Шмидт: Ходорковский согласился начать пить воду
Михаил Ходорковский согласился начать пить воду, но продолжит голодовку. Как передает "Эхо Москвы", об этом сообщил адвокат Ходорковского Юрий Шмидт. По его словам, экс-глава "ЮКОСа" намерен продолжать добиваться проведения независимой медицинской экспертизы состояния здоровья вице-президента "ЮКОСа" Василия Алексаняна и принятия решения по ее результатам.
По словам Шмидта, это решение Ходорковский принял после того, как его посетил начальник следственного изолятора, сообщивший ему о некотором улучшении содержания Алексаняна в "Матросской тишине".
Ранее начальник читинского СИЗО Валерий Герман заявил, что Ходорковский пьет воду, не уточнив при этом, когда он начал это делать. По словам начальника СИЗО, Ходорковский не имеет претензий к условиям содержания, его ежедневно осматривают врачи, и состояние его здоровья не вызывает опасений.
Герман также рассказал, что ежедневно уговаривает бывшего главу "ЮКОСа" прекратить голодовку. Между тем еще накануне он утверждал, что Ходорковский не отказывался от приема пищи.
Ходорковский, объявивший голодовку в читинском СИЗО, написал на имя начальника следственного изолятора заявление, в котором сообщил, что его отказ от принятия пищи никак не связан с условиями содержания. Как передает РИА "Новости", об этом заявил в пятницу адвокат Ходорковского Семен Розенберг. Накануне его коллега Юрий Шмидт сообщил, что Ходорковский держит сухую голодовку с 28 января.
Ходорковский уведомил об этом генпрокурора. В письме на имя Юрия Чайки он потребовал немедленно изменить тяжелобольному Василию Алексаняну меру пресечения, а также предоставить ему квалифицированную медицинскую помощь.
Между тем в пятницу Симоновский суд Москвы суд отклонил ходатайство защиты Алексаняна, просившей освободит его из-под стражи.
"Суд пришел к выводу, что доводы о том, что Алексанян не может находиться в условиях СИЗО по состоянию здоровья, не соответствуют действительности", - сказала адвокат Елена Львова.
По ее словам, суд учел, что с октября прошлого года обвиняемый находится в инфекционном отделении СИЗО и категорически отказывается от обследования. "Также суд пришел к выводу, что нет медицинских данных о том, что Алексанян болен раком", - добавила Львова.
Справка
Заявление Ходорковского на имя генпрокурора Юрия Чайки
Обратиться непосредственно к Вам меня вынуждает сложившаяся ситуация с Алексаняном.
Алексанян В.Г. находится сейчас в ведении уже обвинения, а не следствия. С.К. Каримов, имеющий непосредственное отношение к происходящему, также работает непосредственно в Вашем подчинении. Прошедшие несколько лет С.К. Каримов, действуя в непосредственном контакте, как я обоснованно полагаю, с И.И. Сечиным, предпринимал многочисленные, мягко скажем, сомнительные действия по формулированию доказательств несуществующих преступлений.
В том числе и путем угроз, возбуждения дел против несговорчивых свидетелей. Часть этих угроз была реализована, дела сфабрикованы, люди в розыске или в тюрьме.
Именно возможности такого давления на людей приводят к сокрытию следствием документов, о чем я неоднократно заявлял.
Однако пока речь не шла о непосредственной угрозе жизни потенциальных свидетелей, я считал возможным вести исключительно процессуальный спор, ожидая появления в России давно обещанного независимого суда.
Ситуация с моим адвокатом Алексаняном В.Г. из ряда вон выходящая.
Мне стало известно из его выступления, что его не только допрашивали обо мне, но и впрямую связали дачу им устраивающих обвинение и лично С.К. Каримова показаний с предоставлением ему медицинской помощи в необходимом объеме. Более того, он ощущает, что может не дожить до судебного решения.
У меня нет контакта с Алексаняном В.Г., и я могу судить о его положении только из его выступления в Верховном Суде.
Я знаю, что УФСИН по Москве может врать суду. Знаю на своем примере с голодовкой, поэтому их заявления меня не обнадеживают.
Таким образом я поставлен перед невозможным моральным выбором:
- признаться в несуществующих преступлениях, спасти тем самым жизнь человека, но сломать судьбы невиновных, записанных мне в "соучастники",
- отстаивать свои права, дожидаться становления независимого суда, но стать причиной возможной гибели своего адвоката Алексаняна.
Я долго думал и не могу сделать выбора, перед которым меня поставили.
Именно поэтому я вынужден выйти за процессуальные рамки и проинформировать Вас о начале голодовки.
Очень надеюсь на то, что возглавляемое Вами ведомство примет решение, гарантирующие Алексаняну В.Г. жизнь и медицинскую помощь.
Пресс-центр адвокатов Ходорковского
Дословно
Василий Алексанян
Я с огромным уважением отношусь к Михаилу Борисовичу, я, несомненно, ему признателен, благодарен за поддержку. Я только не хотел бы, чтобы ему был причинен вред какой-то, чтобы он заболел или умер. Достаточно моей жертвы. Потому что у него четверо детей, у меня один. Я, конечно, за него переживаю. Сухая голодовка - это очень суровая вещь, и она может привести к тяжким последствиям. Все равно я думаю, мы все это пройдем. Господь видит. Правда на нашей стороне.
Пресс-центр адвокатов Ходорковского, 31.01.2008
Валерия Новодворская
Сухая голодовка – это смертельное средство. Если голодовка с употреблением воды может длиться даже больше двух месяцев (хотя, конечно, после первых 45 дней человек уже теряет многие жизненные функции, иногда встать не может, его приходится приносить в суд на носилках), то сухая – это страшная вещь. Не было случая, чтобы кто-то жил больше 13 дней.
Агония наступает достаточно рано. Я испытала ее на себе. Не надо даже ждать и 11 дней. Мы держали эти голодовки в горбачевские времена, в конце 80-х, когда получали по 15 суток ареста за несанкционированные митинги.
Я могу сказать, что первые три дня еще можно как-то переносить. На четвертый-пятый день наступает очень тяжелый период. Пить хочется постоянно, снится вода, водопады, кувшины. Становится очень жарко, и хочется одного – выскочить куда-нибудь на мороз или под дождь, полежать в холодной реке или усесться на какую-нибудь глыбу льда. Здесь, конечно, уже совершенно не жизнь. Я помню, где-то на пятый день товарищ мой из соседней камеры стал даже стучать в стенку и спрашивать, нельзя ли ему покончить с собой. Настолько это тяжело переносилось.
Начинаются отеки. Для почечных больных это вообще смертельно. Если человеку надо принимать лекарства, это очень большая встряска для организма. Я думаю, я лишилась здоровья именно там. У меня всего 17 голодовок по 15 суток, из них несколько сухих. Максимальная сухая у меня была 7 дней. Это было просто ужасно. А дальше путается сознание. В дальнейшем это тоже сильно скажется. И на почках, и на желудке. Это обезвоживание всего организма. Все болезни, которые есть, усилятся.
Продолжить до конца – смерть. Мучительная смерть. Это рекордсмены, которые выдерживали больше 13 суток. Здесь можно лишиться рассудка, это очень и очень мучительно. Этого я не хотела бы пожелать даже врагу.
The New Times, 31.01.2008
Юрий Шмидт
Он (Михаил Ходорковский. - Ред.) принципиально не хочет, чтобы его здоровье становилось темой публичного обсуждения. Именно потому я не комментировал его самочувствие после ранения в колонии – помните, был такой инцидент.
...Заявление на имя Генпрокурора написано 29 января, а голодовка началась накануне, то есть 28-го.
...Я очень надеюсь на то, что Ходорковский согласится отказаться от сухой голодовки. Хотя бы потому, что при сухой голодовке процедуру насильственного кормления могут применить очень скоро. Не говорю уже о том, что состояние здоровья ухудшается стремительно. Обычная голодовка, на мой взгляд, не только менее опасна для здоровья, но и может быть более эффективной. Но, повторю, это моя позиция. Когда адвокаты говорили с Михаилом Борисовичем, то все пытались убедить его отказаться от идеи сухой голодовки. Надеюсь, он все-таки изменит свое решение. Очень надеюсь.
Избранное.Ру, 31.01.2008