С. Уранов. О некоторых коварных приемах вербовочной работы иностранных разведок. М., 1937 (тираж - 300 000 экз.)

...Сталин дошел до такого нелепого и смехотворного подозрения, будто Ворошилов является английским агентом. (Смех в зале). Да, английским агентом. И к нему дома был подставлен специальный аппарат для прослушивания его разговоров.

Доклад Н.С. Хрущева "О культе личности и его последствиях" ХХ съезду КПСС 25 февраля 1956 года

Михаил Булгаков недаром вложил в уста Иешуа предсмертную фразу о трусости каак одном из самых главных человеческих пороков.

В 1937 году писатель думал над очередным письмом Сталину - о полностью безнадежной ситуации человека, у которого ни строки не печатают и сняты со сцены все пьесы (кроме уже потерявших свой накал "Дней Турбиных" в одном-единственном театре). Жена записывает в дневнике: "Надо писать письмо наверх. Но это страшно". Привлекать к себе внимание в 1937 году уж действительно было страшно! Вместо этого принято другое решение: "Выправить роман и представить". Представить, разумеется, адресату предполагавшегося письма. И меньше чем за год автор, начав "Мастера и Маргариту" заново, в новой тетради, заканчивает роман.

Так вот, о трусости. Вернитесь к эпиграфу о "коварных приемах вербовочной работы иностранных разведок". Шпиономанией охвачена вся страна; тираж лишь одной из многих брошюр без конца воспроизводится. На дворе Большой Террор, гибель грозит за любой контакт с иностранцем. А Булгаков начинает свой роман всем памятной сценой с "иностранцем", издеваясь над страхом перед "шпионом", охватившем двух советских литераторов - его персонажей. Не побоялся! Знал ведь, что рискует: каждый день приносил весть о новом аресте кого-нибудь знакомого. Но, видно, просто физически не смог взирать на эти признаки грозного психоза безучастно.

Только что, 27 июля, в московском Доме ученых прошли общественные слушания на тему "Ученые-"шпионы": предатели родины или жертвы политических репрессий?". Речь шла об Игоре Сутягине, Валентине Данилове и других жертвах "шпионских" дел последнего десятилетия.

Говорили академики, профессора, доктора наук. Специалисты в тех самых научно-техническим областях, за "шпионаж" в которых получили в последние годы чудовищные сроки - по 13-14-15 лет - их коллеги. Выступали самые квалифицированные наши юристы, досконально знающие дела осужденных. Все они устало повествовали (устало - потому что занимаются этим несколько лет, - и безуспешно; свою гипотезу относительно безуспешности выскажем позже), объясняли, аргументировали: в том, что вменяется всем этим осужденным и подсудимым в качестве передачи "иностранцам" секретных сведений, нет ничего, что нарушало бы законодательство о государственной тайне.

Все решительно сведения - из открытой печати. По тем источникам, которые использовали отбывающие заключение (блестящий ученый Сутягин, арестованный в Обнинске в 1999 году, лишен свободы уже седьмой год), их коллеги (например, доктор физико-математических наук Б.А. Осадин) и сегодня читают курсы лекций студентам. Еще задолго до слушаний, осенью прошлого года, на семинаре у академика Юрия Рыжова (в прошлые годы он был послом России во Франции, ректором МАИ, ныне он председатель Общественного комитета защиты ученых), где собрались отечественные специалисты по космофизике (область работы осужденного Данилова), пояснялось, что "работа Данилова не могла решать проблему комплексного моделирования космической среды на лабораторной модели" (а обвинение гласило, что он будто бы эту гостайну и передавал китайцам). Б.А. Осадин, сам принимавший "непосредственное участие в разрешении возникших проблем в реальной космонавтике", обращал внимание присутствующих на то, что в стране вообще "есть только одна установка для такого моделирования. Она имеет габариты 10-этажного дома и стоила более миллиарда долларов. Комплексное моделирование на модели размером 1 м на 80 см воспринимается как шутка".

Шутка затянулась.

На cлушаниях адвокаты, занимавшиеся делами "шпионов", рассказывали, как одни и те же эксперты (один - даже с физкультурным образованием... А чего стесняться - как говаривала моя крестная из села Вишенки, "мы в своей анперии!") приглашаются ФСБ для всех этих специфических дел в разнообразных отраслях, по каждой из которых у нас в стране есть признанные специалисты. Специалисты выносят свое решение: в деле нет ни строки секретной! Обвинители, как и суд, в их сторону и не смотрят.

Со скоростью смерча возвращается в страну презрение к ученым. Того и гляди услышишь в метро бессмертно-советское "Мы университетов не кончали!"

Поражает прежде всего то, что в России, где только ленивый не говорит сегодня о державной гордости, не уверяет, что родина наша всегда и во всем права, не слышно громкого и многоголосого возмущения этими уж явно грязными фактами на белоснежных наших одеждах. Первый суд (Калужский областной) 27 декабря 2001 года вынужден был признать, что ни по одному из 38 пунктов обвинения нет доказательств вины Игоря Сутягина. Что дальше? Казалось бы - и не юристу понятно: оправдательный приговор, а в прокуратуре - разбирательство, кто же состряпал эти 38 пунктов. Но нет: дело отправлено на дополнительное расследование, которое можно было бы называть и достряпыванием. Потому что на новый суд представлены 5 пунтов обвинения. 33 пункта отпали. Отпадают они в таких случаях только по одной причине - оказались несостоятельными (иначе их обязаны вновь представить суду). Так кто ответил за их фабрикацию? Никто.

Оставшиеся пять пунктов столь же бездоказательны: на слушаниях нам еще раз представили все ссылки на печатные, нимало не секретные источники - Сутягин занимался исключительно аналитикой по опубликованным материалам, за это и сидит.

Но ведь давно и не нами сказано: клевещи-клевещи - что-нибудь да останется! Всплывают со дна советского времени слоганы НКВД и облученнных им - "У нас ошибок не бывает!", "У нас зря не сажают!", "Нас же с вами не посадили!". И вот уже Юлия Латынина (в свое время блестящая моя студентка, и то, о чем я сейчас упомяну, было для меня некоторым личным ударом), ведя разговор со слушателями "Эха Москвы", мимоходом, с какой-то веселой удалью каратистки (мне нравилось, что она в детстве занималась каратэ), бьет по лицу человека, не принимая во внимание, что он в наручниках.

Она считает, что отечественное правозащитное движение "не выполняет полностью своей роли" - вот Игоря Сутягина они, правозащитники, считают "примером несправедливых преследований со стороны ФСБ, хотя господин Сутягин заключил непонятно какой договор с непонятно какой фирмой... почему-то эта фирма для исследований инвестиционного климата России интересовалась строением российских подводных лодок и ее баллистическими ракетами. Ну, при том что, поскольку наши фээсбэшники, извините, уже сильно дисквалифицировались, они не смогли доказать, на мой взгляд, не смогли профессионально доказать, что Сутягин заключил договор именно со шпионской фирмой, я, извините, никогда не стану защищать этого человека".

Не станете так не станете - каждый волен в такого рода выборе. Уверять же, что они не смогли, а я, Юлия Латынина, могу, - это уже попахивает самонадеянным девизом "Чего я еще не достигну?" Но для меня тут дело не в личных качествах, а в том, что фонтан шпиономанской грязи, вырвавшийся из советских глубин, заливает все и всех. Растление общества движется скорыми шагами. Вот и Юлию Латынину уже не смущает (я - возможно, ошибочно - исхожу из того, что еще недавно смутило бы), что своим утверждением она практически обвинила в сознательной лжи и Юрия Рыжова, и не просто нобелевского лауреата (и они, как известно, разные бывают), но еще и благородного человека Виталия Гинзбурга. Или оба академика тоже, по ее мнению, "сильно дисквалифицировались"? Рыжов, Гинзбург, другие достойные люди еще в 2004 году обратились по поводу дела Сутягина к президенту Путину, твердо заявив, после изучения его дела и работ, о "судебной ошибке". Они просили президента воспользоваться своим конституционным правом на помилование.

И еще характерная черта общественного разложения - ну, считает шпионом, так обмолвилась бы хоть словом о жестокости срока... За семь лет работы в Комиссии по вопросам помилования сколько раз мне встречались приговоры за вполне доказанные убийства по 5-6 лет. И то нередко просили президента убийцам - из снисхождения к малолетним детям, по разным иным причинам - скостить немного срок. А тут - 15 лет, и то, видимо, показалось мало, поскольку фээсбэшная недоработка налицо. "Ужасный век, ужасные сердца!"

Никакие секреты наших подводных лодок (помолчать бы нам про них, вообще-то; жесткая книга Бориса Кузнецова "Она утонула...": правда о "Курске", которую скрыл генпрокурор Устинов (записки адвоката)", розданная участникам слушаний, как-то к этому скорей толкает) Сутягин никому не передавал - лодки вообще никогда не фигурировали ни в одном из обвинений. Это подробно разъясняет ответственный секретарь Общественного комитета в защиту ученых Эрнст Черный в своем обращении по поводу заявления г-жи Латыниной. Но, в соответствии с духом времени, его исчерпывающий комментарий можно прочесть лишь на менее посещаемых сайтах, чем сайт "Эха Москвы".

Что касается квалификации сотрудников ФСБ - то смотря в чем. Вон во время обыска в кабинете директора Института проблем сверхпластичности металлов Оскара Кайбышева были похищены и обналичены по поддельным документам два векселя Института на сумму 1 598 000 руб. А подполковник ФСБ А.С. Рогов предупредил Кайбышева, чтоб насчет векселей не возникал, иначе его "закопают". Он не послушался, обратился в прокуратуру, вор-майор получил 5 лет условно, его сотоварищи продолжили расследование дела Кайбышева; судебный процесс закончен, завтра - 2 августа - ожидается приговор.

Возвращаясь к трусости, с которой мы начали. Теперь о ней говорить не принято - она незаметно перестала быть какой-то оцениваемой чертой поведения мужчины. Выступавший на слушаниях научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин со страстью, редко им обнаруживаемой, говорил о позорном поведении, директора Института США и Канады, в котором работал Игорь Сутягин, С.М. Рогова (с какого-то момента он отстранился от всего дела - и даже отказался подписать просьбу о помиловании) - и призывал называть везде где можно в этой связи его имя. "Чего они боятся? - восклицал Евгений Григорьевич. - Тогда, в советское время, понятно было чего. А сейчас?"

И вспомнилось мне это тогда - как в студенческие годы в узких коридорах филфака, еще на Моховой, спорили мы, студенты, о "Докторе Живаго", которого никто из нас не читал - кроме юной невестки поэта, моей однокурсницы Алены Пастернак. Она и защищала отважно перед нами от газетных обвинений "Юрочку Живаго, чудного мальчика". И как потом узнали мы о единодушном голосовании писателей за исключение Пастернака из Союза писателей. А еще много позже - о том, почему же среди не только голосовавших, но и выступивших против поэта оказался мужественный фронтовик Борис Слуцкий. Он признался одному из близких знакомых: "Я думал, что снова началось". Ведь прошло всего пять с небольшим лет после смерти Сталина.

Так, может, Рогов и другие просто такие умные - поняли уже, что началось? К тому же сигналы-то шли давно - не сразу только замеченные.

Вот я, например, только вчера обнаружила в прошлогодней статье Эрнста Черного в "Новом времени" слова президента России, сказанные им не за чайным столом, а в Думе, еще до того как он приступил к ремифологизации советского прошлого путем возвращения сталинского гимна, - а именно в апреле 2000 года: "Если министр иностранных дел будет замечен в том, что он вне рамок своих служебных обязанностей поддерживает контакты с представителями иностранных государств, то он... так же, как и все другие (все! Понятно вам, подданные? Кому еще непонятно - шаг вперед! - М.Ч.) граждане Российской Федерации, будет подвергнут (какой язык, господин президент! Поневоле подумаешь - "мочить в сортире" и то лучше. - М.Ч.) определенным процедурам в соответствии с уголовным законом". Ну, а если без шуток, то тут уж я вам точно скажу, хоть кончала не юрфак, а филфак: если речь про Российскую Федерацию, то в ней таких уголовных законов нет. А были они в Уголовном кодексе РСФСР. Но не при Брежневе и не при Хрущеве, а при Сталине. За контакты - и "вне рамок", и в рамках - сажали на очень долго, а то и стреляли в затылок.

...Булгаков впечатал в читательскую память даже тех, кто вообще ничего не знает о середине 1930-х годов из иных источников (таких в России, где негласно объявлена борьба с исторической памятью, все больше и больше), этот омерзительный набор - шпиономания в одной упаковке с раболепием "властных структур" перед заезжими иностранцами:

"- Гражданин! - опять встрял мерзкий регент. - Вы что же это волнуете интуриста? За это с вас строжайше взыщется!"

Поражает, что сегодня возрождается весь советский комплект в его отвратительном целом: пышные приемы "иностранцев", ограждение их от любых "беспокойств" - и за их спиной преследование ученых за "контакты". А там, похоже, и неученых. Ведь лиха беда начало.

Я обещала изложить свою гипотезу насчет безуспешности всех попыток прекратить шитые белыми нитками преследования ученых. Да это даже и не гипотеза. Ведь ясно же каждому приличному и при этом думающему человеку, который сейчас меня читает: все эти бесчинства (бесцеремонное вмешательство ФСБ в отбор присяжных, давление на них и на судей, пренебрежение к мнению подлинных, а не тех, что на подхвате у ФСБ, экспертов и т.п.) возможны только и исключительно по той причине, что общество в целом от этого отгородилось. Освободило, так сказать, достославное РУССКОЕ ПОЛЕ для произвола.

"-...Кто убил? - Иностранный консультант, профессор и шпион! - озираясь, отозвался Иван".

Но ведь он и попал вслед за этим в психиатрическую клинику, под опеку профессора Стравинского. Его лечили.