статья Я спросил у Ясира...

Илья Мильштейн, 05.11.2004
Ясир Арафат. Фото  с сайта www.compromat.ru

Ясир Арафат. Фото с сайта www.compromat.ru

Последний акт в жизни политика – его уход. В эпоху электронных СМИ это почти всегда спектакль, эдакий "Театр+ТВ". Маленький человечек с детской улыбкой, высовываясь из вертолета, посылает воздушные поцелуи толпе провожающих и явно не хочет никуда улетать. Потом его перевезут из вертолета в самолет, самолет долетит до Франции, там уже в кадре покатятся носилки, похожие на гроб, и никаких улыбок, слухи о смерти, опровержения, после наступит кома, за ней смерть мозга, дальше, видимо, похороны. Эпоха Арафата закончилась. Он уходит в историю, люки задраены, вертолет отлетел, как душа.

Пришла пора подводить итоги. Размышлять об уроках жизни человека по имени Mухаммад Aбд Aр-Ра'уф Aль-Кудвах Aль-Хусейни, известного в миру как Ясир Арафат. Уроки эти противоречивы.

Арафат был диктатором, террористом и убийцей. Это несомненно, однако очевиден и тот факт, что место в одном ряду с такими людоедами, как Гитлер, Сталин или Пол Пот, ему вряд ли уготовано. Хотя столь же очевидно, что для миллионов людей, причем не только евреев, он был и после смерти останется душегубом. И все же исторический образ раиса сложнее, чем посмертные оценки поименованных выше деятелей. Ибо его жизнь, характер, убеждения, поступки складывались под воздействием целого ряда субъективных обстоятельств, среди которых на первом месте участь его народа. Бесконечно трагическая судьба народа-беженца, которую сполна разделил первый президент Палестинской автономии.

Запертый в своей Рамалле, Арафат и на грани смерти был несвободен, выпрашивая разрешение на отъезд. Его мечта так и не исполнилась: он не стал первым президентом независимой Палестины. С другой стороны, в политике ему на Ближнем Востоке практически не было равных. Закономерно, что раис в компании со своими заклятыми израильскими друзьями стал нобелевским лауреатом; карьера для террориста неслыханная. Оттого о нем будут еще долго спорить, даже в Израиле. Для историков все только начинается.

Что бесспорно: Арафат был по-своему гений. Идеолог терроризма, он первым из радикальных арабских лидеров стал взывать к гуманизму – одной из основополагающих ценностей западного мира. Слабость палестинцев в борьбе с Израилем он обратил в силу. Он был широк: взывая к миру, бросал в топку интифады сотни палестинских детей, и мир содрогался, клеймя "израильского агрессора". Он почти дожал Эхуда Барака, лишь в последний момент перегнул палку – и мирный процесс покатился в обратном направлении. От Храмовой горы, куда так вовремя явился Шарон, в Рамаллу, в заточение, в одинокие вспышки гнева, болезнь и смерть. Смерть мирного процесса зарифмовалась с уходом престарелого раиса, с его "дорожной картой", которую ныне рассматривает Аллах.

Впрочем, едва ли тут можно говорить о невезении или ошибке. Корректнее иной вывод: Арафат был обречен. И дело тут не столько в жестоковыйных евреях, как он сам полагал, сколько в его политическом одиночестве. Прежде всего в арабском мире, где судьба его народа была лишь разменной картой в лукавых играх с нелюбимой Америкой и ненавистным Израилем.

У него не складывались отношения ни с кем из арабских руководителей. Самые закоренелые бандиты в этой среде тягались с ним на предмет крутости. Для легитимнейших из шейхов Арафат был все-таки террорист, вызывавший тревогу и недоверие. А для него почти все они были зажравшиеся владыки, равнодушные к страданиям непризнанного народа.

Порой эти взаимные конфликты приводили к нешуточным столкновениям, которые кончались для Арафата одинаково плохо. Из Иордании в самом конце 1960-х его и палестинских беженцев гнали не сионисты, а местный король Хусейн силами регулярной армии. Из Ливана в 1982-м его, правда, вышибли именно израильские войска, но при активной поддержке христианских фалангистов. А в Сирии, где он окопался после очередного бегства, его попытался уничтожить лично президент Хафез Асад руками взбунтовавшихся офицеров "ФАТХа".

Но главной жизненной неудачей Арафата стал Ариэль Шарон. Против "Бульдозера" оказались бессильны все патентованные средства: призывы к миру, готовность встречаться, апелляции к западным политикам и трупы палестинцев. Генерал оказался непрошибаем. Он столь уверенно и долго игнорировал Арафата, что в конце концов убедил американцев, отчасти и европейцев: надежды на мирный процесс живы лишь в том случае, если удалить престарелого раиса. "Если ты так любишь свой народ, то уйди ради его счастья", – это недвусмысленное и жесткое послание Шарона, обращенное к лидеру ООП, нашло понимание в Вашингтоне, в Брюсселе и даже в Москве. Мир терпеливо ждал, когда пробьют земные сроки Арафата; коспонсоры "Дорожной карты" не торопясь подбирали ему преемника, пристально вглядываясь в окружение нобелевского лауреата. Но так, похоже, никого и не нашли.

И тут самый печальный итог его сумрачных десятилетий. Все последние годы, затраченные на новые интриги и кадровые победы, прошли впустую. Он ушел, превратившись еще при жизни в политический труп. С ним или без него палестинцы по-прежнему обречены жить под обстрелами и плодить шахидов. Палестины нет – а есть только сектор Газы, выжженная земля с разрушенными домами и несчастными, нищими людьми. Это наследство Арафата, которое он великодушно дарит всем – палестинцам, евреям, американцам. К ним обращены его воздушные поцелуи и прощальный взмах руки.

Илья Мильштейн, 05.11.2004


новость Новости по теме