В фильме Алексея Пивоварова "Ржев. Неизвестная битва Георгия Жукова", показанном на НТВ в День защитника Отечества, длившееся больше года кровопролитное сражение за Ржевско-Вяземский плацдарм осмыслено внеидеологически - как небывалое страдание солдат (как советских, так и немецких) и мирных жителей. И такой подход не может не вызвать сочувствия. Делается и попытка показать бытовую сторону войны – как одевались, что ели, как были вооружены немецкие и советские солдаты. Но бытовые детали тонут в свидетельствах документов, историков и доживших до наших дней участников Ржевско-Вяземской битвы, говорящих прежде всего о крови и страданиях.

Упоминается, конечно, о жестокости оккупантов по отношению к населению (впрочем, рассказ писателя Карпова о немецком солдате, разбившем голову ребенка о стену дома, слишком отдает пропагандистским мифом), говорится и о страшной участи советских военнопленных. Для объективности стоило бы, наверное, добавить, что от голода и болезней страдали и пленные немцы: из более чем 90 тысяч солдат и офицеров армии Паулюса, плененных в Сталинграде, домой вернулось не более 6 тысяч человек. Кроме того, немецкие пленные нередко подвергались бессудным расстрелам со стороны красноармейцев, вдохновленных призывом Ильи Эренбурга "Убей немца". Об этом призыве, как и о поездке Эренбурга под Ржев, кстати сказать, в фильме упоминается, но не в связи с расстрелами пленных, а в связи с расправами над немецким населением в 45-м.

Ляпов в фильме, к сожалению, немало - начиная с названия. Немецкий плацдарм назывался все-таки Ржевско-Вяземским, а Жуков, командовавший Западным фронтом, больше связан был с Вяземским, а не с Ржевским направлением. Генерал Михаил Ефремов в первые дни после окружения трех дивизий ударной группы своей 33-й армии (а не всей армии, как может показаться из фильма) не просил у Жукова разрешения на прорыв, поскольку надеялся, что войска Западного фронта восстановят связь с прорвавшимися к Вязьме дивизиями. В фильме ничего не говорится о том, что попытки деблокирования 33-й армии силами 43-й армии предпринимались неоднократно, но привели только к большим потерям среди атакующих. Здесь вина Жукова и командующего 43-й армией Константина Голубева, не сумевшего должным образом организовать наступление.

Иван Конев стал маршалом не в 1945, а в 1944 году. И с командования Западным фронтом в феврале 1943 года его сняли совершенно справедливо – за то, что проморгал отход немцев с Ржевско-Вяземского плацдарма. Это все-таки была задача не Ставки, как пытаются уверить нас в фильме, а командующих фронтами.

В фильме со ссылкой на мемуары Жукова говорится, что 5 января 1942 года у Сталина состоялось совещание, на котором было принято решение продолжать контрнаступление под Москвой и овладеть Вязьмой. Но здесь память подвела Георгия Константиновича. 5 января 1942 года, согласно записям в кремлевском журнале посетителей Сталина, там не было ни Жукова, ни маршала Шапошникова, которого Жуков упоминает (в жто время Шапошников вообще болел и его заменял Василевский).

Кино- и фотодокументов от Ржевской битвы сохранилось мало. Поэтому создатели фильма широко используют советскую и немецкую кинохронику, относящуюся к другим участкам фронта. Иногда случаются накладки. Так, когда речь идет о боях за Ржев осенью 42-го, показывают пулеметчиков-эсэсовцев, хотя известно, что в то время эсэсовских частей на Ржевско-Вяземском плацдарме не было.

В фильме широко использованы реконструкции с участием актеров. Пивоваров со съемочной группой проехался по местам боев. Он старается создать у нас иллюзию перехода из современности в 1942 год. Иногда получается. А вот возможности компьютерной графики использованы явно недостаточно – только для подачи цитат, как это делается в презентации лекций, и воспроизведения карт сражений.

Авторы фильма справедливо сомневаются в версии Лубянки о том, что через агента "Макса" (Александра Демьянова) немецкому командованию была подброшена информация о подготовке советского наступления на Ржев в середине ноября 1942 года - чтобы отвлечь внимание немцев от Сталинграда, где Красная Армия должна была начать основное наступление. Жуков будто бы не знал об этой дезинформации и положил десятки и сотни тысяч солдат в безуспешном наступлении. Но встает законный вопрос – как дезинформация, которую готовил Генштаб, могла пройти помимо Жукова как заместителя верховного главнокомандующего?

На самом деле агента "Макс" не существовало в природе. Так подписывались все донесения, которые поступали германскому командованию через резидентуру абвера в Софии. И мы до сих пор не знаем, кто был автором донесения, в котором германское командование предупреждалось об операции "Марс" - атаке на Ржевско-Вяземский плацдарм. Но само это донесение существует и неоднократно публиковалось, в том числе в мемуарах Рейнхарда Гелена, одного из руководителей германской разведки в годы войны.

И это донесение вовсе не похоже на дезинформацию. В нем говорится о наступлении не только на Ржев, но и на Верхнем Дону, и под Ленинградом, и на Северном Кавказе. Гелен считал это донесение подлинным как в 1942 году, так и в начале 70-х, отлично зная исход Сталинградской битвы. Дело в том, что сообщение о предстоящем советском наступлении на Дону, пусть и не совсем в тех районах, где оно произошло в действительности, могло побудить германское командование либо оставить Сталинград, и тогда удар пришелся бы по пустому месту, либо перебросить на Дон резервы, в том числе за счет Ржевско-Вяземского плацдарма. Поэтому как дезинформационный такой документ не имел смысла, поскольку давал возможность немцам избежать сталинградской катастрофы.

Операция "Марс" отнюдь не носила вспомогательного характера. Сил и средств на нее выделили даже больше, чем на контрнаступление под Сталинградом. Это впервые показал еще в начале 1990-х американский военный историк Дэвид Гланц (недавно у нас издана его книга "Крупнейшее поражение Жукова. Катастрофа Красной Армии в операции "Марс" 1942 г.". М., 2006). Жаль, что, изложив выводы Гланца, авторы фильма не упомянули его имени.

Советское командование хотело разгромить немецкие войска и на юге, и на центральном участке фронта. Только когда выяснилось, что "Марс" потерпел неудачу, наступление на Ржевский плацдарм продолжали, теперь уже только чтобы не допустить переброски немецких войск из-под Ржева на юг. Кстати сказать, это наступление не закончилось 13 декабря 1942 года, как утверждается в фильме, а продолжалось еще и в январе 1943 года.

Причиной неудачи "Марса", особенно наглядной в сравнении со сталинградской победой, было не столько распыление сил и неправильный выбор направлений главных ударов, как говорится в фильме, сколько то, что подо Ржевом оборонялись только немецкие войска, успевшие за много месяцев создать прочную оборону, тогда как сталинградское контрнаступление было направлено против гораздо менее боеспособных румынских войск, оборонявшихся к тому же в степи, где не было долговременных укреплений.

Ошибочно утверждение авторов фильма о том, будто немецкие резервы из Западной Европы направлялись тогда к Ржеву, а не под Сталинград. Нет, все, что можно было снять с других фронтов, немцы бросали тогда на юг, где для них разразилась настоящая катастрофа. Другое дело, что из-за операции "Марс" они действительно не смогли снять ни одной дивизии с Ржевско-Вяземского плацдарма. И в этом проявилось значение Ржевско-Вяземской битвы для победы в Сталинграде.

В фильме справедливо подчеркивается, что сражение за Ржев было более кровопролитным, чем Сталинградская битва. Приводится немало примеров бессмысленных, плохо подготовленных советских атак на неподавленную неприятельскую оборону, которые по-настоящему потрясали немцев: как же можно гнать своих людей на убой, как скот! Тут, возможно, создателям фильма стоило бы отойти от заявленной идеологической беспристрастности и отметить, что сталинская система по-другому воевать не могла. Чем готовить по-настоящему профессиональную армию, которая потенциально представляла угрозу диктатуре, проще было посылать на убой необученное ополчение, которое не могло протестовать против такой участи.

В фильме утверждается, что за тринадцать месяцев Ржевско-Вяземской битвы на одного убитого немца приходилось трое наших солдат. Но на самом деле соотношение безвозвратных потерь было гораздо более неблагоприятным для советской стороны. Согласно архивным данным, опубликованным Дмитрием Волкогоновым ("Известия", 8 мая 1993), в январе 1942 года потери Красной Армии составили 628 тысяч погибших и пропавших без вести. А германская армия на Восточном фронте, согласно дневнику начальника Генерального штаба Франца Гальдера, в том же месяце потеряла 18 074 человек убитыми и 7175 пропавшими без вести. Это дает соотношение не 3:1, а 24,9:1. В феврале картина была такая же. Красная Армия потеряла 523 тыс. погибших и пропавших без вести, а германская сухопутная армия на Востоке – 18 776 убитых и 4355 пропавших без вести, что дает соотношение безвозвратных потерь 22,6:1. И Ржевско-Вяземская битва внесла в это соотношение свой весомый вклад. Замечу, что в эти месяцы Красная Армия несла очень небольшие потери пленными. Получается, что в январе и феврале 1942 года на одного убитого немецкого солдата приходилось более двадцати советских. В последующие месяцы соотношение потерь стало несколько более благоприятным для Красной Армии, но безвозвратные потери сторон все равно оставались разнопорядковыми. Так что соотношения потерь убитыми и пленными в Ржевско-Вяземской битве никак не могло быть 3:1.