Политзаключенных у нас снова стало много, и число их растет. Это знак опасности для страны и ее будущего. Так начинает свою статью в "Новой газете" Александр Подрабинек. Ход мысли естественный для правозащитника и политзека советских времен. Однако далее следует неожиданный поворот: автор предлагает "отбросить укоренившееся в российском общественном сознании уважительное отношение к политзаключенным".

Что ж, если мы, вслед за г-ном Подрабинеком, станем называть политзаключенным всякого, кто осужден за действия, совершенные по политическим побуждениям, то с ним нельзя хотя бы отчасти не согласиться. Безусловно, какой-нибудь сидящий за решеткой убийца из "Аль-Кайды", хоть и не является заурядным уголовником, не может рассчитывать на сочувствие. Но это случай слишком очевидный, и не о террористах идет в основном речь у Подрабинека. По его мнению, правозащитники и демократическая общественность в целом должны, например, отказать в поддержке национал-большевикам, попавшим в тюрьму за участие в захватах правительственных помещений. "Если это не квалифицировать как хулиганство, то как?" - риторически спрашивает автор.

Оказывается, можно и иначе. Уголовное дело против лимоновцев, вторгшихся в приемную администрации президента, сначала было возбуждено по статье 278 УК РФ ("насильственный захват власти"), а затем по статье 212 ("массовые беспорядки"). Между тем второе обвинение в данном случае не менее натянуто, чем первое. Закон считает непременными атрибутами массовых беспорядков "насилие, погромы, поджоги, уничтожение имущества, применение огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказание вооруженного сопротивления представителям власти". Нацболы ничего подобного не устраивали - разве что повредили в приемной что-то из мебели. Совсем недавно Дмитрий Козак, один из лучших юристов в путинской команде, говоря о событиях в Нальчике 13 октября, на всю страну объявил, что массовых беспорядков в городе не было. А ведь там были взрывы, пожары, стрельба, обильно лилась кровь...

Акции протеста нацболов мало чем отличаются от "сидячих забастовок" (sit-ins), которые в начале 1960-х годов практиковались участниками движения за расовое равноправие в США: негритянские активисты, открыто нарушая местные законы и права собственности, вторгались в сегрегированные закусочные и пр., требуя, чтобы их обслуживали наравне с белыми. В тюрьму их за это не сажали. А если уж надо квалифицировать подобные действия юридически, то в крайнем случае как административные проступки, влекущие за собой максимум штраф, но никак не лишение свободы.

Г-н Подрабинек как бы не замечает того, что жестокость преследования лимоновцев несоразмерна их прегрешениям. И это понятно: он не любит нацболов не за то, что они недостаточно законопослушны, а за их идейно-политическую ориентацию. Действительно, идеология Национал-большевистской партии, да и само ее название вызывает у всякого человека с либерально-демократическими убеждениями естественную неприязнь. Но разве это оправдывает репрессии властей по отношению к нацболам? Или Александр Подрабинек, подобно некоторым либерально-охранительным публицистам, считает, что блага демократии существуют лишь для тех, кто признает принципы демократии? Ведь и в советское время среди политзаключенных были люди со взглядами, весьма далекими от демократических (например, русские националисты). Но это не мешало правозащитникам поддерживать их и призывать к их освобождению.

Раз уж речь зашла о советских политзеках, хочется возразить г-ну Подрабинеку еще по одному пункту. По его словам, все политические узники того времени были осуждены за ненасильственную деятельность, среди них не было террористов, погромщиков, насильников. Я, конечно, не такой знаток истории диссидентского движения, как Александр Пинхусович, - и все же возьму на себя смелость напомнить ему и читателям о так называемом "самолетном деле". Вот как оно описано в книге Людмилы Алексеевой "История инакомыслия в СССР".

Летом 1970 г. были арестованы 12 человек, замысливших угон самолета, курсировавшего из Ленинграда в Приозерск. Большинство "самолетчиков" безуспешно добивались разрешения на выезд в Израиль. Советские власти решили использовать это событие для разгрома активизировавшегося еврейского движения. Вскоре после ареста "самолетчиков" были арестованы еще 22 участника еврейского движения - в Ленинграде, Кишиневе и в Риге, которые в попытке угона самолета не участвовали. Прокатилась волна обысков по многим городам. В Ленинграде произвели более 40 обысков - искали еврейский самиздат, тамиздат, учебники иврита.

Суд над "самолетчиками" происходил в декабре 1970 г. Все они утверждали, что не собирались причинять вред летчику, хотели связать его и оставить в Приозерске. Единственный пистолет, которым располагали заговорщики, был неисправным, они знали об этом, и хотели использовать его только для устрашения. Среди пытавшихся захватить самолет был летчик (Марк Дымшиц). Он должен был пилотировать самолет за рубеж. Отрицали "самолетчики" антисоветский умысел, утверждая, что единственным их желанием было вырваться в Израиль.

Приговор был очень жестоким: Марку Дымшицу и Эдуарду Кузнецову - расстрел, остальным - от 8 до 15 лет заключения. Жестокость расправы, особенно смертные приговоры, потрясли мир. Как раз в это время во франкистской Испании были вынесены смертные приговоры баскским террористам - Советский Союз оказался в хорошей компании. 30 декабря 1970 г. Франко отменил смертные приговоры баскам. В обстановке всеобщего осуждения советскому правительству ничего не оставалось как тоже отменить смертные приговоры, что и сделал кассационный суд, заменив смертные приговоры на 15-летнее заключение и снизив срок заключения нескольким другим осужденным.

Попытка угона самолета с использованием оружия, даже и неисправного: если это не квалифицировать как терроризм, то как? Однако, насколько мне известно, никто не исключал Дымшица, Кузнецова и их товарищей из сообщества политзаключенных.

И еще об одном. Перечисляя нынешних политзеков, "правильных" и "неправильных", автор явно без симпатии упоминает о "физике, своим талантом укреплявшем обороноспособность тоталитарного Китая". Речь идет о Валентине Данилове, приговоренном к многолетнему лишению свободы по очевидно сфабрикованному обвинению в государственной измене. Да, Данилов действительно сотрудничал с космической корпорацией КНР (впрочем, не факт, что в военной области). Но неужели это позволяет нам отказать жертве чекистской шпиономании в сочувствии и поддержке? С такой принципиальностью можно очень далеко зайти. Я, например, полагаю, что сам г-н Подрабинек аккуратно платит налоги в российскую казну. Однако странно выглядел бы ригорист, который на этом основании обвинил бы его в финансировании чеченской войны и прочих преступных дел, творимых нашими властями, и припомнил бы ему этот грех в том случае, если эти власти пожелают с ним "разобраться".

См. также: Евгений Ихлов - У правозащитника не должно быть полицейской логики