Своим судом
Без оздоровления судебной системы невозможно решить ни экономические, ни политические проблемы России, уверены участники круглого стола "Граждане за справедливый суд". Но как гражданское общество может повлиять на систему правосудия? В дискуссии на эту тему приняли участие правозащитницы Людмила Алексеева и Мара Полякова, известные адвокаты Юрий Костанов и Станислав Маркелов, судебные журналисты Леонид Никитинский и Зоя Светова.
Кадры решают всё
Юрий Костанов, адвокат:
Нет нужды доказывать, что гражданское общество без правосудия немыслимо. В свое время я получил приглашение из аппарата тогдашнего помощника президента Игоря Шувалова, который создавал комиссию по этим вопросам. Они попросили меня изложить свое видение проблемы. Я написал, что видение у меня очень простое: пока у наших граждан не гарантированы права, успешной экономики быть не может. Больше меня не приглашали. Этот поворот темы для них неинтересен.
А что нужно для того, чтобы структура судопроизводства начала работать? Не так много: убрать те приводные ремни, которые связывают исполнительную власть с судами, и изменить роль председателей судов. Это самая одиозная фигура российского правосудия. Кто влияет и контролирует исход того или иного дела? В разговоре с московскими судьями за рамками конкретного дела все они ссылаются на председателя суда.
Как решить эту проблему? Как сделать судей независимыми? Нужно изменить процедуру вступления в должность председателей судов. Нужно сделать, чтобы председатели судов избирались самими судьями, причем на короткий срок – один-два года. С этого можно начать. А пока порядок назначения председателей судов темен.
Еще одна проблема – это сервильность правосудия, когда обвинительные приговоры подкрепляются сверху телодвижениями Верховного суда. Но им же надо бороться с коррупцией. Например, нельзя брать в судьи родственников адвоката, судьи не могут иметь супругов-адвокатов и т.д. Вот так у нас борются с коррупцией.
В царской России получить место судьи человек мог только годам к пятидесяти - обогатившись жизненным опытом, знанием судебных проблем со всех сторон. А у нас по каким критериям назначаются судьи? А потом мы удивляемся, что судьи у нас односторонние и необъективные. Объективности и беспристрастности как принципов судопроизводства у нас нет, хотя они и записаны в Европейской конвенции по правам человека. У нас вопрос материальный всегда выше интересов человека.
Пока судья будет чувствовать руководящую плетку, он не будет судить свободно. Свободно может судить только свободный человек.
"Правовая калоша"
Станислав Маркелов, адвокат:
Проект "Правовая калоша" - это наша реакция на самые курьезные решения суда и правоохранительных органов, которые выносят судьи, на курьезные прецеденты, которые случаются все чаще и чаще в судопроизводстве. Принять участие может каждый, отправив нам по почте материалы судебных процессов, приговоров, которые уже вынесены. У нас нет другого способа бороться, кроме как предавать такие прецеденты гласности, выносить на общественное мнение – на основе этого мы попытались сделать шуточную премию. С одной стороны это такой нестандартный ход, с другой подобная идея уже давно носилась в воздухе. Мы надеемся, что наш проект будет иметь общественное воздействие.
Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы:
Калошу самую большую нужно отдать тем, кто предлагает к закону о шпионаже совершенно потрясающее обоснование (Существующая формулировка государственной измены, как сказано в пояснительной записке к проекту, "является крайне сложной для доказывания" того, что деятельность была именно "враждебной". – Ред). Для чего мы сегодня собрались? Потому что не может жить в XXI веке страна со 140-миллионным населением с тем, что мы имеем. Надеяться на власть нельзя, надо надеяться на общество.
Третейским будешь?
Мара Полякова, председатель Независимого экспертно-правового совета:
Одна из проблем, которыми мы сейчас занимаемся, – практическое устранение общественности от участия в правосудии. Спасти ситуацию может только активность самого гражданского общества. Один из методов – это создание третейских судов. Мы уже разработали регламент работы постоянных и временных третейских судов, в которые гражданин может обратиться для разрешения конфликтов, в том числе с органами власти. Это демократический орган, который нацелен на защиту прав человека, в котором каждая из сторон выбирает своего судью (по договоренности сторон может быть выбран и один общий судья) и стороны могут договориться, что решение третейского суда окончательное и обжалованию не подлежит. Мы считаем, что будущее за рассмотрением конфликтов общественностью. Сейчас другого пути к справедливому суду мы не видим.
Людмила Алексеева:
Наша задача – объяснить людям, что это такое (третейский суд. - Ред.), чтобы они шли в такие суды и могли защитить свои права. Нужно ездить по городам и объяснять, что можно и нужно создавать третейские суды. В Волгодонске третейский суд функционирует уже 2 года, в Таганроге 7 лет. В стране работают примирительные службы, около 600 на всю Россию, а нужно, чтобы при каждой школе существовала такая служба, которая может разрешить конфликты, за которые обычный суд отправил бы того же подростка в колонию и он вышел бы оттуда уже уголовником.
Пресс и пресса
Леонид Никитинский, председатель ассоциации "Судебный репортер":
Время вертикали не исчерпано. Вертикаль давит и никаких изменений сделать не позволит: надеяться на это - утопия. Но внутри каждой системы существуют силы, с которыми можно общаться, находить общий язык и пытаться перевербовать их на нашу сторону. Нам нужно пытаться дружить со здоровыми силами в судах. Не нужно судить только по Москве - Москва исключительно политизирована и коммерциализирована.
Нужно использовать те возможности, что мы имеем, развивать сотрудничество судов и прессы. Ведь в каждом судье судья борется с чиновником - как судьи они хотят быть честными. Каждый из них держит в голове, что когда наша страна вернется к Конституции и суд станет самостоятельным, их положение изменится.
Судебная журналистика у нас погибла: вместо настоящей журналистики мы имеем либо криминал, либо судебный гламур. Именно поэтому у общественности формируется неправильное представление о том, что происходит в судах. Нужно ввести в судах открытость. Поверьте, судьи могут терпеть критику, если это аргументированная критика. Я бы хотел, чтобы были организованы продуктивные отношения между судебным сообществом, журналистским и правозащитным. Журналисты могут помочь наладить диалог между судьями и прессой.
Нужен ли нам ВС?
Зоя Светова, журналист:
Что делать с Верховным судом? Я посмотрела статистику - за 2008 год решений об изменении меры пресечения или отмене наказания было принято меньше 1% от общего числа рассмотренных дел. В предыдущие годы эта цифра была намного больше. Мы идем по пути ужесточения правосудия. Мы можем уже говорить о том, что Верховный суд штампует приговоры. Если и уменьшают срок, то в среднем на полгода, а оправдательных решений практически нет. В качестве примера я приведу дело одной женщины из Мценска, которая обвиняется в убийстве, при том что очевидно, что эта женщина совершенно невиновна. Два суда в Мценске вынесли оправдательный приговор, третий суд дал 12 лет. И что делает Верховный суд? Снижает срок на полгода! Хотя адвокат Анна Ставицкая полностью разбила экспертизу, на основании которой и показаниях несовершеннолетнего ребенка строилось доказательство вины этой женщины.
Юрий Костанов:
Не только Верховный суд, но и все кассационные инстанции штампуют решения первых инстанций. Областные суды называются "штампами". Раньше случаев отмены или изменения приговора было намного больше.
Станислав Маркелов:
Если процент отмены или изменения решений по судебным приговорам меньше 1%, зачем нам вообще надзорный орган? Нужен ли нам Верховный суд? Мы называем прения сторон выступлением клоунов, поскольку, как правило, приговор уже известен заранее.
Справка
Российскую юстицию возвращают в тоталитаризм
Только недавно по российской юстиции был нанесен страшный удар, во многом перечеркнувший результаты судебной реформы начала 90-х годов - целых семь статей уголовного кодекса (так называемые преступления против государства) были выведены Госдумой из компетенции суда присяжных. Однако власти не успокоились на достигнутом и продолжают торопливо ликвидировать демократические элементы, которые еще содержатся в уголовном кодексе. Правительство предложило радикально расширить понятия госизмены (ст. 275 УК РФ), отказавшись от имевшего важное значение субъективного желания нанести ущерб обороне страны, и расценивая измену государству – уже не как действия, но уже как "деяния" против безопасности России, в том числе ее "конституционного строя, суверенитета, территориальной и государственной целостности". Серьезно изменено и понятие шпионажа (ст. 276 УК РФ) – к нему хотят причислять даже консультативную "и иную" помощь международным организациям.
Это очень опасные и имеющие далеко идущие последствия нововведения. Если выразить их смысл предельно лаконично, то они возвращают отечественную юстицию к нормам 20-50 годов, когда независимая оценка ситуации в стране и отдельных сферах, не говоря уже о критике режима и несанкционированном общении с иностранцами, расценивались как измена родине.
Становление современных демократических норм права произошло, не в последнюю очередь, именно тогда, когда была проведена четкая разница между осознанным служением вооруженному врагу государства и выступлением против правительства и существующего строя. Не зря революционеры разных стран именовали себя "патриотами" - и их патриотизм не ставили под сомнение и их самые ярые оппоненты.
Только древние и средневековые правители объединяли в одно понятие измены выступления против власти и переход на сторону врага. Стремление законодательно превратить выступление против режима и разоблачение нарушения прав и свобод как помощь врагам страны означает возращение к самым мрачным тоталитарным методам борьбы с инакомыслием. Когда несколько лет назад власти безмерно расширили понятие "экстремизм", то нашу страну сразу же захлестнули преследования за инакомыслие. При этом реальное число расистских преступлений стремительно увеличилось.
Однако сейчас не только оппозиционную деятельность, но и даже просто сообщения о происходящем в стране уже приравнивают к службе вражеским державам. Предлагаемый закон не определяет те деяния, которые объявлены преступными, например, "деятельность против конституционного строя и государственной целостности" (отличая последнюю от "территориальной"). При этом уже существуют санкции за "насильственный захват власти" и "мятеж" (статьи 278 и 279 УК РФ).
82 года назад ретивые вожди большевизма уже приравняли своих внутрипартийных конкурентов к "врагам народа", объявив любое инакомыслие тяжким политическим преступлением. С этого и начался Большой террор, унесший многие миллионы жизней наших сограждан, в том числе, и погубивший почти всех инициаторов печально знаменитой 58-ой статьи УК. Через несколько лет аналогичный закон был принят в Третьем Рейхе.
И вот, через полвека эти страшные формулировки возвращаются – как почти полное повторение старых, созданных для обоснования тоталитарных чисток и массовых расправ. Единственные отличия – авторы законопроекта еще не решились предусмотреть уголовную ответственность для родственников, да и членство в Совете Европе очень мешает восстановить смертную казнь.
Мы хотим предупредить нынешних руководителей страны и депутатов, что в неприличной спешке открывая дорогу политическим репрессиям, они сами весьма рискуют попасть в карательные жернова. Кто знает, не сочтут ли их преемники госизменой такие действия, как пересмотр Конституции; размещение государственных фондов в ценных бумагах других стран; передачу соседям приграничных островов; утаивание последствий экологических катастроф; вошедшее в систему казнокрадство?
Поскольку предлагаемый закон затрагивает судьбы страны, мы настаиваем на том, чтобы перед голосованием были проведены парламентские слушания с участием наиболее авторитетных членов юридического сообщества и правозащитников, а не была включена "машина голосования". Мы призываем депутатов, чувствующий ответственность за будущее России, отклонить данный законопроект, а Президента РФ, в качестве гаранта прав и свобод, в любом случае его не подписывать.
Мы призываем политиков и общественных деятелей, чиновников и людей из народа, интеллектуалов и художников – вместе выступить против принятия сталинско-гитлеровских по духу законов. Мы оставляем за собой право прямо обратиться к народу Российской Федерации с призывом остановить новый тридцать седьмой год.
Людмила Алексеева, Председатель Московской Хельсинкской группы
Светлана Ганнушкина, Комитет "Гражданское содействие"
Лев Левинсон, Институт прав человека
Лев Пономарев, Общероссийское движение "За права человека"
Юрий Самодуров, сопредседатель Всероcсийского Гражданского конгресса
Юрий Рыжов, академик РАН, председатель Общественного Комитета защиты учeных
Эрнст Черный, ответственный секретарь Общественного Комитета защиты ученых
Андрей Бузин, председатель Межрегионального объединения избирателей
Cергей Давидис, Союз солидарности с политзаключенными
Алексей Пригарин, первый секретарь ЦК РКП-КПСС
Дмитрий Беломестнов, журналист
Евгений Ихлов, журналист
Виктор Шейнис, член Политкомитета РОДП "Яблоко"
Алла Назимова, социолог
Борис Вишневский, обозреватель "Новой газеты", член Бюро РОДП "Яблоко"
Михаил Шнейдер, ответственный секретарь политсовета ОДД "Солидарности"
Антуан Аракелян, "СПб Коалиция Диалог и Дело", С-Петербург
Вадим Прохоров, адвокат
Наталия Евдокимова, Ответственный секретарь Правозащитного совета Петербурга
Александр Гольц, политолог
Григорий Амнуэль, Открытый клуб "Международный Диалог"
Давид Горелишвили, правозащитник
Анатолий Рекант, руководитель отделения "Центр" Комитета "За гражданские права"
Николай Сорокин, историк, г. Кострома
О.И. Орлов, Сергей Бурьянов, Сергей Мозговой, члены Комитета действия Всероссийского Гражданского конгресса
Марк Фейгин, к.ю.н.
Юрий Бровченко, Фонд "Гласность"
Статьи по теме
Госизменения
"Здравствуй... лагерь - Новый год!" Под таким лозунгом проходит общественное обсуждение законодательных новаций властей: понятия "госизмена" и "шпионаж" расширяются, а судить за эти и прочие виды крамолы будут без присяжных. Говорят Лев Пономарев, Людмила Алексеева, Светлана Ганнушкина и другие.
Ревность родины
Правительство внесло в Госдуму законодательные предложения, расширяющие круг возможных шпионов и изменников родины. Вскоре в этих преступлениях можно будет обвинить и человека, не уличенного в злоумышлении на внешнюю безопасность России. Комментируют Юрий Шмидт, Михаил Трепашкин, Вадим Соловьев, Александр Черкасов.
Двенадцать независимых?
Власть приспосабливает суд присяжных к своей вертикали, но процесс дает сбои: примером тому "бунт" присяжных на суде по делу об убийстве Анны Политковской. Насколько эффективен суд присяжных в России сегодня? Говорят видные отечественные юристы: Генри Резник, Тамара Морщакова, Сергей Пашин, Юрий Шмидт и другие.