В четверг начала эту статью. Компьютер зафиксировал дату и название - Ne veriu! 1 apr. Doc. А утром в пятницу прочла на сайте Газета.Ру статью Натальи Геворкян "Я не верю". Ощущение будто сама написала. Геворкян пишет: "Мне всегда было интересно, что думали обыватели по поводу героев показательных сталинских процессов. Они что, действительно все как один верили в ту лабуду, которую им преподносили? Если да, то почему? Вот им говорили, что такой-то пламенный революционер, оказывается, японский шпион, а такой-то – германский. И они тут же верили?"

Не верили, Наташа! Не верили, но неверие свое загоняли в такую глубину сознания, что и сами не могли до него докопаться. А уж сформулировать и высказать – не приведи Бог! Для этого надо было обладать интеллектуальной смелостью такой степени, которая мало кому дается, или же соприкоснуться собственной судьбой. Парадокс: тем, кто попал в сталинскую мясорубку и выжил (и их близким), было легче определиться в своей вере или неверии, легче сохранить себя в атмосфере тотальной лжи. Вот и я из таких.

Это моего папу арестовали в мае 37-го. Обвинение - японский и немецкий шпион. Он до февраля отрицал. Потом признал себя шпионом. 13 февраля 38-го был суд. Начался в 18.00, закончился в 18.15. Расстрелян в тот же день в 19.00. На всю процедуру один час! Узнала я это через 53 года после его гибели, в 1991 году. А до того мне все инстанции бесстыдно врали - то 10 лет без права переписки, то умер от пневмонии.

И я всю долгую жизнь с 37-го, когда враз из подростка стала взрослой, никогда не верила. Ни в частную вину моего папы, ни в вину миллионов, ни в слова насчет сына, который за отца не отвечает, ни в другие слова. Но были три кратких перемирия c официальной идеологией, когда неверие мое почти исчезало. Это война, это ХХ съезд партии, первый съезд народных депутатов весной 1989-го, август 1991-го. И тяжкое разочарование после них.

А время квантовалось на пятилетки– сталинские, хрущевские, брежневские, горбачевские. В каждой были свои неправды и какая-нибудь главная ложь. Коллективизация, индустриализация, пятилетка качества, новое мышление. Наш "великий и могучий" русский язык всегда точно улавливал черты времени и временщика и навсегда их впечатывал в общечеловеческую память: то "отец народов", "корифей всех наук" - здесь кавычки всерьез, то "секретарь кукурузный", "минеральный секретарь" - кавычки с иронией.

И так же естественно вошло в язык "басманное правосудие", а в историю войдет путинская пятилетка басманизации. Ну надо же случиться такой накладке, что районный суд, где слушается дело Ходорковского и Лебедева, расположен в Басманной слободе. Помнили бы нынешние патриоты отечественную историю - назначили б суд в любом другом районе столицы. Так нет. Вершат его там, где, не разбирая правого и виноватого, чинил расправу по "слову и делу государеву" первейший из опричников славный Алеша Басманов (да и убит был там же по слову того ж государя).

А басманное правосудие, не ограниченное Садовым кольцом, где тусуется московская элита, уже гуляет по просторам России. И уже определились его характерные черты.

1. Коллегию присяжных при любом подозрении, что она может вынести не устраивающий прокуратуру вердикт, можно заменить. Допустимо прослушивать помещение, где заседают присяжные, и следить за ними вне суда. Все это, в том числе и замена коллегии, категорически запрещено в западных государствах, где есть суд присяжных. И никая инстанция не может отменить вердикт присяжных.

2. Равные права обвинения и защиты, состязательность в процессе - это все в басманном правосудии полная фикция . Адвокатов можно прерывать на полуслове, отклонять без объяснения их ходатайства, обыскивать, изымать у них документы и даже возбуждать дела об отлучении их от профессиональной деятельности. Такое было просто непредставимо в России до 1917 года.

3. Если суд вынес не тот приговор, который заказан (неважно кем именно - ведомственной, местной или кремлевской властью), то по протесту прокуратуры назначается пересуд.

4. Cудья может безо всяких оснований назначить суд в секретном режиме.

5. Неугодных суду свидетелей можно не вызывать в суд или, при даче ими неподходящих показаний, возбуждать против них уголовные дела.

6. В ходе следствия допустим шантаж родственников (или шантаж подсудимых судьбой родственников). Методом давления на обвиняемых стало и лишение их медицинской помощи. 7. Можно подделывать, подкидывать или уничтожать в зависимости от того, что выгодно следствию, вещественные доказательства и документы, назначать повторные экспертизы в тех случаях, если первоначальные расходятся с версией следствия.

8. Унижающим достоинство подсудимых и их родственников является помещение подсудимого в клетку. До такого не додумались даже сталинские вершители правосудия. Не знаю, есть ли еще страны с такими обычаями.

Возможно, я сформулировала эти пункты юридически неграмотно, но суть их передала так, как они предстают перед рядовым и непредвзятым человеком.

И они уже отразились во всех судебных процессах, привлекших общественное внимание в последние годы. С одной стороны, мы видим их в деле Буданова, деле Ульмана, в деле об убийстве Холодова, где и трупы есть, и свидетели. И все доказано. Но преступники заслуживают снисхождения и даже оправдания.

А с другой стороны, эти же черты басманного правосудия частью или оптом присутствуют в делах Григория Пасько, Валентина Данилова, Игоря Сутягина, Михаила Трепашкина, Зары Муртазалиевой, Платона Лебедева, Михаила Ходорковского, Алексея Пичугина.

После того как большой чиновник из-за кремлевской стены признал (хотя его никто за язык не тянул), что дело Ходорковского и Лебедева показательное, то есть заказное, он вывел процесс из юридического поля и подтвердил его политический характер. Подтвердил то, что давно утверждают правозащитники, но пока еще не признала "Международная Амнистия". Обвиняемые в этом процессе являются политическими заключенными. Если суд и прокуратура действуют избирательно, если в России перед законом не все равны, то это уже не суд, а произвол. И от правового государства ничего не остается, когда одних, выражаясь современным языком, можно заказать, а для других "закон не ворота, можно и объехать".

Было занимательно следить (если, конечно, можешь забыть о судьбе обвиняемых), как под дымовой завесой судоговорения курочили "ЮКОС", проворачивали аукцион по "Юганскнефтегазу", названный советником президента Андреем Илларионовым аферой года (а может, и ХХI века?). Это была на удивление слаженная совместная работа прокуратуры, следствия, суда и кремлевской администрации.

Второй вершиной деятельности этих государственных органов будет обвинительный приговор. И срок присудят, и конфискацию. Ведь благотворительностью юкосовцы занимались всерьез, а не яйца и футболистов покупали. И партии финансировали не те, какие власти нужны. И главное – не сломались. Показательный процесс непременно должен завершиться показательным приговором.

Но "крайним" в этой истории, как я ее понимаю, оказался Алексей Пичугин – не миллиардер, ни миллионер даже, а наемный работник - сотрудник службы безопасности "ЮКОСа". Вообще-то я не питаю симпатий к людям этой профессии, обычно выходцам из тех же правоохранительных структур. И пишу об этом деле подробно, потому что следствие и суд над Пичугиным поразительно напоминают массовые преступления ОГПУ-НКВД тех времен, которые в советской терминологии стыдливо назывались "периодом нарушений советской законности". Тогда был выработан своеобразный метод ведения следствия, когда одних арестованных побоями, пытками, доведением до полного отчаяния заставляли оговаривать других. Метод этот работал начиная с шахтинского дела (десятки оговоренных и расстрелянных), банковского (погибших уже сотни), дела Рютина (тысячи). А с XVII съезда партии – "съезда победителей" - счет уже пошел на миллионы. Диверсанты, убийцы, вредители, воры, контреволюционеры и шпионы, шпионы, шпионы. Даже Берию (ко всем его грехам) нарекли шпионом. И это уже в хрущевские времена.

Пичугин был арестован 19 июня 2003 года. В аресте участвовало 27 человек, из них 21 сотрудник ФСБ; поддержку осуществляло штурмовое подразделение ФСБ "Альфа". Типичная акция устрашения общества. Помните, как брала Гусинского банда штурмовиков в масках? Так же, чтобы нагнать страха, брали и Ходорковского. Уже обыски в рабочем кабинете Пичугина и у него дома проходили с нарушением закона. В просьбе пригласить на обыск адвоката ему было отказано.

Архитекторы дела "ЮКОСа", видимо, полагали, что Пичугин близок им по ментальности. Они рассчитывали с его помощью раскрутить жуткую уголовную историю с покушениями на убийство и убийствами, где фигурантами были бы и Ходорковский с Лебедевым, и другие руководители компании, ускользнувшие от них в разные заграницы. Если бы сотрудничество "правоохранителей" с Пичугиным состоялось, то требование их выдачи выглядело бы более обоснованным. А вести такое дело с убийствами несравнимо проще, чем возиться с тысячами финансовых документов, неоднократно до следователей и судей проверенных многими аудиторами, которые не находили в них нарушений закона. Да и само слово "убийство" воспринимается мистически, несмотря на то что их в России в любой день навалом. И на него легче покупается так называемое общественное мнение.

Но сорвалось. А ведь чего только не делали! Психотропные средства к Пичугину применяли, удобных свидетелей нашли. Экспертизу биологических материалов (кровь и др.) проводили дважды - результаты первой не сошлись с версией следствия. Судью на все согласную привезли специально откуда-то издалека. По ее решению суд проходил в секретном режиме. Не то что прессу, даже мать Пичугина в зал заседаний не допускали. А по завершении суда выявилось, что ни одного секретного документа или эпизода, требующего секретности, в деле не было.

Первую коллегию присяжных судья распустила, так как они, видимо, склонялись к оправдательному вердикту. Ко второму суду набрали новую. Заодно увеличили число обвинителей с двух до трех и подкорректировали их состав. Прокурор Мосгорпрокуратуры Борис Логинов был отстранен, а появились сотрудники Генпрокуратуры Камиль Кашаев и Евгений Найденов. Первый известен по пересмотру дела о взрыве на Ваганьковском кладбище, в результате которого ранее оправданный подсудимый получил большой срок. А второй был прокурором в судах по делам Игоря Сутягина и Валентина Данилова. Это его стараниями им дали соответственно 15 и 14 лет заключения.

Присяжным второго призыва на пичугинском процессе не сказали, что главный свидетель обвинения - серийный убийца, глава банды, которая похищала молодых женщин, насиловала их, а потом душила телефонным проводом. 7 доказанных убийств, 7 обнаруженных трупов его жертв, среди которых 13-летняя девочка. Он, приговоренный к пожизненному заключению в колонии особого режима, был привезен в Москву. Во время следствия (а потом и суда) содержался в Лефортовской тюрьме ФСБ, где, видимо, проходил подготовку к процессу. На суд его приводили в приличном костюме, а не в арестанской робе. На процессе судья не разрешила защитникам задать этому свидетелю вопросы, которые бы раскрыли присяжным его личность.

Именно он показал, что якобы по заказу Пичугина совершил покушение на жизнь бывшей сотрудницы "ЮКОСа" и нанимал киллера для убийства супругов Гориных. На первом процессе адвокат задал свидетелю вопрос: как он объяснит разрыв во времени от своего суда (он был осужден в 2000 году) до убийства Гориных, которое произошло летом 2002-го. Свидетель не смог ответить на него. А на втором процессе судья этот вопрос адвоката сняла. Киллер, которого свидетель якобы нанимал, в приговоре назван невыявленным лицом. В приговоре вообще много раз встречается это слово. Не выявлены мотивы преступления. Не выявлен тот человек, который сказал все тому же свидетелю, что Горин приезжал к отцу Ходорковского жаловаться на Пичугина. Не найдены трупы.

А свидетельница, на жизнь которой якобы покушались в 1998 году (пострадала только дверь в квартире родителей, а ее вообще в этом доме не было), сразу после этого события в интервью сказала, что связывает его со своей работой в московской мэрии. Это же говорили ее муж и отец. На первом процессе (конец 2004 года) их показания в отношении Пичугина были крайне неопределенными. А на втором (февраль 2005-го) она и они уже утверждали, что ее заказал Пичугин, получивший заказ от Невзлина, так как до 1995 года она работала советником Ходорковского. У меня (но это уж моя вольность, ничем не доказуемая) сложилось впечатление, что этого покушения вообще не было. Свидетельница в свое время его выдумала в связи с какими-то сложностями в своей работе в московской мэрии. А следствие через 6 лет воспользовалось этой ее выдумкой.

Было в деле Пичугина еще много нестыковок, любая из которых продемонстрировала бы непредвзятому суду его полную невиновность. И нет ни одного прямого доказательства его вины ни в покушении, ни в убийстве. И вердикт второй коллегии присяжных при явном специальном их отборе был не единогласным. Четыре присяжных из двенадцати сочли Пичугина невиновным. Неслучайно Сабина Лойтхойзер-Шнарренбергер, докладчик ПАСЕ по проблеме "ЮКОСа", обнаружила самые крупные нарушения прав человека именно в деле Алексея Пичугина.

Я прочла только 22 статьи из 83 на сайте, освещающем дело Пичугина. И три недели хожу огорошенная ложью и цинизмом этого дела. И никак не могу отрешиться от тревожных мыслей о его судьбе. Но думаю и о судьбе Игоря Коровникова - убийцы, насильника и главного свидетеля обвинения. Таких свидетелей органы (будь то ЧК, ОГПУ, НКВД, КГБ или ФСБ) обычно по окончании дела убирают. И я не удивлюсь, если он в заключении вскоре умрет от внезапной болезни или погибнет в случайной лагерной драке.

За это время Алексею Пичугину объявили приговор - 20 лет заключения в колонии строгого режима. За это время прокурор успел потребовать 10 лет заключения для Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. И в эти же дни были осуждены мои друзья и многолетние сотрудники Юрий Самодуров и Людмила Василовская. Наказание - денежный штраф - неимоверно мягкое по сравнению с теми сроками. Но сам факт признания их виновными от этого не становится менее опасным. Он разрушает конституционные основы страны, в которой церковь отделена от государства, нарушает фундаментальные права человека и является прецедентом преследования по идеологическим мотивам в постсоветской России. К слову, даже в царской России Льва Толстого не судили. Его отлучили от церкви. Это было решение внутрицерковное.

Осуждение сотрудников Музея Сахарова и в еще большей степени процессы по делам Пичугина, Ходорковского, Лебедева и всех политических заключенных, которых я назвала в начале статьи, с предельной откровенностью демонстрируют, что судебная реформа в нашей стране не состоялась. Что в России ХХI века суд означает не независимость, беспристрастность и справедливость, а "слово и дело государево".

Первая пятилетка Путина - пятилетка басманизации суда - кончилась. Впереди вторая. Одна надежда, что пятилетки у нас бывали и в четыре, и в три года.