В видеоряде торжеств по поводу впервые отмечавшегося Дня народного единства доминировали праздничные мероприятия в Нижнем Новгороде, правый марш под националистическими лозунгами в Москве, да крестные ходы в большинстве региональных центров. Между тем годовщина не вполне понятно чего - то ли победы над "польско-литовскими оккупантами", то ли окончания Смуты и воцарения династии Романовых с помощью вовремя зародившегося "гражданского общества" - пока не имеет установившегося канона. У региональных властей без дирижирования со стороны центра был простор для творчества. Поэтому интересно посмотреть, во что вылилось празднование в разных частях страны.

Общенациональным центром празднования стал Нижний Новгород. Там с участием патриарха, который заявил о возможном превращении Нижнего в третью столицу, прошли торжества с освящением воссозданного собора, со ступеней которого к согражданам некогда обращался Козьма Минин, открытием копии знаменитого памятника руководителям народного ополчения, масштабным форумом "Россия единая" и рядом более мелких пунктов программы.

В Москве было два крестных хода - но куда больше запомнился "Русский марш", организованный Евразийским союзом молодежи и Движением против нелегальной иммиграции с участием ЛДПР, Национал-державной партии, Славянского союза и др. На Славянской площади несколько тысяч участников марша устроили митинг с лозунгами "Русские, вперед!", "Россия для русских, Москва для москвичей", "Москва - русский город, прогоним оккупантов". Намного слабее на сей раз выглядели национал-патриоты в Петербурге, которых набралось всего около 200 человек.

За исключением одной официальной, одной неофициальной и одной перспективной столицы субъекты федерации разделились на три группы: одни демонстрировали свою особую историческую роль и воинскую доблесть (Новгородская, Костромская, Ярославская области), другие праздновали что-то свое (85-летие государственности в Удмуртии, 400-летие Богородице-Алексиевского монастыря в Томске, 10-летие епархии в Калмыкии), третьи (в том числе большинство этнических регионов) вообще дистанцировались от общенационального торжества. Последняя категория оказалась самой многочисленной.

"Единая Россия" в большинстве регионов решила не проводить демонстраций, а ограничиться "добрыми делами", как призывали лидеры трех конфессий в канун праздника. Главными организаторами выступали в этих условиях администрации регионов и православные епархии. Программы праздничных мероприятий имели в большинстве своем религиозную и историко-патриотическую направленность. Было много театрализованных представлений и фейерверков. Крестные ходы прошли практически повсеместно, кое-где (во Владимирской, Ярославской некоторых других областях) с участием губернаторов. Кульминацией празднования в Ярославле стала торжественная передача епархии икон из запасников государственных музеев. Местный губернатор предложил, чтобы и другие областные администрации последовали его примеру и передали епархиям хранящиеся в музеях церковные ценности. В школах Приморья неделю перед праздником проходили уроки исторической памяти на основе материалов, подготовленных отделом образования Владивостокской епархии.

Некий монархический оттенок торжества имели в Костроме - на родине Ивана Сусанина и боярского рода Романовых - и в Благовещенске. На Амуре восстановили триумфальную арку 1891 года в честь приезда в Благовещенск цесаревича Николая, установив там иконы Благовещения и Николая Второго-страстотерпца.

Главы русских регионов использовали праздник как повод напомнить об особых заслугах и величии своих территорий. Так, Евгений Лисицын напомнил, что Ярославль в марте-июле 1612 года был столицей российского государства и что именно туда пришло народное ополчение перед походом на Москву. В поздравлении астраханского руководства отмечалось, что дело освобождения государства началось в Нижнем Новгороде, победило в Москве, а закончилось под Астраханью. В Великом Новгороде на конференции, устроенной местной "Единой Россией", прозвучало, что для Новгорода, находившегося до 1617 года под властью шведов, смысл нового государственного праздника выглядит непонятным и что этот праздник стоит отмечать лишь в пределах Садового кольца.

Присутствовал и традиционный советский праздничный набор: продовольственные ярмарки, митинги, шествия, концерты, тематические вечера, спортивные соревнования.

Впрочем, и в рамках этого набора было много различий. Взять хотя бы фестивали и концерты: духовной музыки в Чувашии, колокольных звонов в Вологде, группы "Блестящие" в Самаре, фестивали эстрадного искусства "Славянская звезда-2005" по-советски в Орле и "Джазовая провинция" в соседнем Курске.

Не обошлось и без привычной с советского времени сдачи объектов к празднику: в Москве открыли автомобильную развязку, в Архангельске - пешеходную улицу, в Саратовской области и на Севере, в Полярных Зорях, - мосты. Собственно, и новую концепцию национальной политики, подготовленную недавно Минрегионразвития, можно, по-видимому, рассматривать как "яичко к Христову дню".

Смесь советского, постсоветского и досоветского давала иногда странный постмодернистский эффект. В Улан-Удэ на площади Советов прошел митинг активистов "Единой России", "Родины" и ЛДПР под лозунгами "Сегодня мы можем объединиться!" и "Вместе решать судьбу России!" с участием руководителей республики. А в Волгограде от площади Ленина прошло праздничное шествие с театрализованным представлением, прославлявшим народных героев и клеймящим предателей - от Марины Мнишек до нынешних внутренних и внешних врагов России.

Особую пикантность празднование православно окрашенной памятной даты приобрело в республиках, особенно мусульманских: новый праздник почти совпал с Ураза-Байрамом - окончанием Рамадана, отмечавшимся днем ранее. В большинстве этих республик ограничились протокольными мероприятиями. В Калмыкии в День народного единства состоялось торжественное собрание с участием руководства республики, депутатов, представителей общественных объединений, партий, национально-культурных центров. Других праздничных мероприятий не было поскольку, по мнению властей, "к этому празднику людям еще надо привыкнуть".

Так кому что было нужно от праздника, кто что в нем нашел?

Центральная власть в лице и кремлевской администрации, и руководства "Единой России", введя новый праздник, от разъяснения его смысла гражданам и организации собственно празднования практически самоустранилась. Была в стране одна главная партия - был ее главный праздник, 7 ноября. Стала другая - получилось непонятно что.

Если с политтехнологиями у нас еще бывает ничего, то вот с идеологией, увы, плохо - либо нет совсем, либо недодумывают, либо нет единства у идеологов по должности. Роль идеолога по сути отошла к РПЦ. Неудачна, по-видимому, сама идея замены праздника интернационального праздником этнонациональным и конфессиональным. Такое календарное торжество не может претендовать на роль общегосударственного в многонациональной и многоконфессиональной стране. В результате единороссы не нашли ничего лучшего как отказаться от праздничных мероприятий и объявить "день добрых дел". А предоставленные сами себе местные власти более или менее пышно отметили праздник лишь в границах Московского царства начала XVII века да еще в некоторых дальневосточных регионах совсем уж нового освоения.

Разнообразные русские националистические организации, естественно, восприняли праздник как свой. Другие политические силы были не очень заметны. КПРФ, которой идейно новый праздник, казалось бы ближе, чем многим другим, в целом выступила резко против замены седьмого ноября четвертым. Граждане в большинстве своем отнеслись к новому празднику просто как к переносу выходного дня.

В результате празднование превратилось в некое испытание для губернаторов и зондаж общественного мнения. Единства не вышло, да и не могло выйти - хорошо что не дошло до погромов (ограничилось только расистскими лозунгами) и массовых протестов.