Последние три года российской истории называют ее "петербургским периодом", разумея происхождение августейшей особы и приближенных к ней лиц. Но можно произвести это определение от названия романа Андрея Белого "Петербург", который воссоздает дух азефовщины, пронизывающий все стороны жизни. Ну, тут уж впору и мелкого беса приплести, и многое другое. Но хватит литературы, поговорим о жизни.

А жизнь такова, что вполне возможно все. Вплоть до того, что школы поджигают с целью смещения нынешнего министра образования. Или же в иных пиаровских целях. И дело вовсе не в заговоре власти, в ее злонамеренности и подлости. Просто: что ни собираем, все пулемет выходит. Это анекдот про конверсию на оружейном заводе, перешедшем на производство детских колясок. Ну, некому им сказать: забудьте все, чему вас учили во всяких краснознаменных академиях. И ведь даже бизнес постигли, хотя бы на уровне отката, но извлечь уроки из нынешнего опыта никак не могут.

Опыт же таков. Внутренняя политика в России является вторичной по отношению к политике внешней. И потому ошибки, совершенные в делах международных, имеют порой более серьезные и долговременные последствия, чем решения, относящиеся исключительно к политике внутренней. И теперь России остается собирать в Петербурге совещание проигравших и чесать в затылке: как же так? Мы ж, братцы, хотели свои восемь миллиардов от Ирака вернуть, а нам рекомендуют списать долги. Вы-то, европейцы, и долги спишете, и еще трибунал по Чечне устроите, а нам-то, нам-то куда!

Впрочем, выход есть. Вот Сергей Иванов, например, предлагает дать Северной Корее гарантии безопасности в обмен на отказ от ядерной программы. Этот тот самый Иванов, который не видел даже гипотетической возможности военного присутствия США в странах Центральной Азии. Помнится, он об этом говорил недели этак за две до появления там первых американских военных. Потом он еще пытался с Грузией воевать, но обошлось. И вот теперь, потеряв на Ближнем Востоке все, что можно потерять, Россия собирается увязнуть еще и на Востоке Дальнем. Начисто забыв, как Ким Ир Сен поставил в глупое положение Владимира Путина со своим обещанием отказаться от ракетной программы. Пошутил он, товарищ Ким, а Владимир Владимирович не понял – так и объяснил ситуацию северокорейский вождь.

И это все проявления серьезнейшего системного кризиса, национального кризиса. Неадекватное поведение России в иракском конфликте самым прямым образом связано с тем, что две крупнейшие военно-политические акции США и Великобритании, одна из которых была проведена в гордом одиночестве, но при поддержке южно- и восточноевропейских государств, показывают несоответствие военно-политического потенциала нашей страны ее претензиям. Ну что, что может предъявить наш министр обороны? Какую такую реформу он провел за то время, что сидит в министерстве? Красную звезду вернул. И все. Армии нечем и не за что воевать, да и не для войны она существует, а сама для себя. И гражданским долгом становится отказ от службы в ней – почему до сих пор никакое СПС не решилось на такое очевидное заявление, совершенно непонятно. Как совершенно непонятны фельетоны Максима Соколова, призванные доказать, что у американцев армия плохая, а у нас – ого-го. М-да, ого-го. Ни в одном военном конфликте после 1945 года советская армия победы не одержала. Кроме, конечно, Новочеркасска и нескольких восточноевропейских столиц. И в Афганистане за десять лет не смогла в сугубо военном отношении сделать то, что американцам удалось за несколько месяцев.

Военное ведомство вспоминается просто потому, что происходящее (или не происходящее) там наиболее опасно и несет угрозу жизни и здоровью слишком многих людей. А просто слова, произносимые политиками самых разных уровней, рангов и политических направлений, свидетельствуют о крайней растерянности всей политической элиты во главе с президентом. Невнятица и сумбур, иногда, напротив, правильные слова. А толку никакого. Смех и грех. Что ни собирают – все пулемет получается, что ни задумывают – все азефовщина. Которая, надо наконец вспомнить, никаких позитивных результатов государству не дала. Великого князя не уберегли, большевиков прошляпили. Вот только "Петербург" был написан, что лишний раз подтверждает: единственные достижения русской нации – в ее словесности.

Что свидетельствует о перманентном национальном кризисе.