На протяжении последних веков распространение социальных и культурных инноваций идет с Запада на Восток. Идеи, которые сейчас отстаивают Русская православная церковь и "патриотическая общественность", собирающаяся под ее эгидой в рамках Всемирного русского народного собора (соответственно, "традиционное христианство" и национализм), также пришли в Россию с Запада. Борьба "старозападных" идей с "новозападными" (например, либерализмом или феминизмом) - процесс изначально бессмысленный. "Новозападные" не обладают самостоятельной ценностью, а лишь отражают изменения в человеческой цивилизации, начавшей свое развитие от первобытного стада. Спустя годы их сменят еще более совершенные идеи - так же, как христианство некогда взяло верх над язычеством, а гуманизм потеснил христианство.

Главный мотор этого развития - желание человеческих индивидумов уменьшить боль и страдания, неизбежно сопровождающие наше физическое существование. Во второй половине ХХ века одним из механизмов, способствующих этому, стало правозащитное движение. Оно взяло на себя функции контроля над серийными (или массовыми) случаями притеснения граждан со стороны государства. Правозащитники не могут исправить все несправедливости на земле. Они даже не берут на себя функции обжаловать каждое неправедное решение суда - на это есть адвокаты. Их задача - добиться от государства соблюдения его же законов или исправить те из них, которые причиняют мучения людям.

Правозащита как социальный механизм оказалась популярна. Наилучшее подтверждение этому - очереди в приемных правозащитных организаций. Иногда там можно встретить бывших чиновников, генералов и предпринимателей, предпочитавших отзываться правозащитниках "через губу", покуда к ним не пришла беда, а деньги, связи и адвокаты помочь уже не могут. Высокий общественный вес брэнда "правозащитника" побуждает позиционировать себя в таком качестве и тех, кто решает свои частные проблемы, пользуясь чужой репутацией.

"Декларация о правах и достоинстве человека", принятая ВРНС, содержит не только псевдофилософские благоглупости о выборе между "добром" и "злом", но и конкретное заявление о том, что есть "ценности, которые стоят не ниже прав человека... вера, нравственность, святыни, Отечество". Эти принципиальный пункт демонстрирующий расхождение с идеологией правозащитного движения, для которого права личности безусловно выше прав группы. Точнее, правозащитники защищают интересы индивидуума от тех, кто присвоил себе право говорить от его имени: гражданина - от государства, верующего - от руководителя конфессии, русского (татарина, украинца) "по паспорту" - от политика, решившего, что он представляет "народ". К числу последних относится бессменный заместитель главы ВРНС, руководитель одного из писательских союзов Валерий Ганичев, в прошлом заведующий отделом пропаганды ЦК ВЛКСМ и один из вождей "русской партии", существовавшей в советском политико-культурном истеблишменте в 1960-1980-е годы.

Подать национализм как популярную у населения "правозащиту" - лишь один из мотивов деятельности РПЦ на "правозащитном поле". Власть старательно ищет суррогаты гражданского общества, чтобы создать видимость народной поддержки режима, а при необходимости отбиваться от обвинений в репрессиях - демонстрируя Западу "хороших" правозащитников (фонды, медиа, научных специалистов), говорящих правильные слова не хуже немногих разогнанных "плохих". Церковь предлагает себя и в таком качестве, попутно объясняя, что под ее крылом будут именно те правозащитники, которые будут бороться с Западом.

Не менее важна и сделанная в Декларации заявка на защиту "прав православных", тем более что незадолго до собора было объявлено о намерении Московской патриархии создать под своей эгидой правозащитный центр. В практическом отношении это означает, что церковь (после победы над Сахаровским центром, запретом свидетелей Иеговы и захватом в последние два года нескольких крупных московских храмов, остававшихся у государственных структур) признала эффективность судебных тяжб и теперь намерена более часто использовать их для обоснования своих претензий.

А в том, что претензий, особенно в сфере перераспределения собственности, имеется много, сомневаться не приходится. Принятая на соборе резолюция по аграрному вопросу призывает возвести финансирование деревни в ранг национального проекта и через него поддерживать нефтяными деньгами сельские православные приходы. Другое обращение требует от государства передать церкви Рязанский кремль - расположенный в центре города и хорошо сохранившийся благодаря музею и ВООПИиКу комплекс, который никогда РПЦ не принадлежал.

Но все это пока остается благими пожеланиями, обращенными к загадочному московскому Кремлю. Власть снова демонстрирует холодную отстраненность от церкви, связанную, возможно, с окончанием сезона "цветных революций" на постсоветском пространстве, снизившим потребность в алчных союзниках. Уровень представительства власти на соборе был самым низким за последние годы: всего три чиновника федерального уровня - предсказуемые Лавров, Соколов и Устинов, но даже не Миронов с Грызловым. Путин ограничился кратким приветствием, где, в частности, есть такие слова: "Общие культурные ценности и гуманистические идеалы объединяли многонациональный народ России. Именно они всегда оставались одной из прочных основ нашего государства". Подобная либеральная риторика главы государства, направленная по адресу объединенного фронта "традиционалистов" и "националистов", однозначна: мы про вас знаем, но не забывайте, в какое время живете.