Пресса, российская и зарубежная, переполнена статьями о президенте России Владимире Путине. Все гадают о будущем преемнике. Высказано огромное количество версий. В традициях кремленологии советского времени интерпретируются малейшие намеки на будущего кандидата. В программе "Власть" на "Эхе Москвы" и RTVi Евгений Киселев вот уже несколько месяцев разбирает варианты возможного трудоустройства Путина - от председателя Конституционного суда до руководителя Олимпийского комитета. Средства массовой информации нагнетают обстановку, уверяя, что в Кремле идет ожесточенная борьба между разными кланами. Государственные телевизионные каналы и прочие зависимые СМИ внушают публике мысль о том, что "Путин - наше все" и без "плана Путина" у России нет будущего.

Западные эксперты (критицизм которых сильно преувеличен российскими комментаторами) более непримиримо настроены по отношению к американскому президенту, чем к российскому. Они продолжают говорит о сползании России в авторитаризм как о национальной особенности. Признавая отсутствие разделения властей, имитационный характер демократических институтов и их полную зависимость от президента и его администрации, некоторые политологи для характеристики российской политической системы используют термин "нелиберальная демократия". Проводятся аналогии с правлением Александра III либо с некоторыми латиноамериканскими режимами.

Вместе с российскими политтехнологами в создании имиджа российской демократии участвуют западные эксперты. Достаточно упомянуть американскую фирму "Кетчум", членов Валдайской группы и их ежегодные встречи с российским президентом, работу западных журналистов и политологов на русских англоязычных каналах и т.д. Проекты по улучшению образа России за рубежом генерирует кремлевская администрация, в которой (согласимся здесь с Сергеем Марковым) "сконцентрированы мощные экспертные и менеджерские силы". Одеты они по-европейски, интервью дают по-английски. Настроены агрессивно. Армия политологов, политтехнологов, публицистов, представляющих разные фонды и институты, комментирует каждое слово президента, подавая его в нужном свете. Кому-то, как, например, радиостанции "Эхо Москвы", разрешена и критика власти. Масштаб этой деятельности впечатляет. Никогда в истории России у власти не было столь современного фасада.

Вместе с тем власть абсолютно закрыта. "Тайной и непредсказуемостью пронизано все, - справедливо замечает Дмитрий Фурман. - За любым действием власти может скрываться какой-то иной смысл".

Но достаточно ли одной констатации факта? Правомерны ли ссылки на то, что принятие решений в России всегда было тайной и что правительства многих стран принимают решения при закрытых дверях? Приемлемы ли такие рассуждения в стране, где за властью числится длинный список преступлений против собственного народа, где трагические события повторяются с пугающей закономерностью, где от власти в буквальном смысле слова зависит настоящее и будущее страны? Можно ли, зная российскую историю, доверять власти, не понимая смысла ее действий и не ведая ее намерений?

Тем не менее более 80% населения России доверяет своему президенту, не зная ни того, как принимаются решения, ни каковы мотивы этих решений. Не подвергается сомнению и его кадровая политика. Лишь единицы задаются вопросом о действительном механизме российской власти. Думаю, как историк, многие годы занимавшийся изучением природы власти в Советском Союзе, я имею право присоединить свой голос к немногочисленному ряду пытающихся разобраться в том, что на самом деле происходит в России.

Для меня очевидно: в России воспроизведен традиционный механизм власти в его сталинском варианте. Он облагорожен современным фасадом, очищен от коммунистической идеологии, но суть его осталась прежней. Кстати, Сталин в гораздо большей степени русский националист и великодержавник, чем коммунист, вот почему именно он, а не Ленин так популярен сегодня в России. Сталинская власть - апофеоз традиционной российской государственности, пример которой вдохновляет патриотов-консерваторов. К тому же Сталин не только был идейным антизападником - он готовился к войне против западной цивилизации.

Именно при Сталине власть предельно персонифицировалась, стала всеохватывающей и всепроникающей. Именно при нем она окружила себя непроницаемой секретностью. Политбюро и другие высшие органы партийного аппарата лишь формально были коллегиальными, а на деле являлись прикрытием для Сталина и его фракционной группы, состав которой постоянно менялся ("тройка", "семерка", "восьмерка", "девятка" и т.д.). Именно Сталин как генсек ЦК партии, приближая к себе в разное время тех или иных членов своего окружения, определял все политические решения в стране. Они оформлялись затем как решения высших партийных и государственных органов и направлялись на места. Свои самые большие секреты Сталин не доверял даже "особой папке", поэтому факт принятия многих решений удается реконструировать только по их последствиям. Отдельное место среди приемов сталинского властвования занимали ложь и преднамеренная дезинформация.

Сталинский механизм власти - это не только тайная практика принятия решений в Кремле. Это скрытый механизм взаимодействия всех властных структур по вертикали и горизонтали. Это невидимые каналы в виде особых структур - секретных и мобилизационных отделов на всех предприятиях и во всех учреждениях. Эта тайная инфраструктура связывала Секретариат ЦК со всеми назначенными им партийными функционерами и руководителями государственных органов. Тайные директивы доставлялись на места фельдъегерским корпусом ОГПУ/НКВД/МГБ. Секретный механизм сталинской власти скрывал действительные цели партийной верхушки, авторство важнейших решений, мотивы их принятия и сами эти решения - при том, что они определяли жизнь огромной страны.

Внешне же политическая система в СССР была похожа на политические системы в демократических странах: Конституция, всеобщие, хотя и безальтернативные (с одним кандидатом), выборы в парламент - Верховный Совет и местные советы. Действовали созданные властью и послушные ей общественные организации. Сама Коммунистическая партия по Конституции именовалась общественно-политической организацией. Все это называлось "социалистической демократией". Между прочим, за образец для Конституции 1936 года Сталин выбрал Конституцию Швейцарии. В действительности же все элементы советской политической системы были бутафорией, скрывавшей механизм сталинской власти, но создававшей в мире образ СССР как страны с самым справедливым общественным устройством. У Сталина и Советского Союза в то время, как и теперь, было немало поклонников на Западе.

Есть все основания полагать, что Путин сознательно использовал этот опыт. Стабилизировать ситуацию в стране после смуты 1990-х годов можно было либо выстраиванием механизма правового государства, используя западный опыт, либо восстановлением традиции советского управления, основу которого составлял как раз созданный Сталиным механизм власти. Очевидно, что последний вариант оказался ближе и понятнее. Характерно, что кремлевский политтехнолог Глеб Павловский называет сталинскую политику виртуозной. Не случайно его внимание к книге Александра Кожева, который по сути восславил власть Сталина. (Эта книга, написанная в 1942 году, издана в России в 2007-м). Именно этим опытом питается историк Андрей Фурсов, обосновывая "стратегию Сталина" как образец российской модернизации.

После августа 1991 года аппарат КПСС был расформирован. Но осталась "вертикаль" КГБ, после ряда пертурбаций получившего новое название - ФСБ. Ее центр по-прежнему на Лубянке, на своих местах и управления ФСБ во всех 89 регионах России. Центральная власть была персонифицирована уже при Борисе Ельцине - полномочия президента оказались ничуть не меньше тех, что были у генерального секретаря ЦК. Место Секретариата ЦК заняла администрация президента. Совет Безопасности исполнял роль Политбюро. Достройку этого механизма завершил Путин, которому, говоря словами посвященного в тайны Кремля журналиста Михаила Леонтьева, удалось "медленно, аккуратно, в значительной степени конспиративно реанимировать страну".

Восстановление механизма власти сталинского типа - это не только возврат к назначению губернаторов. Это возрождение тайной инфраструктуры власти. Это реанимация невидимой армии негласных сотрудников КГБ, ряды которой постоянно увеличиваются. Видимая часть этой армии - партии "Единая Россия", "Справедливая Россия", молодежные организации "Наши", "Молодая гвардия", "Идущие вместе" и т.п. Невидимая - представители спецслужб во всех учреждениях и на всех предприятиях, включая бизнес-структуры. Это неформальный центр власти Путина (не предусмотренный Конституцией), в который входят руководство ФСБ, сотрудники президентской администрации, Совета безопасности, Межрегионального клуба ветеранов госбезопасности. Состав может меняться, как менялся он при Сталине. Администрация президента действует как Секретариат ЦК, спуская указания Совету Федерации и Государственной думе, Центризбиркому, ФСБ, Генеральной прокуратуре и всем другим ведомствам, а также партиям и движениям, общественным и религиозным объединениям, средствам массовой информации. Президент лично участвует в годичных совещаниях "силовых" министерств.

В регионы директивы Кремля передают полномочные представители президента, которым подчиняются назначенные губернаторы. Принимаемые решения абсолютно секретны и так же, как в советское время, доставляются на места фельдъегерской службой. В ходу и шифрованные телеграммы. Сотрудники государственных органов связаны подпиской о неразглашении: пункт 10 статьи 17 Закона о государственной гражданской службе РФ запрещает им "публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в средствах массовой информации, в отношении деятельности государственных органов, их руководителей..."

Путин не просто способствовал возрождению сталинского механизма власти. Он легитимизировал его и придал ему оболочку "суверенной демократии". В отличие от Сталина, который направлял все ресурсы на милитаризацию страны, у Путина огромная часть средств по-прежнему идет на обогащение самой власти и лояльных Кремлю бизнес-структур. Однако президент и его администрация начинают осознавать, что роль влиятельного игрока на мировой арене, на которую претендует Россия, не может базироваться только на агрессивной риторике и провокационных действиях. Эта роль требует возрождения военно-промышленного комплекса и соответствующей модернизации страны. Именно для этого придуман "план Путина". Такова логика механизма власти сталинского типа - расширение влияния внутри страны и за ее пределами.

Как осуществить модернизацию - это, пожалуй, самый сложный для современной власти вопрос. Нынешние властители дум в России отвергают западный путь модернизации, который они связывают с именем Александра II. Для них предпочтителен антизападный путь, пример которого дает как раз сталинская модернизация. "Ясно, - пишет Андрей Фурсов, - что реализовать такой вариант можно только на основе мощного военно-промышленного комплекса, при максимальном напряжении сил общества и жестком контроле центроверха над верхушкой".

На сталинском языке "максимальное напряжение сил общества" означало государственное насилие, репрессии. Однако современные апологеты такого типа модернизации избегают разговоров о ее темных сторонах. Более того, они уверены, что проблема имеет не только сталинское решение. Так, Глеб Павловский видит ответ в бесспорном лидерстве, которое он связывает с именем Путина, будущего "отца нации". Огромная роль в реализации "плана Путина" отводится медиа, которые, по его мнению, "позволяют, в принципе, ненасильственно создавать ситуацию полного помрачения. Раньше для этого нужно было применение какого-то массированного насилия или угроз как таковых, а теперь можно ненасильственно создать ситуацию 37-го года, во всяком случае, для индивидуума, из-за того, что у него в башке начнут смещаться разные пласты и он будет соглашаться с реальным, даже не осознавая момент, когда он согласился, будучи уверенным, что он свободен".

Нетрудно понять, к чему ведет политика власти такого типа - ко все большей демократизации страны, как уверяют кремлевские идеологи, или к какой-то новой разновидности традиционного российского закрепощения.