Британскому премьеру предсказывали трудный визит в Вашингтон. Он отправился за океан, оставив за спиной неутихающий скандал с иракским досье разведки. Во время последнего перед летними каникулами появления в палате общин ему отчасти удалось сбить волну критики благодаря уверенной и твердой позиции – он не стал посыпать главу пеплом и не отрекся ни от единой буквы доклада. А в Вашингтоне тем временем докопались, что президент Буш в своей риторике в пользу войны с Ираком использовал сомнительную информацию, и когда журналисты приперли чиновников администрации к стенке, те придумали изумительный довод: президент, мол, сослался на публичные заявления британского правительства. Дескать, пусть теперь Блэр и отдувается. Он, кстати, как раз сюда приезжает.

Возможно, вопрос не стоял бы так остро, будь ситуация в Ираке поспокойнее. Однако там не проходит дня без вооруженных вылазок против американских военнослужащих и иракских должностных лиц, сотрудничающих с оккупационными властями. Новый командующий генерал Абизаид говорит о хорошо скоординированной партизанской войне, солдаты, стосковавшиеся по дому, ропщут, страны, согласные направить в Ирак значительные воинские контингенты, готовы сделать это лишь по мандату ООН, а значит, нужно опять идти в Каноссу - Совет Безопасности. Так стоила ли жертв эта война, коль скоро угроза миру, исходящая от Саддама, была отнюдь не так серьезна, как уверяли британский премьер и американский президент?

Еще одним тяжелым испытанием для Тони Блэра и британо-американских союзнических отношений должна была стать проблема подсудности британских граждан американскому военному трибуналу. В недалеком будущем на военно-морской базе США в заливе Гуантанамо на Кубе начнутся специальные военные суды над членами "Талибана" и "Аль-Кайды". Для начала выбрали шесть человек, в числе которых двое британцев. Судебные процессы на базе Гуантанамо будут проходить по упрощенной процедуре, обвиняемые могут быть приговорены к смертной казни. Британские правозащитники потребовали от Тони Блэра, чтобы он поставил перед президентом США вопрос об экстрадиции пленников, с тем чтобы их судил обычный британский уголовный суд.

С другой стороны, подобно Уинстону Черчиллю и Маргарет Тэтчер, Тони Блэр пользуется в США большей популярностью, чем у себя в стране. Официальным поводом поездки премьера стала речь на совместном заседании Палаты представителей и Сената по случаю его награждения Золотой медалью Конгресса. Это высшее отличие, какого может удостоить Конгресс. Блэру предоставлялась идеальная возможность в благожелательной аудитории выступить с принципиальным, программным обращением urbi et orbi, одержать моральную победу над оппонентами и превратить семичасовое пребывание в американской столице во впечатляющий пролог азиатского турне.

С этой задачей Тони Блэр справился блестяще. Cтатус речи предполагал, что оратор должен изложить свое видение основных проблем современной политики. Блэр коснулся всех самых острых вопросов - от палестино-израильского урегулирования до глобального потепления, от борьбы со СПИДом до свободы торговли. Но главное о чем он говорил – это терроризм, его корни и цели коалиции в войне с ним.

"Угроза, - сказал он, - возникает потому, что на другой части планеты царит мрак, потому что не весь мир свободен, миллионы страдают там под гнетом жестоких диктатур, треть человечества живет в такой нищете, которую беднейшие люди нашего мира не могут себе вообразить; там, на этой почве, появились фанатики религиозного экстремизма, этой мутации подлинной, мирной исламской веры; из сочетания этих бед родился новый и смертельно опасный вирус - вирус терроризма". Тони Блэр решительно не согласился с теми, кто утверждает, что есть страны и народы, которым непонятны и не нужны идеалы свободы и демократии. "Это миф, что мы любим свободу, а другие – нет, - заявил он, - что наша приверженность свободе – это порождение нашей культуры; что свобода, демократия, права человека, верховенство права – американские или западные ценности; что афганские женщины были довольны своей участью под плетью "Талибана"; что Саддам – любимец иракского народа; что Милошевич – спаситель Сербии. Наши ценности принадлежат не только Западу. Они универсальны, и везде, всякий раз, когда простые люди получают возможность выбора, они выбирают свободу, а не тиранию, демократию, а не диктатуру, власть закона, а не власть тайной полиции. Распространение свободы – лучшая гарантия безопасности свбодного мира. Это наша последняя линия обороны и первая линия нападения. И точно так же, как террористы рассчитывают расколоть мир ненавистью, мы должны объединить его идеей свободы".

Британский премьер категорически опроверг обвинения в том, что коалиция преследует в войне с террором своекорыстные цели. "Мы воюем не за власть над миром, - сказал он. - Мы воюем не за христианство, а против религиозного фанатизма любой его разновидности. И это не война цивилизаций, потому что любая цивилизация вносит уникальный вклад в сокровищницу человечества. Мы воюем за неразделимое право человеческого рода – черных и белых, христиан и исповедующих другую веру, левых, правых и стоящих в стороне – право быть свободными, право растить детей в любви и надежде, право зарабатывать на жизнь и пожинать плоды своих трудов, право ни перед кем не вставать на колени, право быть самим собой в той мере, в какой это не умаляет свободы других".

Этой речи было суждено войти в анналы наряду с Фултонской речью Черчилля. Она показала многим (автор был убежден в этом и прежде): Тони Блэр – не только не младший партнер британо-американского альянса, он его лидер. Премьер-министр сошел с трибуны Конгресса триумфатором. Часом позже он вместе с президентом Бушем вышел к журналистам и на вопрос о злосчастном Нигере ответил: "Мы уверены, что наши разведданные соответствуют действительности. Мы не отступаемся от этой оценки. Тем, кто считает, что вся история о связях Ирака и Нигера – вымысел, полагаю, будет интересно узнать, что в 80-е годы, и это нам известно совершенно точно, Ирак купил у Нигера около 270 тонн урана". А президент, в которого будто вдохнули свежие силы, когда его спросили, берет ли он на себя личную ответственность за огласку ложных сведений, сказал так: "Я беру на себя ответственность за то, что направил наши войска в бой... Я беру на себя ответственность за принятие решения, трудного решения сформировать коалицию для устранения Саддама Хусейна... Я беру на себя ответственность за противодействие этой угрозе... Да, я беру на себя ответственность за решения, которые я принял".

Даже вопрос об узниках Гуантанамо решился наилучшим для Лондона образом. Среди характерных для английского политика, выступающего в Америке, шуток Блэра был рассказ о его среднем сыне, который, изучая историю Войны за независимость США, сказал отцу: "Знаешь, папа, был такой лорд Норт – премьер-министр, потерявший Америку. Подумай только: сколько бы ошибок ты ни сделал, такой ужасной ты сделать уже не сможешь". Да, Америку Блэр не потерял. Но в то время, когда он только летел над Атлантикой, внося последнюю правку в текст речи, на юге Англии, в роще близ Оксфорда, уже истекал кровью Дэвид Келли – эксперт-микробиолог британского Министерства обороны, которого замешали в иракский скандал.

Автор истории об искажении разведданных (речь шла главным образом об утверждении, что химическое и биологическое оружие Саддама находится в состоянии 45-минутной готовности), радиожурналист BBC Эндрю Гиллиган, оглашая 29 мая свою сенсацию, сослался на осведомленный источник в разведке. По версии Министерства обороны, д-р Келли, известный своей профессиональной добросовестностью, сам сообщил начальству, что встречался с Гиллиганом за неделю до сенсационного эфира. Благодаря утечке – быть может, санкционированной – имя Келли стало известно публике. Гиллиган, а вместе с ним и руководство ВВС отказались подтвердить или опровергнуть, что "кротом", разоблачившим манипуляции правительства, был Келли. Комитет палаты общин по международным делам призвал его к ответу.

Эксперт дал показания комитету во вторник, за два дня до своей смерти. Он был настолько подавлен свалившимися на него неприятностями, что говорил едва слышно, так что пришлось даже выключить вентиляторы. Он заявил членам палаты, что не думает, что был источником сведений Гиллигана. Парламентские слушания, репортаж о которых шел в прямом эфире, не только не облегчили душевных страданий не привыкшего к публичности ученого, но усугубили их.

В четверг около трех часов пополудни Келли вышел из своего дома в Оксфордшире, сказав жене, что идет прогуляться. Прогулки эти были у него в обычае, и хватились его дома нескоро: он, бывало, заходил по дороге в паб и, если подбиралась компания, садился играть в бридж. (В округе его хорошо знали – как члена общества краеведов, любителя верховой езды, милого и скромного человека; о том, что он эксперт правительства по биологическому оружию, работавший в составе инспекций ООН в Ираке, соседи узнали только из телерепортажей.) Но около полуночи жена встревожилась всерьез и позвонила в полицию. Наутро в близлежащей роще нашли труп мужчины, который позднее был опознан как Дэвид Келли. О причинах смерти полицейские чины отказывались говорить до вскрытия.

Тони Блэру сообщили о кончине д-ра Келли в самолете на полпути в Токио. На пресс-конференции в Японии какой-то журналист выкрикнул: "Замарали руки кровью, г-н премьер-министр? Собираетесь по этому случаю в отставку?" Блэр побледнел, но нашел в себе силы ответить на реплику единственно возможным образом – промолчать. Спустя несколько часов стало известно, что д-р Келли покончил самоубийством, вскрыв себе вену на левой руке. В Сеуле премьер-министр объявил о назначении независимого расследования, которое получит все необходимые полномочия и допуск к секретным материалам, и о том, что сам готов дать показания. Он заявил, что считает преждевременными разговоры о каких-либо отставках в своем кабинете до того, как будут установлены все обстоятельства смерти Дэвида Келли, и отказался, как того требовали лидеры оппозиции, отозвать парламент с летних каникул. "Для этой работы надо иметь плечи покрепче, - сказал он. – У меня как раз такие".

Азиатская поездка главы британского правительства, конечно же, пошла прахом. Ее главной темой была северокорейская угроза, но к предупреждениям Блэра публика и журналисты отнеслись как к крикам мальчика, пугавшего односельчан волками.

Тем временем руководство BBC, после того как причина смерти Келли была официально объявлена, подтвердило, что имеено он был "основным информатором" Эндрю Гиллигана. Огласивший заявление директор службы новостей Ричард Самбрук подчеркнул, что, по мнению корпорации, журналист ни в коей мере не исказил слова эксперта. Корпорация, добавил Самбрук, по-прежнему считает, что поступила правильно, сделав мнение д-ра Келли достоянием публики. Позднее свое особое заявление сделал Гиллиган – о том, что он воспроизвел сведения, полученные от Дэвида Келли, совершенно точно.

Эти заявления в корне противоречат высказываниям самого покойного, который на слушаниях в парламенте не признал своими ни одну из зачитанных ему цитат, отрицал, что обсуждал с Гиллиганом вопрос о 45-минутной готовности иракского ОМУ, и утверждал, что ему ничего не известно об искажениях и преувеличениях, якобы внесенных в иракское досье вопреки мнению его авторов.