Было бы несправедливо утверждать, что военное руководство России полностью проигнорировало опыт первой чеченской кампании. Трагедии, подобные гибели 131-й Майкопской бригады, загнанной в узкие городские улицы под прицел чеченских гранатометчиков, не случилось. Но и своих, не менее драматичных эпизодов, вторая война преподнесла немало. И целые роты гибли, так и не дождавшись поддержки, и колонны попадали в ловушки, и людей бросали в чистом поле на пулеметы, и авиация била по своим. И сегодня, как прежде, военная кампания близка к тупиковой ситуации - враг не сдается, а уничтожать его, распылившегося в горах, по городам и селам, все труднее.

А начиналось все впечатляюще. На этот раз знали наверняка, что придется воевать, а не демонстрировать силу. Потому и сосредоточили против 1200 боевиков Хаттаба и Басаева внушительные силы. А к январю-февралю 2000 года на территории республики уже действовала группировка общей численностью (все силовые ведомства) до 60 тыс. человек и 14 тыс. единиц военной техники.

Если провалы первой кампании еще как-то списывались на неопытность давно не воевашей армии, ее высокомерное отношение к противнику и благодушие Генштаба, не соизволившего ничего не просчитать наперед более-менее серьезно, то нынешние конфузии наводят на мысль о том, что излюбленное занятие военного руководства - хождение по граблям. Вот лишь небольшой перечень проблем, которые перекочевали из 94 года в 99-й.

Из донесений в штаб СКВО и Генштаб ВС РФ в августе-ноябре 1999 года:

"Как и в первую кампанию, остается острой проблема обеспечения боеприпасами".

"Проблема: низкая подготовленность людей и техники, пребывающих в зону боевых действий. Так на замену уволенных 88 механиков-водителей 506 мсп (ПриВО) прислали 68 контрактников, которые технику в глаза не видели и ничему не учились".

"Общий выход из строя военной автотехники составил 6546 единиц. Каждая вторая машина. Причем по боевым причинам - 4,7%, а по техническим - 95,3%".

Традиция поставлять на передовую разоукомплектованную, "разобранную", разворованную боевую технику не только сохраняется, но и приумножается.

"Динамическая защита разрушается при трех попаданиях гранатомета. БМП и БМД уязвимы для пулемета 7.62 мм, гранат РПГ и противотанковых мин. А БТР - стопроцентно уничтожались полностью от выстрела гранатомета. Все та же опасная совмещенность боеукладки, бака с горючим и экипажа".

"В ходе второго чеченского конфликта положение принципиально не изменилось. Поражение, как правило, сопровождалось пожаром и подрывом боекомплекта. В результате БОЛЬШИЕ ПОТЕРИ личного состава. Нынче выбиты более половины (60%) экипажей танков и 34% экипажей БМП - частично (ранены) или полностью (убиты)".

О том, что в наших боевых машинах и танках человек чувствует себя обреченным (десант предпочетает держаться на броне, под пулями, только не в "душегубке"), специалисты говорят уже давно. Но удорожать технику из-за человека, его безопасности - до этого еще не дошли.

Обитаемость, то есть безопасность и комфортность, даже не входит в перечень требований военно-промышленной приемки. Между тем вот что пишут военные медики: "Само пребывание в современных БМП, БТР, танках подрывает боеспособность экипажей - высокий уровень вибрации, ударные перегрузки, акустические шумы, низкая освещенность рабочих мест, отсутствие вентиляции:Нередки случаев обморожений (зимой) и тепловых ударов (летом). Высокая загазованность - при интенсивной стрельбе она выше нормы в пять раз. При стрельбе из автоматического оружия БМП и БТР загазованность превышает норму в десять (!) раз и вызывает тяжелое отравление экипажей".

Это лишь один фрагмент тех самых "тягот службы", которые новобранцу в тексте Военной присяги преподносят как якобы неизбежные.

Профессионалы в Минобороны этот бардак видят не хуже, а конечно, лучше нашего брата журналиста. И не для печати, а в служебных документах говорят об этом прямо:

"По результатам первой чеченской кампании выводы сделаны не были. Повторяются ошибки - развертывание и подговка войск уже в ходе войны идет в параметрах мирного времени. Части сокращенного состава оказываются ни технически, ни в плане обучения не готовыми к боевым действиям.

Обеспечение войск ракетами и боеприпасами было и остается одной из сложных и нерешенных задач".
(Из документов главного управления Сухопутных войск).

Вообще, если составлять представление о группировке, воюющей в Чечне, не по брифингам генерала Манилова в Росинформцентре, а по документам, то картина вырисовывается более чем мрачная. Вся ставка на испытанную тягловую силу войны - солдата. За все разворованное, недодуманное, профуканное политиками, генералами, депутатами, министрами один ответчик - российский солдат. Его можно бросить в любую безнадегу - он вывезет. С ним можно начинать любую военную авантюру - он бессловесно выполнит приказ. На него можно свалить все, от чего ловко увернулись умудренные государственные мужи. Он может месяцами жить в окопе, в грязи, холоде, жаре, без горячей пищи, преданный всеми, но уверенный в том, что так надо. И пока этот универсальный солдат в строю, власть может бестрепетно развязывать одну войну за другой. Какой бы позорной и бездарной она ни была. А виновные пусть не беспокоятся, что кто-то спросит с них за очередной невыученный урок.

Уроки, которые извлекло из чеченских кампаний Минобороны, главным образом сводятся к тому, что государство должно больше тратить денег на оборону. Но насколько военные осознали собственные провалы и какая гарантия того, что каждый вложенный в оборону рубль пойдет в дело, - вопрос. Пока все остается "как при бабушке". Перемены не настолько очевидны, чтобы верить в осуществимость глобальных проектов Генштаба - например, создание мощной военной группировки на Центрально-Азиатском направлении.

Воинственные планы, судя по всему, множатся в "лабораториях" на Арбатской площади. Но головой отвечать за них будут не генералы, а солдаты и офицеры "майкопских бригад", "245-х полков" и "шестых рот десантников".