Справка

Автонекролог Ларисы Богораз

За последние годы столько милых мне, любимых мною друзей ушло, как говорится, в мир иной, и о каждом мне пришлось писать некролог: "Лара, ты ж его (ее) лучше всех других знала, и написать сможешь лучше других..." И не откажешься - ведь это было бы все равно как отказаться отдать последний долг ушедшему другу, как будто ты о нем не скорбишь, не хочешь помянуть добрым словом...

А писать один некролог за другим, находя всякий раз новые, незаезженные слова - поверьте, занятие не только очень тяжелое душевно, но и изматывающе трудное. Вот и пишешь, один за другим, иногда даже сама вызываешься... Поневоле подумаешь: Господи, хоть бы поскорее подошла моя очередь, и пусть тогда другие помучаются, вот тогда они узнают, что это такое.

И вот я решила: нет, я не хочу, чтобы кто-то близкий мне из-за меня мучился. "А напишу-ка я сама свой некролог. Он будет вне конкуренции, раз сама о себе".

Сама эта идея как бы снимала флер грустной торжественности с события смерти, придавала ему несколько балаганный оттенок. А почему бы нет? Ведь превратил же Колчерукий собственные поминки в обаятельное, совсем не торжественное представление, без всякой напыщенности, без приличествующей печальному событию обязательной скорби на лицах, без сдерживаемых рыданий в голосах... И я так хочу! Вот напишу соответствующий моему замыслу некролог! В такой стилистике и начала его. Но, слава Богу, пишу я чрезвычайно медленно, пока добралась до середины, успела подумать и одуматься.

А на самом деле, чего уж особенно веселиться? Смерть - событие достаточно серьезное и, поверьте, действительно печальное. И если кто-то захочет по этому поводу всплакнуть - пусть не скрываясь поплачет, а кто-то открыто улыбнется, вспомнив про себя что-то приятное, связанное с уходящим.

Лишь бы ни в том, ни в другом не было нарочитости, обязательности. Не было бы обмана.

Теперь я хочу написать вот в такой тональности свой некролог. Только бы успеть: ведь никто не знает ни дня, ни часа. Ну, а не успею, так тональность я уже задала.

Итак, смерть событие важное и печальное. Мне, дорогие, любимые, мне грустно разлучаться с вами, как и вам, наверное, со мной. Правда, мне все же легче, чем многим: я - не могу сказать, что верю, но все же надеюсь когда-нибудь, надеюсь, что очень нескоро (но что такое для вечности "нескоро"?). Встретиться с вами на новом витке жизни, с каждым в свой день и час. Кто-то из вас, не дай Бог, может и опередить меня, но все равно надеюсь на встречу с каждым и с уже ушедшими. Боже мой! Да ведь это будет такое счастье, какого не смею требовать, а только надеяться на него.

Но вот, пока я, еще живая, пишу этот некролог, позвольте мне сказать вам нечто важное для меня, а, может, и для вас тоже. Я долго жила и немало грешила, причинив боль и зло кому-то из вас. Эти свои грехи я все помню, но не буду сейчас о них рассказывать: я не сторонница публичного покаяния. Покаюсь перед Всевышним - а вас, моих ближних и дальних, прошу: простите мне мои вины перед вами, "ако же и аз, грешная, прощаю врагом нашим" - всем, если кто думает, что в чем-то виноват передо мною. Даю вам слово, что никому не помню их вины, а только свои. Простите и прощайте.

Еще я хочу сказать, что была счастлива в своей жизни. Судьба подарила мне вас всех, вашу дружбу и любовь, и мою любовь к вам. Если есть причина, кроме чисто биологического страха, по которой я не хотела бы уходить, так это то, что я не хочу расставаться с вами. Но каждый из нас смертен, и каждый из нас знает о предстоящей разлуке. Остается только смириться.

А еще о чем я жалею - это что не узнаю, не увижу своими глазами, как обустроится жизнь моих младших потомков, живущих сегодня и еще не пришедших в эту жизнь. Моя жизнь, можно сказать, состоялась, и состоялась хоть и нелегко, но, как я уже сказала, более счастливо, чем я того заслуживала. А вам, мои дорогие, предстоит еще прожить каждому свою трудную жизнь. Не ропщите, не впадайте в уныние. Как говорится, Бог посылает нам испытания и Он же дает силы для преодоления их.

Держитесь!
В надежде на не слишком скорую встречу, всегда ваша любящая Лариса, ваш друг, мама, бабушка, прабабушка.

Справка

ПАМЯТИ ЛАРИСЫ ИОСИФОВНЫ БОГОРАЗ

Скончалась, не дожив до 75-летия Лариса Иосифовна Богораз. Ушел из жизни прекрасный, добрый и мудрый человек. У нее есть общественная биография. Она была одним из основоположников диссидентского движения 60-х годов, ее самоотверженная позиция во время суда над ее мужем - писателем Юлием Даниэлем формировала традицию диссидентской этики в отношении с властью. Она была среди семерых смелых, вышедших на Красную площадь в августе Шестьдесят проклятого.

Вернувшись из ссылки, она участвует в издании знаменитой "Хроники текущих событий", издает сборник "Память". Требует от Андропова открыть архивы КГБ. В разгар перестроечной эйфории настаивает на освобождении советских политзаключенных. Приходят годы "демократии" - она яростно обличает войну в Чечне. Ее первое обращение против второй войны - в сентябре 1999 года - завершается пронзительным "Ратуйте!". Так кричат в деревнях, когда горит крыша, или бесчинствуют воры. Так она воспринимала эту трагедию так: идет война - гибнет страна.

И есть необычайная личность. Настоящий человек духа. С потрясающей самостоятельностью: для нее не было авторитетов, она ко всему относилась глубоко критически. Но при этом была очень доброжелательна к своим оппонентам. Удивительно иронично-пренебрежительное отношение к себе, к своим проблемам, к своим болезням. Всегда избегала избранности, элитарности.

Светлая память о Ларисе Иосифовне всегда будет в наших сердцах.

Мы выражаем самые искренние соболезнования родным и близких.

Лев Пономарев, Евгений Ихлов, Движение "За права человека"
Юрий Самодуров, Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова
Светлана Чувилова, "Горячая Линия"
Владимир Альбрехт
Елена Боннэр, Фонд Андрея Сахарова
Александр Есенин-Вольпин
Владимир Шаклеин, Уральский правозащитный центр
Глеб Якунин, Комитет защиты свободы совести
Сергей Филатов, Фонд социально-экономических и > интеллектуальных программ, Конгресс интеллигенции Российской Федерации

Справка

Памяти Ларисы Богораз

Ее уже успели назвать "легендой правозащитного движения" - для этого достаточно перечислить сделанное ею в шестидесятых.

В 1965 году арестовали ее мужа, писателя Юлия Даниэля. Тогда Лариса Богораз много сделала, чтобы поднять кампанию солидарности с ним и с его "подельником" Андреем Синявским - апеллировали тогда еще к советской власти.

Усилиями ее, других родственников и друзей осужденных московская интеллигенция осознала, что совсем рядом, в Мордовии, по-прежнему существуют политические лагеря. Подружившийся с Даниэлем в заключении Анатолий Марченко вышел "на волю" с идеей написать книгу о лагере - соавтором этой книги "Мои показания" вполне можно назвать Ларису Иосифовну.

Но вскоре в Мордовию отправились и Александр Гинзбург с Юрием Галансковым, составившие "Белую книгу" по делу Синявского и Даниэля. Суд превратился в фарс, и тогда Лариса Багораз с Павлом Литвиновым впервые адресовали свой протест не власти, а "мировой общественности". Это обращение вызвало вал индивидуальных и коллективных писем протеста - то, что назвали "эпистолярной революцией" весны 1968-го, из чего потом родилась "Хроника текущих событий".

Весна длилась недолго. 26 августа, после повторного осуждения Марченко, после ввода советских войск в Чехословакию, Лариса Богораз вместе с еще шестью друзьями вышла на демонстрацию на Красную Площадь. За это она была приговорена к ссылке в Сибири.

Все это было "впервые" - солидарность, книга, письма, демонстрация, и уже за это можно было бы назвать "легендой". Можно было бы продолжить, но...

Но Лариса Иосифовна была начисто лишена "блеска бронзового величия". Не было восторга, "восклицательного знака" - наоборот, удивление, "знак вопросительный". Пример - неожиданная, казалось бы, "смена жанра". В 1974-м, после высылки Солженицына, она подписывает "Московское обращение" с призывом к открытию архивов о ГУЛаге, стоит у истоков издания самодеятельных исторических сборников "Память".

В ней не чувствовался пафос, в рассказах все было просто. Про ссылку: "шпалу сосновую легко было таскать, другое дело - из лиственницы..." Или с юмором - про то, как частными уроками зарабатывали на жизнь, когда государство работы не давало. Или с убийственным сарказмом…

И не было в ней ригоризма "канона диссидентского морального кодекса" - она сама, вечно задаваясь вопросами, была его живым воплощением.

Кажется, этот дух Лариса Богораз привнесла и в "Мемориал" в конце 1980-х.

Именно это неуловимое, ускользающее ощущение удивления и свободы мы постараемся сохранить.

Общество "Мемориал", 06.04.2004

Справка

Лариса Богораз, биография

8.08.1929, Харьков, Украина - 6.04.2004, Москва.

Родители - партийные работники, участники Гражданской войны, члены партии. В 1936 отец Л.И. Богораз был арестован и осужден по обвинению в "троцкистской деятельности".

В 1950 году, окончив филологический факультет Харьковского университета, Л.И. Богораз вышла замуж за Юлия Даниэля и переехала в Москву; до 1961 года работала преподавателем русского языка в школах Калужской области, а затем Москвы. В 1961-1964 гг. - аспирант сектора математической и структурной лингвистики Института русского языка АН СССР; работала в области фонологии.

В 1964-1965 гг. жила в Новосибирске, преподавала общую лингвистику на филфаке Новосибирского университета. В 1965 г. защитила кандидатскую диссертацию (в 1978 г. решением ВАКа была лишена ученой степени; в 1990 г. ВАК пересмотрел свое решение и вернул ей степень кандидата филологических наук).

Л.И. Богораз знала о "подпольной" литературной работе своего мужа и Андрея Синявского; в 1965 г., после их ареста, она, вместе с женой А. Синявского Марией Розановой, активно способствовала перелому общественного мнения в пользу арестованных писателей. Дело Синявского и Даниэля положило начало систематической активности многих правозащитников, в том числе и самой Л.И. Богораз.

В 1966-1967 гг. Л.И. Богораз регулярно ездит в мордовские политические лагеря на свидания к мужу, знакомится там с родственниками других политических заключенных, включает их в круг общения московской интеллигенции. Ее квартира становится "перевалочным пунктом" для родственников политзаключенных из других городов, едущих на свидания в Мордовию, и для самих политзаключенных, возвращающихся из лагеря после отбытия наказания. В своих обращениях и открытых письмах Л.И. Богораз впервые ставит перед общественным сознанием проблему современных политзаключенных. После одного из таких обращений офицер КГБ, "курировавший" семью Даниэлей, заявил: "Мы с вами с самого начала находились по разные стороны баррикады. Но вы первая открыли огонь".

Эти годы - период консолидации многих разрозненных ранее оппозиционных групп, кружков и просто дружеских компаний, чья активность начинает перерастать в общественное движение, позднее названное правозащитным. Не в последнюю очередь благодаря "окололагерным" контактам Л.И. Богораз этот процесс быстро вышел за рамки одной социальной группы - московской либеральной интеллигенции. Так или иначе, она оказалась в центре событий.

Поворотным моментом в становлении правозащитного движения стало обращение Л.И. Богораз (совместно с П. Литвиновым) "К мировой общественности" (11.01.1968) - протест против грубых нарушений законности в ходе суда над А. Гинзбургом и его товарищами ("процесс четырех"). Впервые правозащитный документ апеллировал непосредственно к общественному мнению; даже формально он не был адресован ни советским партийным и государственным инстанциям, ни советской прессе. После того как его многократно передали по зарубежному радио, тысячи советских граждан узнали, что в СССР существуют люди, открыто выступающие в защиту прав человека. На обращение начали откликаться, многие солидаризировались с его авторами. Некоторые впоследствии стали активными участниками правозащитного движения.

Подпись Л.И. Богораз стоит и под многими другими правозащитными текстами 1967-1968 и последующих лет.

Несмотря на возражения со стороны ряда известных правозащитников (сводившиеся к тому, что ей как "лидеру движения" не следует подвергать себя опасности ареста) 25.08.1968 г. Л.И. Богораз приняла участие в "демонстрации семерых" на Красной площади против ввода войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Арестована, осуждена по ст. 1901 и 1903 УК РСФСР на 4 года ссылки. Отбывала срок в Восточной Сибири (Иркутская область, пос. Чуна), работала такелажницей на деревообделочном комбинате.

Вернувшись в Москву в 1972 г., Л.И. Богораз не стала принимать непосредственного участия в работе существовавших тогда диссидентских общественных ассоциаций (лишь в 1979-1980 гг. вошла в состав комитета защиты Т. Великановой), однако продолжала время от времени выступать с важными общественными инициативами, одна или в соавторстве. Так, ее подпись стоит под так называемым "Московским обращением", авторы которого, протестуя против высылки А. Солженицына из СССР, потребовали опубликовать в Советском Союзе "Архипелаг ГУЛАГ" и другие материалы, свидетельствующие о преступлениях сталинской эпохи. В своем индивидуальном открытом письме председателю КГБ СССР Ю.В. Андропову она пошла еще дальше: отметив, что не надеется на то, что КГБ откроет свои архивы по доброй воле, Л.И. Богораз объявила, что намерена заняться сбором исторических сведений о сталинских репрессиях самостоятельно. Эта мысль стала одним из импульсов к созданию независимого самиздатского исторического сборника "Память" (1976-1984), в работе которого Л.И. Богораз принимала негласное, но довольно активное участие.

Изредка Л.И. Богораз публиковала свои статьи в зарубежной печати. Так, в 1976 г. она, под псевдонимом М. Тарусевич, опубликовала в журнале "Континент" (в соавторстве со своим вторым мужем А. Марченко) статью "Третье дано", посвященную проблемам международной разрядки; в начале 1980-х вызвал общественную дискуссию ее призыв к британскому правительству отнестись более гуманно к заключенным террористам Ирландской республиканской армии.

Л.И. Богораз неоднократно обращалась к правительству СССР с призывом объявить всеобщую политическую амнистию. Кампания за амнистию политических заключенных, начатая ею в октябре 1986 г. вместе с С. Каллистратовой, М. Гефтером и А. Подрабинеком, была ее последней и наиболее успешной "диссидентской" акцией: призыв Л.И. Богораз и других к амнистии был на этот раз поддержан рядом видных деятелей советской культуры. В январе 1987 г. М. Горбачев начал освобождать политзаключенных. Однако муж Л.И. Богораз А. Марченко не успел воспользоваться этой амнистией - он скончался в Чистопольской тюрьме в декабре 1986 г.

Общественная деятельность Л.И. Богораз продолжилась в годы перестройки и постперестройки. Она принимала участие в подготовке и работе Международного общественного семинара (декабрь 1987 г.); осенью 1989 г. вошла в состав воссозданной Московской Хельсинкской группы и некоторое время была ее сопредседателем; в 1993-1997 гг. входила в правление российско-американской Проектной группы по правам человека. В 1991-1996 гг. Л.И. Богораз вела просветительский семинар по правам человека для общественных организаций России и СНГ. Л.И. Богораз - автор ряда статей и заметок по истории и теории правозащитного движения.

Мемориал

Дословно

Елена Боннэр

Ушла из жизни Лариса Богораз. Она была знаковой фигурой истории ХХ века. Той Истории, которая пишется на ее скрижалях с большой буквы только большими людьми.

Выйдя вместе с шестью своими товарищами на Красную Площадь в августе 1968 года, она осуществила право и возможность изнутри страны лживого так называемого "развитого социализма" защитить "социализм с человеческим лицом". Теперь нет СССР, олицетворявшего первый, нет Чехословакии, пытавшейся построить второй. Но в мире не стало меньше крови и меньше трагедий. И лозунг, с которым эти семеро смелых вышли к Лобному месту в Москве и который по всему миру разнесла из Праги с Вацлавской плошади чешская радиостанция - "За вашу и нашу свободу" - так же актуален сегодня для правозащитников всей планеты, как в те исторические дни. Такова История.

А в жизни была Лариса и интеллектуально, и по-женски необыкновенно обаятельной, всегда во всех жизненных обстоятельствах по-крупному умной. И я плохо себе представляю как мы все - ее близкие, друзья и коллеги, - будем жить без надежды вновь увидеть ее добрую и несколько ироничную улыбку и ее вечную папиросу. Я - и вся любившая Ларису моя семья - искренне глубоко соболезнуем в этой утрате всему нашему дружескому сообществу, сыновьям Ларисы Саше и Паше и ее внукам ...

Держитесь, мальчики – жизнь продолжается.

Грани.Ру, 06.04.2004

Александр Подрабинек

Она была очень доброжелательным, очень ироничным и веселым человеком в то время, когда жизнь не очень-то располагала к веселью. При этом эти качества в ней сочетались с совестливостью (она была очень совестливым человеком) - и с решимостью.

Если она понимала, что делать что-то - правильно, то именно так она и поступала. Это можно видеть хотя бы на примере того, как она вышла на площадь, на демонстрацию в 68-м году. Для такого поступка решимость нужна немаленькая. Такой же она была потом, на судах и процессах.

В ней не было злобы и агрессии, которые рождало у многих отношение власти к ним. Это вообще адекватный ответ на агрессию, и в этом эмоциональном смысле она была неадекватна. Власть оказывала сильное давление на нее и тех, кто ее окружал, а она не отвечала власти на таком же уровне злобы.

Мы были в ссылке в одном и том же месте, но я приехал челез два месяца после того, как они с Марченко освободились. Я слышал массу отзыввов о ней, и не было ни единого отзыва злобного. У всех людей бывают недруги, но в Чуне все очень тепло отзывались о ней - не правозащитники, а самый простой, обычный народ.

Грани.Ру, 06.04.2004

Татьяна Локшина

Про Ларису Иосифовну говорят "человек - легенда". На самом деле Лариса Иосифовна до последнего дня своей жизни была очень живым человеком, которому все было интересно, который чувствовал новые идеи и имел собственное, очень живое мнение по очень большому количеству вопросов. Думается, что Лариса Иосифовна прожила жизнь, которой многим из нас не грех позавидовать.

Грани.Ру, 06.04.2004

Юрий Джибладзе

Я очень мало знал Ларису Иосифовну, но в те редкие разы, когда мы встречались с ней на семинарах и антивоенных митингах, я всегда поражался контрасту ее хрупкой внешности и огромной внутренней силы и мудрости. На одном из антивоенных митингов, на котором я выступал в качестве ведущего, я подошел к Ларисе Иосифовне и спросил, как ее представить: правозащитницей, участником диссидентского движения. Лариса Иосифовна ответила: "Скажите просто - Лариса Богораз". И действительно, имени и фамилии хватило.

В молодости, когда я узнавал о том что происходило в 60-е, 70-е, 80-е годы, и когда принимал решение о том, что в дальнейшем буду заниматься вопросом прав человека в России, для меня решающую роль сыграли те нравственные выборы, которые сделала Лариса Иосифовна и ее соратники. Это мы сейчас понимаем, что Лариса Иосифовна и другие правозащитники совершали подвиг, а они относились к этому как естественному, единственно возможному способу существования в этой стране в тех обстоятельствах. Нравственная высота, которую показала нам всей своей жизнью - шанс для нас, молодых, стать лучше.

Грани.Ру, 06.04.2004

Лариса Богораз

Обращение к согражданам по поводу штурма "Норд-Оста"

Уважаемые сограждане! Неделя прошла с 23 октября, дня, когда совершилось преступление, потрясшее всех нас. Трагедия завершилась несколько дней назад Я не могу назвать завершение ни "благополучным", ни героическим, ни высоко профессиональным - более ста погибших, по-моему, чересчур высокая цена за победу над злом. И все же, по-моему, пора отвлечься от эмоций и поставить перед собой вопросы, требующие не эмоциональной реакции, а разума и ответственности от каждого из нас.

Во все эти трагические дни не раз звучал вопрос: как могло такое случиться, чтобы несколько десятков вдов, осиротевших подростков решились на такое чудовищное преступление. Но вопрос обычно касался технических деталей, ответ на него дало бы только добросовестное следствие, а у нас с вами нет для этого достаточой, достоверной информации. Я предлагаю вам и себе, каждому из нас, простому гражданину, писателям, журналистам, Президенту ответить на вопрос: какова наша вина, в чем состоит наша ответственность за случившееся? Как мы знаем, преступники требовали прекращения войны в Чечне, выведения из Чечни федеральных войск. Конечно, избранный преступниками метод я, как большинство из вас, считаю недопустимым. Насилие в любой его форме порождает насилие, оно не может привести к политическому урегулированию конфликтов. Я готова понять нашего Президента и даже согласиться с ним в том, что с преступниками неуместны никакие переговоры, никакие компромиссы. Вместе с тем, отказ от преговоров, ответ насилием на насилие повлек гибель более ста невиновных жертв. Я считаю внутреннюю политику наших властей преступной в том, что касается соблюдения прав каждого человека и гражданина – а ведь мы сами избрали эту власть. Мы не умели решительно потребовать от властей изменения ее преступной политики.

Правда, еще несколько лет назад множество российских граждан требовали прекращения войны в Чечне. Мы действовали вполне цивилизованными методами, никого не брали в заложники, не прибегали ни к какому насилию, мы проводили мирные митинги, даже и санкционированные, требовали прекращения войны в своих протестных письмах. Митинги оказались слишком малочисленными, требования робкими , нерешительными. Никто из нас не заявил об акции гражданского неповиновения. Немало российских граждан даже поддерживали грязную, преступную войну в Чечне. Не поэтому ли ответственные лица не сочли нужным посчитаться с нашими требованиями? Ни политические лидеры, ни Президент даже не вступили в дискуссию по этому поводу. А ведь мы – не преступники-террористы и не их пособники.

Вероятно, антивоенные митинги должны были быть более массовыми, более последовательными. Возможно, если бы не наша пассивность, наше равнодушие, дело и не дошло бы до трагедии.

Я адресую свое обвинение себе самой и каждому из вас, сограждане.

HRO.Org, 29.10.2002

Лариса Богораз

(Из автобиографической книги "Russie: une femme en dissidence")

Жизнь моя была и трудной и трагической, и все же счастливой. Во мне всегда жила воля к независимости, наверное, еще до того, как я это осознала, и я сумела отстоять свою свободу. Семейная жизнь моя была и остается источником большой радости. У первого моего мужа характер был легкий, у второго - тяжелый, но каждый из них дал мне по сыну, и я очень люблю своих сыновей. Ведь все, что я делала, я делала, кроме всего прочего, и для того, чтобы им жилось лучше и легче. Надеюсь, что мне это удалось: они могут жить так, как сами хотят, пусть даже на их долю осталось еще немало сражений.

Мне выпало счастье жить в окружении удивительных людей. Большинство моих друзей-сверстников прошли через лагеря - одни при Сталине, большинство при Брежневе, Андропове, Черненко и Горбачеве. Сейчас они - свободны.

Будь у меня силы, я бы ввязалась в новую борьбу - за бездомных детей. По оценкам, их сейчас в России от одного до четырех миллионов. Государство не только само ничего для них не делает, но и запрещает другим. Считается, что те, кто хочет помочь беспризорным детям, спекулируют на них и стремятся к обогащению.

Я люблю один старый анекдот. Сидит человек в огромной выгребной яме, прохожий протягивает ему палку: "Давай я тебя вытащу". - "Да иди ты отсюда - я здесь живу!" Россия напоминает эту выгребную яму, но... "мы тут живем!" И должны делать все, чтобы здесь стало чище!

''Индекс/Досье на цензуру'', 18.04.2000

Лариса Богораз

(Из речи на процессе по делу о "демонстрации семерых")

О лозунге "За вашу и нашу свободу". Прокурор спрашивает: "О какой свободе вы говорите?" Не знаю, известно ли прокурору, а также остальным, что это широко известный лозунг. Я знакома с историей этого лозунга и вкладываю в него исторический и традиционный смысл. Это лозунг совместного польско-русского демократического движения XIX века. Мне дорога идея преемственности совместных демократических традиций.

Речь Ларисы Богораз