинский диагноз. По уровню нравственного идиотизма очередная надежда российских либералов-реформаторов намного превосходит того же Владимира Путина. На этой шкале я бы расположил его где-то примерно посередине между Путиным и Чикатило. А это, согласитесь, все же значительная дистанция.

Поставленные в провинциальной школе КГБ в Минске неповторимая приклеенная хищная улыбка и манера назидательных пауз внутри бессмысленного словесного потока плюс несколько ходульный, но неплохой английский обещают ему блестящую карьеру в Голливуде - в фильмах ужасов категории В.

Ивановофилия - это свидетельство очередного поражения чубоволошинских в аппаратных схватках в кремлевском подполье и отчаянного желания зацепиться за что-нибудь в их свободном падении из Власти.

Проигрывая раз за разом "силовикам", обладающим неограниченными теневыми ресурсами, "либералы" не отваживаются вынести этот клановый конфликт в публичную плоскость, несмотря на колоссальные провалы силовиков, казалось бы, дающие им такую возможность.

Показательной была ситуация начала 2005 года. После Беслана, Украины, Абхазии, "Байкалфинансгруп" недовольство питерской бригадой в "элите" достигло апогея. Я мог бы разрушить сегодня с десяток благополучных карьер, если бы процитировал, что мне тогда говорили вполне прокремлевские люди. Да достаточно вспомнить статью верноподданнейшего Максима Соколова в первом номере "Эксперта" за 2005 год.

Появление в тот момент на политической сцене Михаила Касьянова отражало эти настроения и отвечало запросу "номенклатурных хряков". Но Касьянов оказался тогда полководцем без армии. Хряки остались в VIP-окопах и заглотили подкинутую им пустышку - операцию "либеральный наследник".

Чудовищная по урону, нанесенному репутации России, полониевая авантюра силовиков, казалось бы, давала кремлевским "либералам" новую и, наверное, уже последнюю возможность переломить ситуацию в свою пользу. Но они снова не отважились на открытое публичное противостояние партии пожизненного срока, ограничившись невнятным блеянием о "врагах России, врагах Путина, в том числе за рубежом". Почему?

Ответ можно найти в знаменитом романе Артура Кестлера "Слепящая тьма" (1940), посвященном кремлевским разборкам 70-летней давности. Автор, как и многие его современники, задавался вопросом: почему представители так называемой ленинской гвардии так обреченно шли на заклание в эпоху большого террора, не отваживаясь выступить против сталинского режима?

Через психологию поведения главного персонажа Николая Рубашова, человека в иных обстоятельствах большого личного мужества, Кестлер показывает, что дело было не столько в их трусости, cколько в ослепленности Властью, в кастовой принадлежности к верхушке режима, в психологии жертв-палачей, связанных общей идеологией, общими преступлениями. Что касается "ельцинской гвардии", я бы еще добавил - и общим происхождением миллиардных состояний.

Позтому выйти за пределы кремлевского круга и обратиться к абсолютно чуждому и совершенно непонятному им "народу" было для них немыслимо. Они так и продолжали цепляться за ускользавшую видимость Власти, пока их всех не замочили одного за другим в уютных сортирах Дома на набережной, этой по-спартански аскетической Рублевки-37.

Cлепящая тьма Кремля - это не злая воля какого-то одного лица. Она системна, безлична и не щадит никого. В следующей статье мы остановимся на судьбе самой выдающейся посредственности нашего политического класса.