Съезд работников угольной промышленности даже в бреду никак нельзя обозвать шахтерским съездом. Ну какие могут быть шахтеры, когда в официальной повестке дня - "пути увеличения доли угля в топливно-энергетическом балансе страны", "меры по защите и поддержке отечественных товаропроизводителей на внутреннем рынке" и прочие важные вопросы, связанные с рентабельностью отрасли, которая всего-то пару лет назад - даже еще год назад - неожиданно вышла в передовики капиталистического производства. Уголь еще в начале 90-х никого особенно не привлекал - разве что умудренных знатоков. Уголь стал дефицитом совсем недавно, а чуть раньше Россия прошла этап "угольных войн". Собственно, хотя настоящие войны со стрельбой из настоящих гранатометов уже в основном закончены, накануне съезда в Анжеро-Судженске был убит директор "Кемеровошахтостроя", и других версий его убийства, кроме связанных c профессиональной деятельностью, у следствия нет и быть не может.

Именно "на угле" восходили и закатывались политические звезды нового времени (успешная звезда - кемеровский губернатор Аман Тулеев), вокруг угля бушевали и бушуют приватизационные скандалы (по продаже "Кузбассугля", например), а Всемирный банк и российское правительство (причем уже которое по счету) никак не могут выяснить, куда же делись "угольные кредиты".

Крупные потребители угля начали драться между собой как за сам уголь, так и за контроль над угольными объединениями незадолго до неожиданно для многих возникшего дефицита угля в стране. Именно на угольном рынке произошло переплетение или столкновение интересов таких мощных игроков, как "Ренова", Автобанк, "Северсталь", группа ЕАМ, Уральская горно-металлургическая компания (УГМК), группа МДМ и Альфа-групп, а также такой известный в прошлом игрок, как "Миком". В прошлом году на угольном рынке появились новые "интересанты" - РАО "ЕЭС России" и Магнитка.

Впервые дефицит стал заметен зимой позапрошлого года, когда начала расти российская экономика. Именно тогда правительство достигло соглашения с Всемирным банком, по которому многие угольные объединения должны быть проданы на аукционах.

До августа 1998 года угольщики зависели от металлургов. Они сидели в приемных металлургов гроздьями. А потом ситуация перевернулась, потому что резко возросло потребление угля. Анализ производства кокса, выполненный Международным институтом черной металлургии, показал, что "технически пригодные мощности по производству кокса в мире не превышают 330 млн тонн - при общей прогнозируемой потребности в коксе 350 млн тонн в год. В том числе в странах Запада при потребности в 200 млн тонн в год реальные мощности составляют 180 млн тонн в год".

До последнего времени масштабные инвестиции в угольную отрасль было принято считать весьма экстравагантной разновидностью филантропии и быстрейшим путем к разорению. К середине 90-х только четыре угольных объединения приносили прибыль: "Кузбассразрезуголь", "Красноярскуголь", "Южный Кузбасс" и "Востсибуголь". Первым в 1994 году был выставлен на продажу небольшой пакет акций "Южного Кузбасса". Именно тогда угольщикам удалось под шумок сбагрить всю социалку на муниципальные балансы. С "Востсибуглем" поступили проще. Крупный пакет акций (41 %) по тендеру был передан в управление группе Кахи Бендукидзе. Однако группа "Объединенные машиностроительные заводы" довольно быстро разочаровалась в угольном бизнесе. Угольный бизнес - это не нефть и, прямо скажем, не сахар. Чужие здесь не ходят.

Еще в середине 90-х годов началась реализация самых первых незатейливых схем скупки за символические цены потенциально привлекательных шахт. Дело в том, что условием получения второго, самого скандального транша Всемирного банка в 250 млн долларов было закрытие 186 шахт. Закрытие шахты требует вложения довольно серьезных средств - в основном на демонтаж оборудования и некоторую социальную поддержку шахтеров. Именно на эти цели ВБ и предоставляет кредит.

После того как все оборудование списывается, на шахту приходят ее потенциальные покупатели - только официально они покупают отнюдь не шахту (она уже закрыта), а ствол. Продажа происходит без тендера, поскольку продавать ствол могут местные власти; а могут и не продавать. Именно по такой схеме года два назад за 5 млн рублей была продана закрытая шахта "Обуховская".

Начавшийся экономический рост очень быстро спровоцировал дефицит на угольном рынке и обострил борьбу металлургов за обладание угольной сырьевой базой. Если еще в 1998 году за уголь было принято расплачиваться в последнюю очередь и исключительно бартером, то сейчас угольщики берут только живыми деньгами и все чаще получают предоплату.

Однако в дальнейшем наш любимый рубль усилиями Виктора Геращенко все усиливался и усиливался. Цены на сталь перестали радовать металлургов. И дефицит угля сменился его переизбытком. Сейчас на складах шахт и разрезов скопилось больше 11 млн тонн невостребованного угля. Уж больно дорог он стал, уголек-то. Но по-прежнему сильно нужен. Анатолий Чубайс, например, который никак не может без угля обойтись, и вовсе предпочитает завозить уголь из Экибастуза (это в Казахстане), но с нашими угольными олигархами старается не связываться.

В принципе угольный бизнес все равно выгоден, и долго таковым еще останется. В странах бывшего СЭВ ощущается угольный дефицит, Япония и Китай тоже с удовольствием покупают ископаемую древесину. Чубайсу опять же чем-то надо топить, да и в нашей собственной (в смысле в нашей частной) металлургии никто еще не научился работать без угля.

Россия - это ж не Британия времен незабвенной Маргарет Тэтчер, нам еще долго будут нужны свои Стахановы. Главное, нельзя поддаваться на стоны угольщиков на предмет срочно необходимого им внимания государства в виде золотого дождя. Угольная отрасль давно уже частная. Бессмысленно поддерживать то, что не стоит само. Два года назад угольщики всем показали кузькину мать. Ситуация изменилась, ухудшилась конъюнктура, но не трагично. Шахтеры по-прежнему живут так себе, однако ж они нигде в мире они никогда не относились к среднему классу (хотя бы потому, что для этого надо много учиться), кроме разве что в стране СССР, где был особый подход к гегемонам.

Теперь и в политическом, и в экономическом смысле шахтерское движение потеряло всякий смысл: шахтеры же теперь работают на хозяина, у которого есть имя и фамилия - в отличие от государства. Теперь угольная отрасль такая же, как все. Ничем не хуже и не лучше куроводства, например. В куроводстве, кстати сказать, давно уже выросли мощные лоббисты, опустившие железный занавес на пути "ножек Буша". Именно подобным делом и будет заниматься славный съезд работников угольной промышленности.

Под землей ничего не меняется - Грани.Ру, 20.08.2001
Реформа электроэнергетики (досье Граней.Ру)