Дипломатический конфликт вокруг деятельности Британского совета в России разрешился на прошлой неделе закрытием отделений совета в Петербурге и Екатеринбурге. Российская сторона в своем комментарии не скрывала удовлетворения: развязанная Москвой кампания демагогии и запугивания принесла желаемые плоды. "Британская сторона сделала наконец то, что должна была сделать давно", - сказал представитель МИД РФ Михаил Камынин.

Его заместитель Андрей Кривцов добавил, что к вопросу о британских культурных представительствах можно будет вернуться тогда, когда Лондон снимет визовые ограничения для должностных лиц РФ и возобновит антитеррористическое сотрудничество с ФСБ.

Таким образом, Москва дала ясно понять: ее претензии не имеют отношения ни к налогам, ни к юридическому статусу британских культурных центров. Это месть. "Свертывание антитеррористического сотрудничества" - это отказ экстрадировать Закаева и Березовского. Ограничения на въезд в Великобританию касаются сотрудников ФСБ.

Тем временем на берегах Темзы пытались делать хорошую мину при плохой игре. 17 января пресс-секретаря премьер-министра Майкла Эллама спросили на утреннем брифинге, какова позиция правительства в этом конфликте и в отношениях с Россией в целом. Пресс-секретарь ответил, что по поводу Британского совета министр иностранных дел выскажется позднее. "Что же касается двусторонних отношений в целом, - продолжал Эллам, - то наша позиция заключается в том, что Россия играет важную роль во многих приоритетных для нас международных сферах, таких как энергетика, безопасность, изменение климата, и сотрудничество с Россией по этим вопросам способствует достижению наших целей. Эти отношения не всегда являются отношениями единомышленников, и в тех случаях, когда правительство ощущает озабоченность, оно поднимает эти вопросы перед российскими властями в откровенной манере".

В тот же день министр иностранных дел и по делам Содружества Дэвид Милибэнд сделал развернутое заявление в Палате общин. По его оценке, действия российской стороны "предосудительны, недостойны великой державы и противоречат букве и духу той юридической базы, на основании которой действует Британский совет". "Россия, - сообщил министр законодателям, - не смогла предъявить никакой юридической причины, будь то по российскому или международному праву, которая препятствует продолжению деятельности Британского совета. Оно также не смогло конкретизировать свои обвинения в уклонении Британского совета от уплаты налогов... Вместо того чтобы предпринять какие-либо законные действия в отношении Британского совета, российское правительство прибегло к запугиванию сотрудников совета... Мы наблюдали подобные действия в годы холодной войны, но искренне полагали, что они остались в прошлом... Важнейшая забота Британского совета - безопасность его сотрудников... Поэтому Британский совет с величайшим сожалением принял решение приостановить свою деятельность в двух городах".

Относительно связи дела об убийстве Александра Литвиненко с проблемой юридического статуса Британского совета, Милибэнд заявил, что такой связи не существует: "Мы считаем дело об убийстве г-на Литвиненко и деятельность Британского совета никак не связанными между собой вопросами... Мы полагаем также, что культурные связи не должны становиться предметом политических игр. Сотрудничество в области образования и культуры - важный инструмент сближения народов. По этой причине я принял решение не предпринимать ответных шагов в отношении культурных проектов России в Соединенном Королевстве, в частности, не отсылать назад шедевры живописи, которые планируется выставить в Королевской академии, и не принимать каких-либо мер к двум русским дипломатам, занимающимся вопросами культуры в посольстве. Нас эти контакты не пугают. Мы приветствуем и поощряем их".

Закончил министр словами о том, как важны для Лондона отношения с Москвой в других сферах.

Двумя днями позже Милибэнд дал интервью радио BBC, в котором признал, что у Евросоюза нет единого подхода к отношениям с Россией. В сентябре прошлого года, рассказал он, министры иностранных дел 27 стран ЕС на своей очередной встрече посвятили этим отношениям специальное заседание, однако ни до чего так и не договорились: "Европейские страны раздроблены в вопросе о том, как вести дела с Россией. Все 27 министров пришли к выводу о том, что разумного способа идти дальше по этому пути (то есть по пути усиления давления на Москву. - В.А.) фактически не существует".

По случаю закрытия отделений Британского совета сделала довольно беззубое заявление Словения в качестве страны, председательствующей в ЕС, но тем дело и кончилось.

Еще более откровенно высказался британский посол в Москве Дэвид Брентон в интервью "Коммерсанту": "Мы сочли, что единственной пострадавшей в этой истории оказывается Россия. Народ России... Нам же полезно присутствие российских культурных атташе. Нам полезно массовое присутствие россиян в Великобритании, полезно получение россиянами нашего образования. То есть теряете только вы".

Все точки над i расставлены. Мы хотим любоваться шедеврами и будем. А на вас нам наплевать. Нынешнее российское руководство забвением интересов народа пристыдить трудно. Чувствительны для него лишь ограничения на въезд на Британские острова, где у этого руководства живут семьи и получают образование дети. Практика таких именных санкций существует и применяется по отношению к правящим кликам целого ряда стран. Но Лондон таких ограничений вводить не собирается.

Посол Брентон не может не понимать: закрытие отделений Британского совета - никоим образом не защита, а предательство его российского персонала. Этот шаг нельзя воспринимать иначе как проявление слабости, трусости, эгоизма и недальновидности. Ответом России будет лишь еще больший нахрап. Теперь ничто не мешает российским властям осуществить угрозы. Что касается сообщения Mail on Sunday о предстоящем выдворении из Лондона 34 российских дипломатов, то оно оказалось уткой, какой и выглядело с самого начала. Просто газета раздобыла список, который составляется и периодически обновляется контразведкой всякой страны на всякий случай. Политической воли к обострению ситуации у Лондона явно нет.

В 1986 году, после того как Рональд Рейган выдворил из США большую группу советских дипломатов-шпионов, правительство Горбачева ответило своим ноу-хау: из американского посольства в Москве были отозваны советские граждане, работавшие там уборщицами и водопроводчиками. Но ничего ужасного не произошло - на попятный пришлось идти Горбачеву, а не Рейгану.

Печально, что даже министр иностранных дел России Сергей Лавров не удержался от дешевой риторики. "Я, конечно, понимаю, что историческая память, возможно, где-то связана с ностальгией по колониальным временам и порой довлеет над правовой стороной дела", - сказал он, комментируя спор о Британском совете.

Вполне очевидно, что этот выпад восходит к замечанию президента РФ о некоем "добром, но строгом дяде в пробковом шлеме", который "указывает политическую целесообразность... людям с, образно говоря, темным политическим цветом кожи".

Этот пробковый шлем второй век не дает покоя русским патриотам. В свое время Достоевский вставил высокомерного англичанина в свой "Дневник писателя" за 1877 год, причем именно "в пробковом шлеме и статском пальто горохового цвета".

Дело было на русско-турецкой войне. Англичанин прибился к штабу русской армии, где его встретил знаменитый романист Всеволод Крестовский, находившийся на театре военных действий в качестве корреспондента. Однажды, повествует Крестовский, этот эксцентричный господин "обратился даже к одному знакомому офицеру с предложением затянуть на него в рукава гороховое пальто. Офицер окинул его с ног до головы несколько удивленным взглядом, улыбнулся слегка, пожал плечами и беспрекословно помог одеть пальто. Конечно, более ничего и не оставалось сделать. Англичанин в ответ слегка приложился рукою к своему пробковому шлему".

Сцена эта раздражила Достоевского чрезвычайно. Он увидел в ней, как он выражался, русское "европейничанье", которое впоследствии назовут "низкопоклонством перед Западом". Он вкладывает в голову англичанина, которого отродясь не видывал, целый внутренний монолог, кончающийся такой сентенцией: "Я слышал, что вы герои, и приехал посмотреть на вас, но ворочусь все-таки с убеждением, что, как сын старой Англии (тут у него задрожит от гордости сердце), я все-таки на свете первый человек, а вы всего лишь второстепенные..."

"Как так: "конечно"? - возмущается Достоевский словами Крестовского. - Почему более ничего не оставалось сделать? Напротив, именно можно было сделать совершенно другое, обратно противуположное: можно было "окинуть его с ног до головы несколько удивленным взглядом, улыбнуться слегка, пожать плечами" и - отойти мимо, так-таки и не дотронувшись до пальто, - вот что можно было сделать..." И нечего деликатничать "перед членом этим парламента в каком-то пробковом шлеме (какой такой пробковый шлем?)".

Хоть бы что-нибудь новенькое придумали, а то все одно и то же: пробковый шлем, да колониальная ностальгия, да планы интервенции... Скучно на этом свете, господа!