В последние дни тема миграции в Россию опять оказалась в центре внимания политиков, экспертов и СМИ. И опять развернулась дискуссия о том, кто виноват и что делать. Внесу и я свои пять копеек в этот спор.

Для критического анализа я выбрал два появившихся недавно текста. Один, опубликованный в официозных "Известиях", - реакция на обсуждение смерти младенца, которого петербургская полиция отобрала у гражданки Таджикистана, нарушившей правила пребывания в России. Второй, в личном блоге, - отклик на теракты в Париже, которые были совершены гражданами Франции арабского происхождения. Два этих никак не связанных между собой трагических события стали поводом для высказываний двух российских политиков - Егора Холмогорова и Алексея Навального.

Хотя оба автора позиционируют себя в качестве националистов, они находятся в разных частях политического спектра: один противостоит власти, другой может быть причислен к ее сторонникам. Но в вопросе о миграции их взгляды максимально сближаются, прочие разногласия отходят на задний план, а популистское желание потоптаться на тех, кого легче всего нарисовать в качестве "опасности" и "врага", становится объединяющей целью. Причем эта цель так заманчива, что в ход идут и передергивание, и манипуляция фактами, и залихватские обобщения.

Трагическая смерть пятимесячного Умарали Назарова вызвала негодование в обществе. Г-н Холмогоров видит в этом угрозу превращения мигрантов в "новую привилегированную группу в нашем обществе, очевидно по образцу беженцев в ЕС". Между тем в российском случае речь идет о трудовых мигрантах, не имеющих у нас никаких социальных прав, а в европейском - о беженцах, которые действительно получают там небольшую социальную помощь.

В условиях экономического кризиса массовый приток беженцев вызывает в европейском обществе беспокойство и критику. Но как эта их проблема связана с нашей? Статус беженца - привилегия весьма сомнительная, но даже на него трудовые мигранты в современной России претендовать не могут и являются одной из самых уязвимых групп, что и показала история с Умарали Назаровым. Публицисту же это недобросовестное сравнение необходимо, чтобы переключить негативную информацию, которая сопровождает тему беженцев в Европе, на восприятие российской миграции в том ключе, который для него политически и идеологически близок и выгоден.

Такая же подмена, хоть и в другом контексте, обнаруживается в рассуждениях г-на Навального. "Мигранты-мусульмане", пишет он, "ломятся тысячами через морские и сухопутные границы, и остановить их невозможно иначе как расстрелами", тогда как "российская государственная политика прямо направлена на привлечение в страну молодых мусульман".

Тут акцент переносится с социальных привилегий на религиозную близость европейских беженцев и российских трудовых мигрантов. Это переключение позволяет связать тему миграции с пугающей темой терроризма. А тот факт, что и во Франции, и в России террористами являлись в подавляющем большинстве свои же граждане, а не мигранты - ни беженцы, ни "гастарбайтеры", - во внимание вообще не принимается.

Чтобы усилить эффект в отношении мигрантов в России, автор прибегает к своеобразному "анализу". Он пишет: "Иммигранты в Россию на 90% - молодые мусульмане-мужчины из сельской местности, то есть та самая среда, из которой вербуются террористы. Источники миграции: Узбекистан и Таджикистан - страны, скажем прямо, границы которых весьма прозрачны и близки к очагам агрессивного исламизма".

В этой фразе любой, кто что-то по-настоящему знает о миграции, религиозном экстремизме и Центральной Азии, найдет массу передержек. Большинство мигрантов никакие не "иммигранты": они остаются гражданами своих стран и со временем возвращаются домой. Цифра "90%" взята с потолка и непонятно к чему относится: всего в России на начало ноября было около 11 млн иностранных граждан, в том числе 2,9 млн из Узбекистана и Таджикистана, а молодых мужчин (18-29 лет) среди них было 1,17 млн человек.

Как показывает опыт, сельская среда вовсе не является основным источником вербовки террористов: весьма часто ими становятся представители городских и пригородных низов, а нередко и выходцы из среднего, вполне образованного и идеологически мотивированного класса. Наконец, границы Узбекистана и Таджикистана вовсе не такие уж прозрачные, а господствуют там авторитарные режимы, которые сами активно преследуют всякие проявления исламского радикализма. Если политик прибегает к социологическому анализу, хорошо бы при этом, как говорится, знать матчасть.

В статье Холмогорова, написанной до последних терактов, "ИГИЛ" тоже упоминается. Но в этом случае заход другой: "Нас подводили к мысли, что если Средняя Азия поголовно вступит в исламистские ряды, то виновата будет якобы наша русская нетолерантность и нежелание широко держать двери открытыми. Мол, молодые выходцы из Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана покидают негостеприимную Россию с опаленным сердцем и готовы стать экстремистами. А потому нужно больше гостеприимства. Куда уж больше! Криминальная хроника сегодня выглядит как сводки с театра боевых действий".

Автор перекидывает мостик от терроризма к общеуголовным преступлениям, смешивая одно с другим. И если террористов среди приезжих из Средней Азии все еще не видно, то на уголовников указать пальцем нетрудно - такие примеры есть, и их легко эмоционально эксплуатировать.

Но и тут мы имеем дело с манипуляцией. По данным МВД и прокуратуры, в январе-октябре 2015 года всего в России было зарегистрировано около 2 млн (1977,9 тыс.) преступлений разной тяжести (из них, кстати, 2,5 тыс. террористических и экстремистских), около 1 млн (1036 тыс.) раскрыто. Установлено, в частности, что иностранцами совершено 39,3 тыс. преступлений, из них гражданами стран СНГ - 34,2 тыс., или 3,4% общего числа.

Статистика врет, скажут Холмогоров с Навальным. Политики врут еще больше, отвечу им я. Даже если все эти 34 тысячи раскрытых правонарушений, включающих наряду с тяжкими и, например, подделку документов, приписать исключительно "выходцам из Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана" (между прочим, из последней страны никакой миграции практически нет), то и тогда выходит, что среди них только один из ста является преступником. Допуская недоучет преступлений, увеличим это число в два, три, пять раз - все равно получается, что не меньше 95 из 100 - это законопослушные люди, не представляющие никакой опасности для общества. Но по Холмогорову в каждом из них можно и нужно видеть потенциального преступника.

Все это пафосное нагромождение выдуманных цифр, предположений и обобщений с явным ксенофобским подтекстом сводится в итоге к предложению ввести в отношении стран Средней Азии визовый режим. Эта мантра повторяется политиками националистического толка уже не один год. В самих визах, собственно говоря, ничего страшного нет. Это действительно возможная практика, которая может иметь некоторый смысл при наличии некоррупционной бюрократии, строго охраняемых границ, четко работающей системы правосудия и защиты прав человека. Однако визы никак не смягчат угрозу терроризма и не ограничат полицейский произвол. Эти проблемы не связаны с миграцией и укоренены прежде всего во внутренней политике.

Обсуждать проблематику миграции и механизмы управления ею, разумеется, надо. Но такая дискуссия должна основываться на достоверных данных, а не на политическом манипулировании и искажении фактов. И такой анализ должен быть ответственным, не заигрывать с эмоциями, не увеличивать страх и ненависть, которые в любом случае не решают, а создают новые проблемы.

Автор - доктор исторических наук, именной профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге