Вопрос о том, насколько программа либеральной оппозиции должна быть социально ориентирована (то есть как и насколько необходимо сдерживать неизбежно возникающее при рынке социальное неравенство), большинство российских либералов обсуждать не любит. А после драматических событий 11 декабря этот вопрос скорее всего и вовсе выпадет из поля зрения либеральной общественности. В обозримой перспективе она будет озабочена совсем другим. А именно, страданиями по поводу того, что российская интеллигенция в который уже раз оказалась между двух огней - между Цапком всея Руси и традиционным русским бунтом, бессмысленным и беспощадным. Чтобы поставить эти вопроса в причинно-следственную связь, у постсоветской либеральной интеллигенции никогда не хватало интеллектуальной смелости. Но об этом в самом конце.

Очевидно, что претензии митинговавших к властям обоснованны. Не менее очевидно, что "неизбирательное насилие по отношению к случайным людям по признаку принадлежности к этнической группе" не может быть оправдано ничем и свидетельствует о моральном уродстве тех, кто это насилие осуществлял или ему аплодировал. Понятно, что далеко не все, кто вышел протестовать, были такими моральными уродами. Но расправ были бы невозможны, не будь значительная часть демонстрантов психологически готова толпой топтать всякого случайно оказавшегося рядом беззащитного человека только по причине его неславянской внешности.

Можно ли поддержать справедливый протест, не оказавшись на стороне озверевших моральных уродов? И можно ли выступить против этих уродов, не оказавшись пособником цапковской власти? Эти вопросы вызвали бурную дискуссию в конце съезда "Солидарности", когда было решено незамедлительно принять заявление по событиям на Манежной. Делегаты отмечали, что либеральная общественность слишком долго уходила от многих вопросов, связанных с неблагополучием в межэтнических отношениях. В результате либеральная оппозиция не имеет ни убедительного анализа его причин, ни практической программы разминирования межнационального минного поля, а само это поле уступлено силам, исповедующим агрессивную ксенофобию. Мантры о том, что причины ксенофобии всегда в тех, кто ненавидит, а не в тех, кого ненавидят, и расширение сети курсов толерантности помогают мало.

Ничего принципиально нового в межэтнических проблемах современной России нет. В целом они укладываются в схему взаимодействия так называемых модернизированной и традиционной культур. Это взаимодействие обычно принимает форму противостояния имперских центров с колониальной периферией.

Сначала более активная и сильная модернизированная цивилизация бесцеремонно вторгается в традиционный мир, разрушая привычный уклад жизни. Однако через какое-то время начинается "обратная экспансия" - отток в имперские центры населения колониальной периферии, и без того более бедной, а еще и пострадавшей от соприкосновения с "модернизированной экономикой". Теперь уже образ жизни имперских центров оказывается под угрозой. Выходцы с периферии стараются держаться своих традиций. Это дает им точку опоры в чуждой социальной среде. В исторической перспективе традиционные культуры оказываются более живучи и устойчивы, чем имперские, которые после кратковременного периода бурной экспансии быстро истощают свою жизненную энергию.

Ослабевшая Римская империя оказалась захвачена процессом, названным историками "варваризацией". Она была вынуждена передать покоренным германцам охрану своих рубежей, включить их верхушку в собственную правящую элиту, в том числе военную. В конце концов "внутренние варвары" объединились с внешними и "с громом опрокинули Рим".

Современные европейские страны испытывают очень серьезные проблемы с наплывом мигрантов из их бывших колоний. Отказаться от их дешевой и незащищенной рабочей силы рыночная экономика не может. Такова неискоренимая хищная природа капитализма, даже прошедшего социальное воспитание. Сами же мигранты, хотя и пользуются весьма охотно благами западной цивилизации, память об исторических обидах тщательно оберегают. Идеологическую опору им дает религиозный фундаментализм, позволяющий именно европейцев считать стоящими ниже их растленными варварами-язычниками, с интересами и правами которых можно не считаться. Собственные позиции они завоевывают, сбиваясь в стаи и мафиозные структуры, легко возникающие в сообществах с сильными клановыми традициями.

У России, как всегда, своя специфика. Никакие гастарбайтеры из отпавших от империи бывших союзных республик, хоть легальные, хоть нет, не создают столько конфликтных ситуаций и не вызывают в российском обществе такой неприязни, как формально являющиеся гражданами РФ выходцы с Северного Кавказа. И это прямое последствие недавних российско-чеченских войн.

Патологическое упрямство, с которым новорусская правящая элита стремилась любой ценой формально удержать Чечню в составе РФ, не имело никакого рационального объяснения с точки зрения действительно государственных интересов. Никаких проблем, более серьезных по сравнению с возникшими в связи с распадом СССР, отделение Чечни не создало бы. Цена же ее удержания оказывалась непомерно высокой.

В Чечне сепаратизм имел куда более весомые исторические основания и был куда более укоренен в массовом сознании, чем в большинстве бывших союзных республик. Это означало, что силовое подавление сепаратистского движения могло быть достигнуто лишь путем жесточайшего массового террора в отношении всего чеченского общества.

Разумеется, новорусскую элиту (да и значительную часть российских граждан) такие мелочи волновали мало. Однако Запад требовал, чтобы ему предъявили хотя бы видимость какого-то замирения. Болевой порог к массовой жестокости у западного общественного мнения гораздо ниже, чем у российского, и правящие круги там не могут с этим не считаться.

Решить эту проблему исключительно средствами насилия оказалось невозможно. Кремль решил ее в духе традиционного колониализма: путем подкупа наименее обремененной принципами части вооруженных сепаратистов и передачи им функций подавления "непримиримых". Подкуп этот заключался не только в предоставленной кадыровцам лицензии творить все, что им заблагорассудится, в самой Чечне и не только в огромной дани, которую платит им Россия. Не менее важная составляющая кадыровского проекта - это попытка канализировать энергию части чеченского общества, направленную на борьбу за независимость, во внешнюю экспансию. За видимость подчинения Москве эта наиболее агрессивная и напористая его часть получила в качестве компенсации возможность самим становиться колонизаторами в российских городах. Не интегрироваться в российское общество, а захватывать в нем доминирующие позиции и навязывать ему свои правила.

Характерно, что по мере того как загоняемый вглубь чеченский конфликт расползается на соседние северокавказские республики, и для их элит, и для части общества чеченская модель отношений с Россией становится все более привлекательна. Эту истину рано или поздно придется признать и либералам, и националистам. Ценой видимости подчинения Чечни России является режим наибольшего благоприятствования для превращения России в объект кавказской колониальной экспансии. Без такой конвенции вся кадыровская конструкция рассыпается, а вместе с ней и путинская харизма усмирителя Кавказа. Без нее же он ноль без палочки. Однако для России это оборачивается нарастанием межнациональной напряженности, которая не находит выхода и рано или поздно просто взорвется.

Европейская экспансия в восточные традиционные общества неоднократно рождала в них дикие всплески фундаментализма и ненависти ко всему иностранному, сопровождавшиеся погромами и расправами. Юлия Латынина любит приводить пример китайского восстания "ихэтуаней". К сожалению, значительная часть российского общества пока реагирует на возникшую проблему именно на уровне "ихэтуаней".

Ни заставить власть выполнять свои обязанности и оградить граждан от чисто криминальных проявлений, ни самоорганизоваться для цивилизованной защиты своей культуры эта часть общества не в состоянии. Стремление отстоять собственное достоинство у нее подменяется и вытесняется стремлением подавить и унизить других. Между тем защита русской идентичности неизбежно будет очень важным вопросом повестки дня протестного движения.

Сегодня в России есть несколько политических движений, предлагающих обществу различные варианты некоего "нового русского национализма", цивилизованного, вполне европейского, принимающего базовые демократические принципы, свободного от ксенофобских предрассудков. Среди либералов периодически вспыхивают споры, можно ли им верить, или это не более чем маскировка "звериного черносотенного оскала". Сейчас это будет очень легко проверить. И никакие философско-теоретические споры о том, следует ли понимать нацию в этническом, культурном или гражданском смысле, является ли она суммой индивидов или надличностной сущностью, не будут иметь ровно никакого значения.

Будет иметь значение лишь один практический вопрос: поддадутся ли убедившиеся в высокой мобилизующей силе ксенофобских лозунгов "новые националисты" соблазну "быть со своим народом", то есть постараться понравиться его наиболее отсталой части и, если не кричать самим "бей!", то выискивать оправдания тем, кто это кричит? Либо они будут всерьез пытаться сыграть роль сознательного политического авангарда русского национального движения, даже рискуя потерять часть потенциальных сторонников. И определяться это будет их готовностью и способностью внятно и громко сказать "народным массам": избивать людей нельзя, и точка! Нет - акциям мести и "устрашения потенциального противника" путем показательных расправ над слабейшими! Нет - пещерному принципу племенной коллективной ответственности! Прогресс цивилизации в сущности и состоял в долгом и мучительном отходе человечества от этого принципа. Для разрешения межнациональных противоречий нужна не этническая чистка в Москве, а разрыв конвенции между Кремлем и кадыровским режимом с перспективой предоставления Чечне независимости.

Только тогда еще будет некоторый шанс направить энергию протеста против истинных виновников несправедливости, бесправия и деградации: правящего альфа-самца и его бета-элиты. Оная бета-элита, хоть и включает в себя такие колоритные персонажи, как чудовищный чеченский Мобуту Сесе Секо Куку Нгбенду ва за Банга на золотом трехэтажном лимузине, но вполне справедливо зовется "новорусской".

Кстати, к либералам последнее тоже относится. И тут я наконец возвращаюсь к началу. Кое-что будет зависеть и от готовности либералов принять и поддержать антиолигархические, эгалитарные, "красные" лозунги. Только это может стать преградой наступающему фашизму. Путинская бета-элита неизбежно доведет Россию до революции. И революция эта неизбежно будет иметь достаточно яркий красный оттенок. Но и чисто красной она быть не может. Вопрос в том, будет ли Пятая русская революция оранжево-красной или красно-коричневой.