Письмо тов. Сталина т. Путину, копии – тт. Медведеву-Кремлевскому, Сечину-Нефтяному, Медведеву-Газовому, Миллеру-нашему.

Товарищ Путин, товарищи!

Товарищ Молотов передал мне вашу просьбу выступить по вашим действиям, а точнее, по бездействию в отношении не нашумевших московских убийств на Пречистенке. Устранение даже мелких противников вашего строя, конечно, не может вас не радовать. И все же это не повод сидеть набрав в рот воды. У обывателя может возникнуть впечатление, что вы отчего-то опасаетесь выступать. Чего опасаетесь? То ли открытого выражения солидарности с дерзким работником, то ли, наоборот, недовольства этим его дерзким поступком, совершенным, возможно, без ведома ваших непосредственных подчиненных и их непосредственных начальников.

Выступить, однако, надо. И вот почему, товарищи. Мы, большевики, взяв всю полноту власти, по существу отобрав ее у всех и всяческих претендентов, не можем не поддерживать ровный, как на нефтяных приисках, огонь народного трепета.

Но кто должен вызывать этот трепет, товарищи?

Вы, товарищ Путин, и вы, товарищ Медведев, должны быть единственным источником трепета для нашего народа. Такова диалектика нашей борьбы. Ведь стоит нашему народу понять, что бояться наш народ, оказывается, должен не вас и ваших репрессий, а какого-то разжалованного полковника с черенком лопаты или низового чекиста, стреляющего из ниоткуда в молодого человека и студентку, как положение ваше станет совсем незавидным. Хотелось бы этого избежать, хотелось бы подольше слышать ваши полюбившиеся у нас здесь голоса и наблюдать за ростом актерского мастерства.

Благодаря чудесному изобретению наших советских техников я внимательно слежу за телепередачей ваших телодвижений и с огорчением читаю растерянность на ваших лицах. Это дает мне, большевику-ленинцу, некоторое право на внушение вам, товарищи, тех азов критики и самокритики, которых вам недодали педагоги-вредители Ленинградского госуниверситета.

Вы спросите - какое отношение имеют недостатки вашего образования к убийствам на Пречистенке? Самое прямое. Устраняя ваших политических противников, неизвестные лица не действуют, да и не могут действовать от вашего имени. Но тогда от чьего имени они действуют? Если у вас нет прямого и открытого ответа на этот вопрос, это значит, что вы не знаете, кто практически осуществляет власть на вверенной вам территории. Потому что осуществление власти на вверенной территории – это, как неоднократно писал Маркс Лассалю, прямое решение вопроса о жизни и смерти. Пусть не вы принимаете это решение, но вы должны хотя бы знать, кто его принимает. Вы этого не знаете. Но тогда трепет от таких акций растрачивается не на пользу нашего общего дела, а впустую. Ведь что получается? Да, население испытало трепет. Но кто же или что же является его источником? А главное, как сделать этот трепет устойчивым?

Очевидно, вы, товарищи, недопоняли ту диалектику работы с кадрами, которая обеспечила всем нам и мне лично пожизненный успех. Нельзя не помнить, как встала вся страна после злодейского убийства товарища Кирова. Это злодейское убийство показало, что вину за него несет не просто жалкий наймит, спустивший спусковой крючок. Вину за него несет наша кадровая нерасторопность, бюрократическая волокита, не позволявшая нашим чекистам, методом критики и самокритики, самоочиститься от выродившихся кадров.

Нужно совсем не понимать диалектики, чтобы не проводить главные очистные мероприятия непосредственно в среде оперчекработников. А вы, товарищи, чем занимаетесь? Вы засорили все органы власти, все этажи немаленькой бюрократической системы вашей все еще большой страны чекистами-расстригами. Но диалектика требует своевременной ликвидации выродившихся кадров, отсечения от растущего организма морально и организационно опустившихся лиц.

Нас спросят - был ли хоть кто-то в ОГПУ и НКВД вернее нам и беспощаднее к нашим врагам, чем нарком товарищ Ежов? Нет, товарищи, никого не было в ОГПУ и НКВД вернее нам и беспощаднее к нашим врагам, чем нарком товарищ Ежов. Почему же партия и ее органы вынуждены были ликвидировать товарища Ежова и огромную часть аппарата его оперчекработников? По закону диалектики, товарищи. Мы увидели, что кадры товарища Ежова обросли жирком, приобрели не только нездоровый цвет лица, но в сущности даже отказывались от отдыха. Борьба с вредителями и недобитками обрела под руководством товарища Ежова впечатляющий размах. Но не все трудящиеся понимали, что это был наш размах, что это не частная инициатива Николая Ивановича, а государственная политика. Поэтому чем лучше работал товарищ Ежов по вредителю и кулаку, шпиону и саботажнику, тем быстрее в нем самом и в его кадрах, кристальной чистоты людях, невольно вырастал опасный вредитель, свивал гнездо шпион наших врагов. Ибо каждый настоящий разведчик по натуре предатель, а долгая работа по специальности делает из потенциального предателя предателя настоящего. Так из волчонка вырастает волк. Задача руководителя – вовремя поймать момент перерождения и ликвидировать такого волка, такого агента.

Это диалектическое преобразование потребовало от нашей партии огромного напряжения всех сил. Но выродившиеся товарищи были вовремя расстреляны. А народ как вдохнул, так и выдохнул: жить-то становилось лучше, жить-то становилось веселей. Эта уверенность нашего советского человека в том, что и следующее поколение чекистов будет в свой срок срезано неумолимым клинком диалектики, обеспечивало наш строй известной неувядаемостью, ибо граждане боялись уже не кулака или вредителя, не шпиона или диверсанта, не хулигана или еврея, а только своего собственного перерождения, за которым последовал бы неминуемый удар обнаженного меча рабочего класса. И обнаженный меч опускался на подставленные головы. Где и когда этот удар будет нанесен, никто, конечно, знать не обязан. Но этот удар должны были наносить мы. Это и есть высшая форма нашей большевистской самокритики.

Но если вы, товарищ Путин, даже пройдя службу в органах оперчекработы, не сумели уловить стержневой вопрос нашей самокритики, понять самоочищающую мощь наших органов, начинающих чистку с себя самих, то немудрено, что с каждым днем, с каждой неделей на ваши лица в телевизоре все тяжелее смотреть. Конечно, скажете вы, нам, всем членам Политбюро, здесь, в преисподней, привычно смеяться нашим особенно заразительным крепким черепным смехом. Но мы смеялись и в ту пору, когда черепа наши были обтянуты кожей. И умели не только смеяться, но и говорить. Вы же принуждаете массы смотреть каждый день на ваши угрюмые лица. Будь то заседание правительства или труппа комикующих жуликов в спектакле "Газпром и его товарищи" - мы с трудом улавливаем, какого ответа ожидаете вы от вашего населения.

Ленинградские профессора-вредители скрыли от вас, далее, тот факт, что настоящий упырь должен быть жизнерадостным. Но вы этой диалектике не обучены, и вот результат. С работой по улучшению самочувствия населения не справляется и товарищ Жириновский. Своими местечковыми шутками этот паяц так загадил эфир, что некоторые наши товарищи здесь просто не могут кушать и вместо просмотра телепередач вынуждены часами простаивать в буфетной очереди под Мавзолеем, зачем-то напоминая Вождю о Циммервальдской конференции.

Казалось бы, громкое политическое убийство развязывает руки для массовой чистки бюрократических органов. И что мы слышим от ваших представителей? Что ответственность за все несет некто Березовский Борис Абрамович, проживающий в Лондоне. Спрашивается, если это такой влиятельный товарищ, то почему он работает не на вас, а против вас? И почему товарищи, которые давно должны были бы выполнить ваши указания по товарищу Березовскому, не могут изловить даже его наймитов из вашего же, товарищ Путин, кадрового резерва?

Товарищ Путин, у вас нет сегодня диалектического ответа на мои вопросы. И метафизического ответа у вас тоже нет. На днях нас с товарищем Молотовым приглашал к себе товарищ Черчилль – так, покурить, покалякать. Матерый империалист, а болеет интересами постсоветской России и даже напоминает, что в странах буржуазной демократии деятели, не справившиеся с работой, уходят в отставку, объявляют всеобщие выборы и ждут, как решит избиратель.

Мы-то с вами понимаем, что вверенный вам в настоящее время народ пока что не имеет легальной возможности не видеть больше на своих экранах скорбных лиц членов вашего кабинета. Нам вы нравитесь, но мы, извиняюсь, люди мертвые. А население ждет от вас если не человечности - такие ожидания мы отбили на три поколения вперед, - то хотя бы выражения взвешенного сострадания – либо жертвам не раскрываемого вашими работниками убийства, либо героическим чекистам, сдавшим, так сказать, звезду шерифа для четкого исполнения заветной мечты руководства. Третьего, товарищи, не дано: хочешь человечности, учись уходить, как Черчилль, а хочешь только власти, отсекай разложившиеся кадры, как это делали мы с товарищами обнаженным мечом рабочего класса.

Два слова о телевидении. Не забудьте, пожалуйста, передать мастерам телекамеры, чтобы больше не показывали в прямом эфире ваших совместных пресс-конференций с товарищ Тимошенко. Семен Михайлович тут подсказывает, что, мол, баба она красивая, в речах – логика, в уме – хватка. "А наш пан спортсмен, - говорит товарищ Буденный, - только потеет и нервничает понапрасну". Все политбюро советует, даже настоятельно рекомендует вам поехать в Цхалтубо подлечиться. Недавно Демьяна Бедного туда посылали. Вернулся как живой. Переложите пока исполнение своих обязанностей на пышущего здоровьем и неброским степным обаянием товарища Сечина, возьмите с собой другого политического горнолыжника – товарища Медведева – и поезжайте в Цхалтубо.

Жму руку,
Сталин