Ровно семь лет назад, 21 февраля 1994 года, сотрудника ЦРУ Олдрича Эймса неожиданно вызвали в контору. Он спустился с крыльца своего дома в Арлингтоне, штат Вирджиния, и сел в свой красный "ягуар". Был праздник, День президентов, и Эймс отправился на службу в неформальном костюме. В полутора кварталах от дома ему пришлось затормозить: впереди бестолково встали две машины, преградив путь. Не успел он разозлиться, как сзади подкатили еще два автомобиля, из них вышли строгие мужчины, и один из них сказал Эймсу: "ФБР. Вы арестованы. Выходите из машины".

Как уверяет директор ФБР Луис Фри, именно арест Эймса положил начало делу Роберта Ханссена. Разоблачение крота - коварная удача. Вместо того чтобы испустить вздох облегчения, контора начинает терзаться сомнениями: если обнаружился один крот, кто может поручиться, что где-то рядом не засел другой? Кто из еще не арестованных за рубежом агентов уже выдан кротом? В ЦРУ еще помнят форменный разгром, которые в 60-е годы учинил в управлении глава службы внутренней безопасности Джеймс Энглтон, с маниакальным упрямством изводивший подозрениями самых преданных сотрудников, почти парализовавший работу разведки и в конце концов уволенный сам. Есть даже версия, что именно Энглтон и был главным советским кротом в Лэнгли. В этом смысле крот становится куда опаснее ПОСЛЕ поимки, чем он был ДО - тогда-то он и выполняет, как бомба с часовым механизмом, свое настоящее, главное задание.

Поимка Эймса, без сомнения, травмировала разведывательное сообщество США. Агентам, о которых он мог знать, перестали доверять, операции, о которых он мог сообщить Москве, были свернуты. Но самый страшный кошмар разведки стал явью, когда в показаниях Эймса не сошлись какие-то детали: стало ясно, что он не единственный крот, а оставшегося на свободе он при всем желании сдать не может, потому что ничего о нем не знает. По меньшей мере в двух случаях, как утверждает Фри, Ханссену была поручена перепроверка и уточнение сведений Эймса. В итоге двое сотрудников КГБ, работавших в Вашингтоне под крышей посольства и завербованные ЦРУ, были отозваны в Москву, приговорены к смертной казни и расстреляны. Директор ФБР не назвал их имена, но они известны из дела Эймса: полковник Валерий Мартынов и майор Сергей Моторин.

Вычислить Ханссена, по словам Фри, было чрезвычайно трудно по той причине, что он, будучи опытным контрразведчиком, не раскрывал московским работодателям ни свое имя, ни место службы - они знали его лишь по кличке "Рамон" - и упорно отказывался от поездок за границу для конспиративных встреч. Даже связники, похоже, никогда его не видели, поддерживая контакт с агентом исключительно через тайники. Вместе с тем обвинение берется доказать в суде, что Ханнсен добровольно предложил свои услуги советской разведке еще в 1985 году и получил за свою работу не менее 1,4 миллиона долларов, а также другие ценности - например, бриллианты. Тем не менее обвинение говорит, что пока не знает мотивов Ханссена. Разведсообщество США не готово оценить ущерб, нанесенный национальной безопасности страны. Над этой оценкой будет работать специальная комиссия, которую согласился возглавить бывший директор ФБР и ЦРУ Уильям Уэбстер.

Ханссену 56 лет, он отец шестерых детей и ревностный католик.

Закладка очередного донесения была назначена на воскресенье, восемь вечера. Тайник располагался в парке Фокстон, под опорой деревянного пешеходного моста через ручей с удивительным названием Волчий Капкан. Не подозревая, что за ним следят видеокамеры, Ханнсен вылез из машины, оставил условный знак, углубился в лес и положил завернутые в полиэтилен документы в тайник. Посещение парка заняло всего девять минут. Когда он вернулся к своей машине, из темноты вышли строгие мужчины и сказали, что они из ФБР. В понедельник, 19 февраля, суд не работал по случаю праздника - Дня президентов, и слушание дела состоялось лишь во вторник. Обвиняемый себя виновным не признал.

На фото из архива AP: Роберт Ханссен в 1966 году - еще не в ФБР