Строго говоря, немцы не хотели никого - ни Шредера, ни Штойбера. Немцы колебались, выбирая между симпатягой-социал-демократом, провалившим экономику, и сухарем-баварцем, который клялся в своей "компетентности". Избиратели продемонстрировали довольно низкую явку, и многие из них, как можно предположить, голосовали сердцем.

Все решалось в последние дни.

Весьма ловкий ход социал-демократов, переключивших внимание электората с внутриэкономических проблем на внешнеполитические дела, едва не обернулся для них бедой. Шредер заговорил о том, что ни в коем случае не поддержит американскую войну в Ираке. И был сразу услышан. Ему аплодировали левые граждане, склонные к пацифизму. С ним согласились правые, для которых изоляционизм пополам с антиамериканизмом является важной частью выстраданных убеждений. Вторую и последнюю теледуэль канцлер выиграл у кандидата с крупным счетом именно потому, что Штойбер был к теме явно не готов. Он не ожидал, что соперник навяжет ему именно такой стиль дискуссии: ты за войну или против войны? Пацифизм, близкий сердцам миллионов немцев с весны 1945 года, оказался важней безработицы. Штойбер что-то мямлил, колебался, сам себе противоречил в прямом эфире - и, казалось, уже был обречен. Складывалось впечатление, что он хочет воевать с Саддамом...

Однако за два дня до выборов ситуация резко обострилась. Расследование покажет, стала ли министр юстиции Герта Дойблер-Гмелин жертвой предвыборной провокации или слишком увлеклась идеями своего канцлера. Так или иначе, в одной провинциальной немецкой газетке появилось приписываемое ей смелое сравнение: министр якобы заявила, что политика Буша в Ираке сродни тактике Гитлера. Чудовищный скандал (в Германии такие сравнения непопулярны) разразился сразу: лично Штойбер "пиарил" с предвыборных трибун дикую оплошность социал-демократов, министр открещивалась от исторических аналогий, редактор газетки публично обвинял ее во лжи, канцлер судорожно писал письмо Бушу с извинениями и страшной клятвой, что "таким людям не место в его правительстве". И, судя по опросам, за день до выборов чаша весов опять склонилась в сторону Штойбера.

Христианские демократы побеждали весь вчерашний день, почти до самого вечера. В союзе со Свободной демократической партией они уверенно опережали красно-зеленую коалицию на несколько процентов. После закрытия избирательных участков осторожно ликующий Штойбер вышел на свет юпитеров и объявил о свой победе: публика, собравшаяся в его зале, ответила бурным ревом и была счастлива еще полчаса, покуда цифры на табло не сменились на прямо противоположные. С небольшим перевесом побеждали социал-демократы, которым очень помог неожиданный успех "зеленых", ведомых красноречивейшим Йошкой Фишером.

И тогда к софитам вышел герр Шредер.

Он выглядел очень уставшим. В глазах читались чувства двойственные: азарт победы и ясное осознание того, что опять придется весь второй срок тащить на себе этот неподъемный камень - проклятую экономику, в которой симпатяга Герхард разбирается не очень, и четыре миллиона безработных. "Большинство есть большинство, - флегматично разъяснил он своим сторонникам арифметические тонкости выборов, - и мы теперь сделаем то, что должно: сформируем правительство". И уже социал-демократический зал выл от восторга, и какая-то девушка крупным планом не сдерживала слез, а в стане Штойбера царило уныние, и проигравший кандидат произносил странные вещи: мол, мы свергнем правительство Шредера, не пройдет и года... И тогда его публика снова принималась ликовать.

Так эти выборы и запомнятся: всем понравилось, все ликовали, не скрывая слез, скрывая растерянность. К счастью, обошлось без изматывающих флоридских изысков. Имя победителя известно. У проигравших чрезвычайно мощная фракция в бундестаге. Начинается эпоха переговоров, тяжких поисков консенсуса и реальной жизни, в которой экономические пробемы, как и внешнеполитические, будут решаться совсем не так, как в предвыборных программах. А как их решать - никто не знает. В особенности федеральный канцлер Герхард Шредер.