Решение Европейского суда по правам человека по делу "Василий Кононов против Латвии" вызвало взрыв ликования в стане записных российских патриотов, но правозащитники как-то стыдливо молчат. Оно и понятно: среди либеральной общественности критиковать Страсбург не принято - ведь он теперь единственная управа на своевольную российскую Фемиду. Между тем решение это создает опасный прецедент, "черную дыру" в современном международном праве, не говоря уже, конечно, о поводе для политических спекуляций.

Прежде всего: утверждения типа "Кононов оправдан", "справедливость восторжествовала" или "Кононов выиграл суд у Латвии", которыми битком набит Рунет, искажают реальный юридический смысл решения. Страсбургский суд не решал вопрос о виновности или невиновности Кононова. Из длинного перечня его претензий к латвийскому правосудию суд признал основательной лишь одну. Решение принято минимальным большинством – четырьмя голосами против трех. Из суммы компенсации материального и морального ущерба, на которую претендовал Кононов (более 10 миллионов евро), суд удовлетворил лишь незначительную часть – 30 тысяч евро. Таким образом, успех Кононова следует признать весьма относительным.

События, за участие в которых Кононов был осужден в Латвии, произошли 27 мая 1944 года. В этот день в латвийскую деревню Малые Баты, расположенную в 80 километрах от линии фронта, вошла группа вооруженных людей в форме вермахта. Оказалось, однако, что это не немцы, а подразделение диверсионного отряда "Красные партизаны", который базировался на оккупированной территории Белоруссии и действовал в тылу у противника.

Операция была карательной. Ранее, в феврале того же года, в Малых Батах скрывалась группа партизан во главе с майором Чугуновым - девять мужчин, две женщины и ребенок. Группа была обнаружена и уничтожена немцами. По мнению партизан, группу Чугунова выдали жители деревни. Теперь товарищи погибших пришли мстить.

Партизаны рассыпались по деревне, обыскали несколько домов и нашли оружие – немецкие винтовки и гранаты, после чего хозяев расстреляли, а дома и другие постройки облили бензином и подожгли. В общей сложности были убиты шестеро мужчин и три женщины. Трех человек, одного мужчину и двух женщин, сожгли заживо. Одна из них, 34-летняя Текла Крупник, была на девятом месяце беременности. Поначалу ей удалось убежать, но партизаны поймали ее и силой затолкали в окно горящего дома. Впоследствии на пепелище был найден обгоревший скелет неродившегося младенца.

Карательная акция происходила на глазах у детей. Некоторые жертвы были перед смертью жестоко избиты. По первоначальной версии обвинения, перед уходом партизаны ограбили деревню и унесли с собой продовольствие и одежду. Однако в приговоре утверждение о грабеже снято за недоказанностью.

Версия Кононова не оспаривает общую канву событий, но уточняет ключевые детали. По его словам, жители Малых Бат были коллаборационистами и предателями. Они коварно усыпили бдительность членов отряда Чугунова, тем временем послав гонца в соседнюю деревню, где был немецкий гарнизон. Немцы совершенно точно знали, где прячутся чугуновцы, и без лишних слов открыли по амбару огонь зажигательными пулями; выбегавших из горящего строения расстреливали. После расправы, как утверждает Кононов, одна из жительниц сняла с трупов верхнюю одежду, а деревня в целом получила от немцев награду в виде дров, сахара, алкоголя и денег.

По словам Кононова, убивать предателей не планировалось. Приказ гласил, что шестерых человек, которых партизаны считали полицаями, следует доставить на партизанскую базу и там судить. Лично Кононов в операции не участвовал: опасаясь, что немцы могут отомстить его родителям, жившим неподалеку от Малых Бат, он якобы уговорил командира освободить его от этой тяжкой обязанности. Кононов тем не менее дошел вместе со своим взводом до деревни и остался в кустах дожидаться окончания акции. Он слышал из своего укрытия крики и выстрелы и видел языки пламени. Спустя четверть часа партизаны вернулись без предателей, но с шестью винтовками, десятью гранатами и большим количеством патронов. Старший объяснил, что в деревню нагрянули немцы, поэтому захватить никого не удалось. На базе участники операции получили от командира строгий выговор за неисполнение приказа.

Версия обвинения подтверждается не только показаниями очевидцев, в том числе детей, чьи родители были убиты, но и собственноручными отчетами Кононова, в которых он утверждает, что лично участвовал в акции, его же набросками к автобиографии, статьями в прессе, в которых цитируется Кононов, а также показаниями радистки "Красных партизан".

Страсбургский суд не проводил собственного следствия. Он лишь оценивал доказательства, представленные латвийскому правосудию, и доводы сторон.

Прежде всего в материалах дела не нашлось никаких доказательств того, что убитые служили во вспомогательных полицейских частях (Schutzmänner), как утверждал Кононов. Установить, с какой целью немцы вооружили жителей деревни, не представляется возможным – латвийская сторона утверждает, что это была мера самообороны. Тем не менее на этом основании суд пришел к выводу о неприменимости к жертвам термина "гражданское население" и вытекающих из этого определения норм международного права. Факт выдачи жителями деревни партизан на расправу немцам в латвийских судах не оспаривался, и Страсбург считает его доказанным.

Европейский суд признал убедительным аргумент о том, что наказание предателей было избирательным: в ходе акции были убиты все имевшиеся в наличии мужчины, но дети и женщины, за исключением трех, остались в живых, и не все постройки сгорели. В особенную заслугу партизанам Страсбург ставит то, что они пожалели детей казненных ими жителей. Казнены же были именно те, кого партизаны собирались судить. Из текста решения ЕСПЧ, правда, неясно, представила ли защита Кононова какие-либо доказательства существования такого суда и такого приказа. Латвийская сторона считает факт существования партизанского суда недоказанным.

Таким образом, страсбургский суд признал убийство шестерых мужчин оправданным условиями военного времени и сопутствующими обстоятельствами. Иное дело женщины. Установить степень их индивидуальной вины в выдаче партизан уже невозможно, планировалось ли их убийство заранее или было случайным – тоже. Вопрос о виновности Кононова в насильственной смерти этих трех женщин остается открытым. Личное участие Кононова в карательной акции также не доказано.

Европейский суд по правам человека не оправдывал Кононова. Он решал вопрос о его подсудности, точнее – о квалификации его действий. В январе 2000 года суд первой инстанции осудил его по статье 68-3 Уголовного кодекса Латвии, карающей за военные преступления. Однако Верховный суд Латвии удовлетворил кассационную жалобу защиты Кононова, счел обвинения недоказанными и вернул дело в Генеральную прокуратуру на доследование. В мае 2001 года начался новый суд с той же формулой обвинения.

Главным препятствием для квалификации действий Кононова по закону о военных преступлениях оказалась, конечно же, предвоенная история Латвии, обстоятельства ее вхождения в состав СССР и положение во время войны как "дважды оккупированной" страны. Латвийский суд отказался приравнять Кононова к "представителям оккупационных сил", о которых идет речь в латвийском законе о военных преступлениях. Действия Кононова, решил латвийский суд, следует квалифицировать по тогдашним советским законам: Кононов, дескать, не мог в тех обстоятельствах предвидеть, что спустя столько лет окажется оккупантом. В октябре 2003 года Кононов был оправдан по статье за военные преступления, но осужден за бандитизм.

Этот приговор оспорили и защита, и обвинение. В итоге в апреле 2004 года Верховный суд Латвии признал правомерным обвинение в военных преступлениях и приговорил Кононова к 20 месяцам лишения свободы. Поскольку к тому времени он уже отбыл этот срок в предварительном заключении, Кононов был освобожден из-под стражи в зале суда. Этот приговор Кононов и оспаривал в Страсбурге.

Cтрасбургский суд не принял во внимание концепцию "двойной оккупации". По его мнению, в 1944 году формально и фактически Латвия была частью Советского Союза, оккупированной гитлеровской Германией. Из трех международно-правовых документов, на которые ссылаются латвийские власти, – Гаагская конвенция 1907 года о законах и обычаях войны, Устав Международного военного трибунала в Нюрнберге и Женевская конвенция 1977 года о защите жертв международных вооруженных конфликтов – суд счел применимой к делу Кононова лишь Гаагскую конвенцию, поскольку ни Устав МВТ, ни Женевская конвенция обратной силы не имеют.

Это удивительное решение. Всем известно, что Устав Нюрнбергского трибунала был разработан и принят после Второй мировой войны, когда преступления, которые он кодифицировал, были уже совершены. Но и Гаагскую конвенцию, оказывается, к Кононову применить нельзя, поскольку ни Советский Союз, ни Латвия ее не подписывали (суд не замечает, что противоречит здесь самому себе: если Латвия была частью СССР, какое имеет значение, подписывала она или не подписывала конвенцию в период независимости?). Действия Кононова, полагает Страсбург, следует квалифицировать по советскому законодательству 1944 года. Пытаясь удовлетворить этому критерию, латвийская сторона сослалась на судебные процессы немецких оккупантов и их пособников в Краснодаре и Харькове, которые состоялись соответственно в июле и декабре 1943 года.

Непонятно почему суд счел этот довод несостоятельным: в решении суда сказано лишь, что латвийская сторона не смогла убедительно продемонстрировать, каким образом краснодарский и харьковский процессы связаны с событием в деревне Малые Баты. В целом относительно правомочности применения к Кононову международно-правовых норм о законах и обычаях войны в страсбургском решении сказано, что в 1944 году Кононов мог и не знать, что совершает военное преступление, и вряд ли мог предвидеть, что его действия когда-нибудь будут квалифицированы как военные преступления.

Страсбургские судьи не утверждают, что Кононов ни в чем не виновен; они лишь говорят, что его нельзя судить по латвийскому закону о военных преступлениях. Это и есть то, за что Кононов получил компенсацию, – нарушение статьи 7 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Пункт 1 этой статьи гласит: "Никто не может быть осужден за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву не являлось уголовным преступлением".

Решение в полной мере абсурдное. Теперь в Страсбург должны потянуться плотным клином родственники нацистских военных преступников, осужденных в Нюрнберге: ведь Устав МВТ, как полагает ЕСПЧ, не имеет обратной силы, значит, Геринг, Кальтенбруннер и прочие были осуждены незаконно и подлежат реабилитации. А в чем виновен Караджич? Ведь он не мог предвидеть, что окажется на скамье подсудимых. Cтрасбургское решение открывает ящик Пандоры и должно быть пересмотрено.

Стоит отметить, что в деле есть и третья сторона – правительство России, представившее суду свои аргументы. Россия, в частности, полагает, что Устав Нюрнбергского трибунала неприменим к делу Кононова потому, что он был создан для наказания стран Оси, а отнюдь не антигитлеровской коалиции, к коей принадлежал отряд Кононова. Кроме того, Россия утверждает, что жертвы партизанского рейда были не мирными гражданами, а комбатантами, то есть участниками вооруженного конфликта. Наконец, по мнению Москвы, они были не убиты, а "казнены по приговору военного трибунала, учрежденного в соответствии с законами военного времени". Это новая, неизвестно на чем основанная версия, но суд ее даже не рассматривал.

Судья из Нидерландов Эгберт Майер, голосовавший с большинством, остался недоволен текстом решения и приобщил к нему свое особое, весьма эмоциональное мнение, в котором доказывает, что Устав Нюрнбергского трибунала неприменим к тем, кто воевал против Гитлера.

На это судьи, оставшиеся в меньшинстве, отвечают, что им непонятны юридические основания такого мнения. "Почему уголовная ответственность должна зависеть от того, на чьей стороне воевал виновный в совершении военных преступлений?" – недоумевают они.

На самом деле победу сегодня празднует не Василий Кононов, а те, кто спекулирует его делом и зарабатывает на нем политические очки. А главные победители – те, кто кричит о "недопустимости пересмотра итогов Второй мировой войны" и предлагает даже ввести уголовное наказание за попытки оспорить официальную версию.

Страсбургские судьи, спрятавшие, как страусы, головы в песок, лишь бы не касаться этих скользких проблем, отлично понимают, что суть дела Кононова именно в этом. Но своя мантия ближе к телу.