Вам Конституция не жмет?
Валерий Зорькин. Фото с сайта www.vremya.ru
Боюсь, что избрание Валерия Зорькина председателем Конституционного суда назовут знаковым. Это зря, этого делать не стоит, хотя именно это и напрашивается. Самое точное описание Зорькина было дано газетой "Советская Россия". Там его лет десять тому назад сравнивали с "тихой свечкой в темном храме". Точность тут в елейной пошлости и в том, что действительно в Зорькине есть нечто бесформенно-оплывающее. Какая уж тут "знаковость" - много чести.
Разумеется, комментаторы заговорят, что это все так или иначе приурочено к десятилетию окончательной ликвидации советской власти в 1993 году. Однако не стоит, наверное, все связывать с прошлым да прошлым. Зорькин избран с расчетом на будущее, в котором – не исключаю – будут делаться попытки пересмотреть оценку некоторых исторических событий. Но вот тут возникает вопрос – как? Ежели просто наш самый главный человек скажет, как он к чему относится, так и что? Это типа генсек "расставил акценты"? Так другие расставят по-другому, не побоятся. Агитпроп был действенен только при цензурной поддержке, а без нее это пиар, против которого всегда найдется контрпиар.
Есть другая возможность: сопроводить историко-пиаровскую кампанию некоторыми юридическим действиями. Ну, тут уж закон как дышло. И к российской Конституции это, увы, тоже относится.
Председателем Конституционного cуда избран человек, десять лет тому назад занимавшейся политической деятельностью – хотя и говоривший, что всего лишь защищает Основной Закон. Ситуация в стране была такова, что и Ельцин, и путчисты из Верховного Совета на равных формальных основаниях могли объявлять свои действия конституционными. Вот только Ельцин безусловно был более близок к духу и смыслу Конституции. Зорькин встал на сторону путчистов. И его опыт может пригодиться в той борьбе, которую глухо, трусливо пытаются вести некоторые властные группировки с целью передела собственности. Чтобы не повторяться, отсылаю к статье Алексея Чадаева, отметившего, что лозунги "восстановления исторической справедливости", пересмотра итогов девяностых годов могут оказаться востребованными. Востребованным в таком случае окажется и политическое прошлое Зорькина. Другое дело, что никаких гарантий того, что он непременно будет лоялен, нет. Положение председателя Конституционного суда настолько неуязвимо, что он может позволить себе самые неожиданные политические ходы.
Между тем работы у главного надзирателя (не гаранта) за исполнением Основного Закона – навалом. Плохому танцору известно что мешает. Плохому политическому танцору, ежели он пляшет здесь и сейчас, мешает Конституция. Об этом свидетельствуют радикальные предложения последних дней, исходящие от самых разных властных инстанций. Налоговая полиция решила заняться профилактикой антиобщественного поведения посредством полиграфа, некоторые депутаты полагают, что надо упростить "контртеррористическое судопроизводство". Минюст занялся проверкой партий на "экстремизм", в чем многие усматривают предвыборное предупреждение возможным конкурентам партии власти. Уж слишком очевидно совпала министерская проверка с резким падением рейтинга "Единой России". Наконец, никто не может понять, как соотносится с Конституцией реформа местного самоуправления, которую вот-вот начнут обсуждать в Думе. И ведь во всех упомянутых случаях злонамеренности в общем-то не наблюдается. Напротив – сплошное радение об общем благе, государственном порядке и людском спокойствии. Искреннее – это надо подчеркнуть – рвение и радение. Простая же мысль о тождественности защиты Конституции и государственных (а также общественных) интересов в голову не приходит и прийти не может.
Это не есть гадость, мерзость и желание упрятать всех в лагерь – оценивая происходящее в подобных исключительно негативных категориях, нельзя достичь ни малейшего мыслительного и общественного прогресса. Просто это вот такая, по-своему позитивная, безусловно честная и, боюсь, превалирующая в политическом истеблишменте позиция. Как недавно сказал один политик совсем по-другому поводу, мухи тут отдельно, котлеты отдельно. В принципе правильно, но только котлеты в данном случае - это государство и государственная, политическая практика, а мухи, назойливые, никчемные и мешающие жить, – это Конституция.
В заключительной главе "Доктора Живаго" один из героев, характеризуя вторую половину тридцатых годов, упоминает "принятие Конституции, не рассчитанной на употребление". Точнее не скажешь, хотя вот, например, Николай Бердяев, тот в своих заграницах очень сочувственно отзывался об этом документе. Да и многие западные интеллектуалы тоже одобряли бухаринско-сталинское творение. Так уж устроен человек в этих заграницах, даже если он русский политэмигрант, что никак не может понять: Конституция – это вовсе не обязательно руководство к действию. Она может быть и просто декором.
Но демократическое государство устроено совсем по-другому. Недаром то, что у нас органы госбезопасности (а сейчас просто безопасности, что настораживает – это как, значит, любой безопасности?), то в Германии называется Ведомство по защите Конституции. И есть очень простая истина: профессиональному, умелому политику, даже если он экстремист, Конституция никак мешать не может. Ибо Основной Закон – это даже не рамки его деятельности, не что-то ограничивающее, а нечто вообще совсем другое. Инструмент, которым, кстати говоря, умело пользуются и уже упомянутые экстремисты. Причем, похоже, в нынешней России только они этому и учатся.
Отношение к Конституции сейчас, да и в любое другое время, является в первую очередь критерием профессионализма политика. Можно бороться против конституционного строя, весьма эффективно используя его возможности. Это десять лет тому назад показали путчисты из Верховного Cовета, а помог им в этом Зорькин. А можно быть его искренним (да, искренним) сторонником, не считая нужным даже соотносить свои пожелания государству и обществу с Основным Законом.
Такое тоже случается – экстремист в силу своего большего профессионализма становится защитником Конституции. Главное – вовремя почувствовать ущербность этой ситуации. Это полезнее очередной филиппики в адрес зарвавшихся силовиков, парламентариев или просто благонамеренных людей, искренне полагающих, что "жизнь шире Конституции". Любят они на жизнь ссылаться – этакую стихийную, нутряную и совершенно неуправляемую.
Так что теперь будущее Конституционного cуда зависит от степени жизнелюбия его нового председателя.
Обсудить
Справка
Учредительный процесс в демократической России
Создание или восстановление государственности, как правило, начинается с учредительного процесса: принятия блока основополагающих актов и формирования на их основе властных структур. Обычно это происходит достаточно быстро, по стандартной процедуре: прием конституции (учредительное собрание или референдум) и выборы во все ветви на всех уровнях. Созыв всенародно избираемого учредительного собрания - наиболее легитимный и "красивый" путь конституирования государства. Но бывают и иные способы: указ монарха, решение парламента, утверждение на референдуме результатов работы консультативного совета или просто - подписание конституционного акта лидерами основных партий (так, в частности, были приняты "Веймарская" конституция Германии и Декларация независимости Государства Израиль).
Процесс учреждения суверенной российской государственности столь же долгий, нерешительный и мучительный, как и весь ход российских реформ. Начался он 12 июня 1990 года с почти единодушного принятия Съездом народных депутатов РСФСР Декларации о суверенитете. Единодушие вышло, поскольку демократы хотели защитить суверенитет Ельцина от Горбачева, а коммунисты - защитить Полозкова от Горбачева же. Поскольку эта Декларация не сосредотачивалась на перераспределении внутрисоюзных полномочий и пусть и отсылочно, но распространяла на население Российской Федерации действие прав и свобод, закрепленных в международных пактах, то ее вполне можно рассматривать в качестве временного конституционного акта.
Следующим этапом формирования суверенной государственности стал проведенный 17 марта 1991 года референдум по введению поста всенародно избираемого президента России. Россия стала президенско-парламентской республикой. Ранее у нас была сугубо парламентская (или квазипарламентская - советская) система, а "президентом" называли председателя Верховного Совета - того же Ельцина. Затем, в сентябре 1991 года, с принятием Декларации прав и свобод гражданина РФ, российский Основной закон (Конституция) пусть и формально, но значительно приблизился к европейским стандартам конституционной демократии.
В Верховном Совете РСФСР начала активно работать Конституционная комиссия под руководством лидера тогдашних социал-демократов Олега Румянцева. Началась подготовка новой российской конституции. В глазах наиболее непреклонных либералов из демократического движения основным пороком конституционных проектов комиссии Румянцева было слишком сильное влияние на них амбициозного парламентского спикера Руслана Хасбулатова. В качестве собственной инициативы была выдвинута идея созыва Учредительного собрания. Более того, был создан блок ряда небольших либерально-консервативных партий "Свобода и достоинство" (кадеты, свободные демократы, христианские демократы и пр.), главной целью которого был созыв Учредительного собрания и принятия на нем либеральной конституции суверенной России. Предусматривалось нечто вроде гибрида федерализма США и французской президентско-парламентской системы.
Пока под давлением Хасбулатова "русский Мэдисон" Румянцев старательно делал конституционный проект все менее либеральным, "твердые либералы" быстро создали свою творческую группу (руководитель - Дмитрий Чегодаев, основные разработчики: Дмитрий Губин, Евгений Ихлов, Олег Каюнов), которая уже в октябре 1991 года имела первый вариант конституции - под девизом "Свобода, собственность, достоинство". Эта конституция была рассчитана на принятие ее учредительным собранием. Она состояла из трех частей: неизменяемая Хартия прав и свобод (для ее изменения нужен был созыв учредительного собрания), трудно меняемая - федеративный договор (основы госустройства), и переходные положения. Одновременно либералами были предприняты самые энергичные усилия по лоббированию идеи учредительного собрания. В могущественном тогда движении "Демократическая Россия" возникла даже особая либеральная платформа - на основе идеи учредительного собрания. Сама мысль, что конституцию свободной России будет принимать фактически коммунистический Съезд, который, среди прочего, сделает ее "под себя", воспринималась как абсолютно недопустимая.
Ратификация Беловежских соглашений Верховным Советом РФ в декабре 1991 года стала водораздельным этапом в процессе учреждения суверенной российской государственности. Федеративный договор от 31 марта 1992 года фактически превратил Россию из конституционно-унитарного государства (с вкраплением автономий) в конституционно-договорное образование - союз почти равноправных областей и республик. Одновременно в начале весны 1992 года - в качестве альтернативы румянцевскому проекту - в Верховный Совет были официально внесены еще 6 проектов конституции, включая проекты Гавриила Попова и "либеральный". В начале апреля 1992 года на Собрании граждан России в кинозале "Россия" (ау, форум!) Ельцину был вручен официально зарегистрированный в Конституционной комиссии текст проекта либеральной конституции. Через несколько дней - после истечения формального срока внесения - очень похожий проект (так называемый "нулевой") был внесен от имени президента на рассмотрение Верховного Совета.
Тогда же в процессе конституирования России столкнулись две школы: одна - "демократическая" - продолжала категорически настаивать на сохранении принципа самоопределения народов, другая - "державническая" - исходила из того, что после того как россияне использовали свое право на самоопределение, народы внутри России это право как бы утратили. Началась отчетливая консервативная реакция на демократическую волну предыдущих лет - атака на парламентаризм, местное самоуправление (борьба с "советскими" советами), самоопределение этнических меньшинств.
В январе 1993 года движение "Демократическая Россия" приняло созыв Учредительного собрания как программную задачу. Одновременно отказ Хасбулатова от декабрьских договоренностей с Ельциным сделал конституционный референдум проблемой политического выживания либеральных реформаторов. В ходе мартовско-апрельского кризиса Ельцин публично заявил, что вынесет на референдум вопрос о принятии новой Конституции учредительным собранием. Однако президент, как обычно, быстро пошел на компромисс: важнейший референдум был заменен на "да-да-нет-да", а учредительное (конституционное) собрание заменили созываемым Кремлем Конституционным совещанием.
Такой шаг был вполне логичен: революция приводит к социальной архаизации, и квазипарламентаризму Хасбулатова Ельцин противопоставил псевдособорную структуру. Впрочем, это совещание было не в пример репрезентативней Гражданского форума: 5 палат - общественные организации, местное самоуправление, предприниматели и т.п. Задачей КС было редактирование ельцинского проекта конституции. Уже одно это закладывало неизбежность конституционного переворота и гражданского противостояния: к финалу работы cовещания должен был быть готов проект конституции, который легитимно принять было невозможно. Более того, на открытии совещания Ельцин назвал советскую власть, то есть всю существующую в стране законодательную и местную власть, незаконной.
10 июля 1993 года участники Конституционного совещания, включая глав регионов, подписали отредактированный проект. Кстати, он был совсем неплох - действовала сильная демократическая инерция. Это была стандартная "буржуазно-демократическая" конституция. Впервые Россия потеряла свой унитарный характер: русский массив с вкраплениями автономий был превращен в подобие соединенных штатов. Но по запарке на многие огрехи не обратили внимание. Так в конституции появился странный субъект - "Чеченская Республика". Видимо, так господин Шахрай счел нужным наименовать ту часть бывшей Чечено-Ингушетии, которая не вошла в созданную в 1992 года Республику Ингушетия. То, что эта территория уже два года называлась "Ичкерией", кремлевских конституционалистов не интересовало. На деле это было то же самое, что назвать Израиль Еврейской республикой (может быть, именно из-за желания избежать странных ассоциаций Биробиджан и остался последней автономной областью). Так возник тот правовой тупик, который мешает сейчас мирным соглашению с Чечней.
После сентябрьско-октябрьских событий 1993 года над завизированным ельцинским конституционным проектом началась напряженная келейная работа. Появились всякие мелкие уловки и хитрости, создавшие возможность, например, нудно спорить о третьем сроке Ельцина. 12 декабря преобразованный проект стал Конституцией. Но на этом учредительный процесс не закончился. Значительным этапом в формировании государственного строя стала введенная с осени 1996 года выборность глав регионов (до этого избирались лишь главы республик) - это было пиком развития российского федерализма. С середины 90-х основные политические силы - КПРФ, НДР, "Яблоко" - выступили за премьера, представляющего реальное думское большинство ("ответственное министерство" - лозунг российских либералов начала XX века). Страна была буквально в шаге от резкого усиления парламентаризма. Успех "Отечества" сулил конфедерализацию страны.
Однако дальше начался срыв - приход к власти команды "унитарщиков" (за ними стояли и центральная бюрократия, и бедные регионы) во главе с Путиным привел к фактической ликвидации сената - в той достаточно традиционной форме консервативно-аристократического органа высшей власти, которую он принял. Далее конституционная реформа будет неминуемо продолжена в том же авторитарно-унитаристском ключе. Это может произойти либо путем присоединения Белоруссии - идеальный повод пересоздать государство, прокатив через референдум популярную идею "объединения братских славян", - либо через созыв управляемого Конституционного собрания.
Евгений Ихлов
Статьи по теме
Вам Конституция не жмет?
Председателем Конституционного суда избран Валерий Зорькин - человек, десять лет тому назад занимавшейся политической деятельностью, хотя и говоривший, что всего лишь защищает Основной закон. Осенью 1993 года г-н Зорькин встал на сторону путчистов. КС вновь может стать политической площадкой.
И мало ему Конституции
Путин доделывает то, чего не доделал Ельцин. Достраивает свою Византию. Не слишком пока удачно, зато целеустремленно. Он думает, что на это ему будет достаточно семи лет второй инвеституры. Что же, семь лет - немалый срок. Хватит, чтобы вписать в Основной Закон специальную статью, повествующую, например, о статусе лиц, родившихся в городе Ленинграде и работающих в настоящее время в органах исполнительной и законодательной власти.
Прими собранье пестрых глав
В обратном переводе с французского Конституционное собрание (КС) - это "учредилка". Да, та самая учредилка, за которую боролись, говоря высоким штилем весны 1917 года, "поколения лучших русских людей". Напомним, что согласно ныне (без)действующей Конституции, только КС собрание вправе менять неизменяемые разделы (права человека и основы госстроя) Конституции и принимать новую конституцию, то есть заново "переучреждать" российскую государственность.
Новости по теме
