Так что же после Дюнкерка? Сейчас в Вашингтоне яростно спорят между собой две школы политических и военных экспертов. Если перенестись условно в июнь 1940 года, то одна из них требует от кровавого черчиллевского(бушевского) режима признать свои ошибки и преступления, капитулировать и постараться привлечь к европейскому урегулированию таких по существу умеренных и заинтересованных в стабильности всего континента политиков, как канцлер Германии и премьер-министр Италии.

Их противники, возмущенные трусливым аморализмом этой позиции, требуют стоять до конца, бросать в Дюнкерк все новые и новые части английской (американской) армии и добиться там "победы".

К первой школе принадлежит примерно 70% американского истеблишмента. Она объединяет очень разных людей. С одной стороны, это левые интеллектуалы, господствующие сегодня в американских СМИ, университетах, политологических центрах, кинематографе, всегда готовые проникнуться идеологической симпатией к любым мерзавцам, если их можно зачислить по линии национально-освободительного движения или антиимпериалистической борьбы. С другой стороны, это бейкеровские реалисты, оперирующие концепциями "баланса сил", "сдерживания", мнимой "стабильности", рухнувшими еще в конце 80-х годов прошлого века вместе с биполярной системой мира и совершенно неадекватными в сегодняшнем мире асимметричных вызовов.

И те и другие предлагают по существу уйти с Ближнего Востока и притвориться (до следующего мегатеракта, видимо), что никакого вызова исламского радикализма западной цивилизации не существует, все это плод больного воображения неоконсерваторов, а с уходом Запада многие проблемы, так раздражающие сегодня прогрессивную мусульманскую общественность, рассосутся сами собой.

Процентов двадцать вашингтонских политиков и аналитиков прекрасно понимают, что это программа капитуляции Запада, которая очень быстро приведет к геополитической катастрофе на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, а остальное станет делом "спящих ячеек" "Аль-Кайды" и ей подобных организаций в Европе и в самих США.

Но большинство из них, как, например, герой вьетнамской войны и наиболее вероятный кандидат Республиканской партии на выборах 2008 года сенатор Джон Маккейн, требуют "победы" в Ираке, не утруждая себя ни определением этой "победы", ни ясной формулировкой задачи для дополнительных войск, которые они предлагают послать в Ирак.

Сначала "победа" определялась как построение демократии в Ираке. Сейчас об этом никто уже не говорит. Сегодняшняя формулировка "победы" - предотвратить гражданскую войну и обеспечить функционирование в Ираке центральной власти.

Но, во-первых, такая "победа" недостижима. Американцы не в силах изменить динамику конфликта, питаемого 14-вековой конфессиональной враждой плюс совместной памятью о дружбе народов в саддамовском Ираке, который был концлагерем для шиитов и курдов.

А во-вторых, эта цель, конечно, теоретически благородна, но она совершенно не соотносится с той экзистенциальной проблемой, которая стоит перед Западом в Четвертой мировой войне: противостоять агрессивному и многоплановому наступлению радикального ислама, отрицающего само право "сатанинской" западной цивилизации на существование.

Сейчас поздно говорить об ошибках, просчетах, самодовольном высокомерии США 2003 года. Сегодня мы в 2007 году. И речь не об Ираке. Речь о Западе, который пока проигрывает эту войну. Вернее, проигрывают ее США. А Европа и Россия, сидящие в той же лодке, пока все еще с торжествующим злорадством упиваются зрелищем американских неудач и унижений, отказываясь задуматься, чем это грозит им в ближайшей перспективе.

Примирение суннитов и шиитов - это не цель Запада в этой большой и очевидно долгой войне. Пусть этим занимаются сами сунниты и шииты и стоящие за ними, соответственно, Саудовская Аравия и Иран. Так же, как в Третьей (холодной) мировой войне Западу нелепо было бы заниматься примирением Советского Союза и Китая.

Что же касается Ирака, то шиитские и суннитские боевики совершают, конечно, чудовищные преступления против собственного гражданского населения. Но врагом, угрожающим США и Западу в целом, являются не они, а подразделения "Аль-Кайды", оперирующие в суннитских районах. Разбираться с ними американцы при хорошей работе разведки смогут гораздо успешнее на некотором расстоянии, не путаясь под ногами соперничающих вооруженных фракций. Кстати, не связанные буржуазными предрассудками Женевских конвенций шиитские боевики разберутся с остатками "Аль-Кайды" в Ираке намного жестче и эффективней.

Когда у Джона Маккейна в недавнем телевизионном интервью спросили, какую задачу он поставил бы перед американскими войсками, которые он предлагает дополнительно послать в Ирак, сенатор ответил: "Мы должны разгромить отряды Муктады ас-Садра". "Но, - возразил ведущий, - большинство шиитов рассматривают ас-Садра как свою единственную защиту от суннитских эскадронов смерти". "Ну тогда, - сказал Маккейн, - мы должны, чтобы успокоить шиитов, сначала обрушиться на суннитских инсургентов, а уже потом на ас-Садра".

Мне кажется, что это интервью наглядно продемонстрировало весь абсурд определения "победы" как предотвращения гражданской войны в Ираке. Так же, как известное августовское интервью госсекретаря Кондолизы Райс привело к абсурду трактовку "победы" как установления демократии в Ираке. Стратегия "победы", предлагаемая Маккейном и его сторониками, в обстановке 1940 года означала бы бросание остатков английской армии в топку обреченного Дюнкерка.

В Ираке США столкнулись не с военной, а прежде всего с семантической проблемой. Два ложных определения "победы" привели к психологическому синдрому поражения, грозящему перерасти в реальное поражение в глобальной войне с исламским радикализмом.

В Ираке у США нет союзника, которого следовало бы защищать как по моральным, так и по прагматическим соображениям, - кроме курдов - и нет противника, которого следовало бы уничтожать, - кроме структур "Аль-Кайды". И та и другая цель гораздо более эффективно и с неизмеримо меньшими потерями достигаются передислокацией американского контингента в Курдистан и, возможно, в Кувейт и максимальным отстранением от суннитско-шиитского конфликта.

Если говорить о более долгосрочных стратегических целях Запада в Четвертой мировой войне, то они не должны включать амбициозные и фантомные задачи преобразования исламского мира - демократизация, преодоление 14-векового раскола и т.д.

Ограниченные ресурсы осажденного Запада должны быть сконцентрированы на гораздо более скромной задаче - защите собственной цивилизационной идентичности от агрессивного проникновения радикального ислама.

Отказ от фантомных целей в Ираке позволит США выйти из ложной парадигмы победы-поражения и получить паузу, необходимую для стратегического осмысления сложившейся в мире ситуации.

Две задачи должны привлечь первоочередное внимание американских стратегов:

Оптимальное позиционирование на Ближнем Востоке в треугольнике "США-Саудовская Аравия-Иран", аналогичном классическому треугольнику времен холодной войны "США-СССР-Китай";

Попытка восстановления стратегического союза с Россией, надежда на который забрезжила осенью 2001 года и кажется совершенно разрушенной сегодня.