Самыми сильными аргументами противников законодательных нововведений являются слова "радиоактивная свалка" и "радиоактивные отходы". "Свалка" ассоциируется с дурнопахнущими кучами, стаями орущих ворон и злобными крысиными взглядами.

Попробуйте заменить эти несущие негативный эмоциональный заряд выражения на "отработавшее ядерное топливо" или "облученные тепловыделяющие сборки" - и накал дискуссии заметно спадет. Что, собственно, и произошло в Госдуме при рассмотрении в первом чтении поправок к законам об атомной энергии и об охране окружающей среды, а также нового закона о реабилитации территорий, радиационно загрязненных в результате прошлой деятельности предприятий Средмаша-Минатома.

При трезвом анализе ситуации важно помнить следующее. Во-первых, сохраняет силу законодательный запрет на ввоз "радиоактивных отходов и материалов". Так что по данному пункту споры вести смысла нет - никто и не покушается на это положение.

Во-вторых, предлагается ввоз из иностранных государств отработавшего ядерного топлива на временное хранение и (или) переработку в России. Что предопределяет неизбежность возврата радиоактивного топлива государству-собственнику по окончании срока хранения и (или) процесса переработки в России.

В-третьих, в России есть опыт и технологии обращения с радиоактивным топливом - недостает денег на их наращивание. На красноярском предприятии РТ-2, в частности, есть мощности для хранения такого топлива.

Кроме того, нельзя рассматривать обсуждение вопроса об отработавшем ядерном топливе иностранного происхождения в некотором абстрактном ключе, в отрыве от реального положения дел в России. Через десять дней наступит XXI век, третье тысячелетие, если угодно. А сотни тысяч людей в стране спасаются от холода при помощи самодельных печек "буржуек". Закрываются больницы, не работают школы. Со всех сторон слышно - "нет денег", "не хватает средств". Многие привыкли деньги получать, а не зарабатывать.

Переработка ядерного топлива - способ зарабатывать деньги в рамках международной кооперации. Высокотехнологичный и уж наверняка более достойный, нежели распродажа собственных энергетических ресурсов и поставка сырья в экономически развитые страны.

К тому же, принимая ядерное топливо на хранение и (или) переработку сегодня, сегодня же Россия получает и плату за эту работу. А само отработавшее топливо должно сначала отстояться лет сорок, пока короткоживущие изотопы распадутся и радиоактивность топлива уменьшится примерно наполовину. Только после этого с ним можно будет работать. То есть "стулья утром - а деньги только вечером".

Кстати, вольно или нет, но заблуждаются те, кто полагает, что коварные иностранцы ждут не дождутся часа, когда смогут начать завоз на российские просторы облученных тепловыделяющих сборок. Дело в том, что работа с ними (отделение долгоживущих высокорадиоактивных изотопов кюрия, америция, плутония и пр., а затем подготовка урана к повторному использованию) - серьезный, емкостью в десятки миллиардов долларов рынок, уже сегодня на 90 процентов контролируемый атомной промышленностью США. И чтобы пробиться на этот рынок, нужно как следует поработать и локтями, и головой.

Разумеется, не теряя головы - при строгом соблюдении норм экологической и радиационной безопасности, проведении всех необходимых экспертиз и принятии мер, гарантирующих безопасность работ с ядерными материалами. Впрочем, в равной степени это относится и к топливу иностранного происхождения, и к отечественному.

Не случайно же представители Минатома признают, что треть денег, которые они рассчитывают выручить за переработку зарубежных тепловыделяющих сборок, пойдет на "залечивание старых ран" - на очистку и реабилитацию территорий, пострадавших в результате былых ошибок и наплевательского отношения к безопасности и здоровью людей.

А еще часть выручки от переработки иностранного топлива предполагается направить на решение проблемы обращения с российскими ядерными материалами. Речь не только о списанных подводных лодках с невыгруженным топливом в северных или дальневосточных морях. В Москве десять исследовательских ядерных реакторов, при которых находится не менее 60 тонн отработавшего топлива. Хранилищ - надежно защищенных и безопасных - в российской столице нет, зато здесь проживает около 10 миллионов человек.

Об этих проблемам словно забывают некоторые представители природоохранной общественности нашей страны. С другой стороны, представители Минатома зачастую не желают снисходить до диалога с дилетантами. И напрасно. Взаимное понимание позволило бы избежать конфликтных ситуаций при обсуждении и решении важных проблем ядерной энергетики, в том числе связанных с хранением и переработкой зарубежного ядерного топлива.