Владимир Воронов - обозреватель журнала "Новое время"

Соглашения, подписанные 10 лет назад секретарем Совета безопасности России Александром Лебедем и начальником главного штаба вооруженных формирований Ичкерии Асланом Масхадовым, сравнивали то с "похабным Брестским миром" 1918-го, то с позорным Мюнхеном 1938-го. Самые популярные характеристики Хасавюрта - "предательство" и "капитуляция". Легенда же об украденной у военных победе и даже "ударе в спину" родилась сразу же, едва только успели просохнуть чернила на бумаге.

Другая сторона, лежавшая в руинах, тешила свое самолюбие обманчивой мыслью, что великая империя унижена и даже побеждена, а независимость окончательно завоевана. И в тогдашнем Грозном на полном серьезе произносились речи о репарациях и контрибуциях.

Российский обыватель и по сей день думает, что в Хасавюрте был то ли заключен мир, нарушенный басаевским вторжением в Дагестан в августе 1999-го, то ли подписан унизительный акт капитуляции, то ли это было временное перемирие: что именно - непонятно, но, по общему убеждению, нечто очень нехорошее. Чеченский обыватель столь же свято был убежден, что в Хасавюрте Россия ни много ни мало признала независимость Ичкерии. При этом, как водится, текста злосчастных документов практически никто не читал (из российских изданий их опубликовала лишь совсем не массовая и недоступная в провинции "Независимая газета").

И уж совсем мало кто знает, что юридически эти соглашения потеряли силу вовсе не в 1999-м, когда начался очередной этап кавказской войны, а еще в мае 1997-го, когда Борис Ельцин и Аслан Масхадов подписали в Кремле договор о мире и принципах взаимоотношений между РФ и ЧРИ...

Хасавюртовские соглашения, символизирующие финальный аккорд первой чеченской кампании, на деле, разумеется, не были ни мирным договором, ни капитуляцией, ни вообще серьезным документом, который мог бы повлечь за собой сколь-нибудь серьезные правовые последствия. Строго говоря, это была не более чем декларация о намерениях, поскольку даже договоренности о прекращении огня – и те были достигнуты раньше, на переговорах Лебедя с Масхадовым 15 и 22 августа в селах Старые Атаги и Новые Атаги. Да и произведенный затем вывод федеральных войск из Чечни формально был основан вовсе не на этих соглашениях, а на президентском указе #985 от 25 июня 1996 года. По сути, в Хасавюрте была зафиксирована временная передышка – не более того.

Миф об "украденной победе" и "недобитых боевиках", которых оставалось лишь чуть-чуть додавить, автору этих строк уже приходилось комментировать: то, что творилось в тогдашней Чечне, видел своими глазами, насмотрелся вблизи и на воюющую армию, и на противостоящих ей боевиков. Нельзя украсть то, чего нет. Будь у российских войск летом 1996-го возможность вчистую победить партизан – они бы сделали это. И не было бы никаких соглашений. Поскольку соглашения заключаются тогда, когда сил воевать уже не осталось.

И это действительно было так: ни скоротечная военная операция, ни затяжная война на истощение реальными альтернативами Хасавюрту быть не могли. Потому как не было у Кремля политической воли к завершению этой кампании, а у армии – воли боевой. Живой силы, военной техники и боеприпасов – как раз всего этого было в избытке, чрезмерно хаять тогдашнее качество боевой выучки тоже не стоит – все же возможности регулярной армии в этом плане несопоставимо выше, чем у партизан. А вот чего уже не было у воюющей армии к исходу лета 1996-го, так это морально-психологической решимости, осознания правоты своего дела. Моральный надлом и разложение вооруженного организма были очевидны всем, кто хотя бы раз проехался по чеченским дорогам, видел армейские посты и позиции, общался с солдатами и офицерами за пределами Ханкалы и "Северного". Впрочем, в глаза бросалась и очевидная деградация Ханкалы, не просыхавшей тогда от спиртного, поразительная оторванность штабной жизни от реальной. Если добавить сюда полнейшую импотенцию марионеточной администрации и тотальное разграбление колоссальных средств, деликатно именуемое "восстановлением народного хозяйства", картина будет почти завершенной.

В глазах основной части населения моральный перевес тогда явно был не на стороне федеральных сил. Готовность сражаться и умирать, как оказалось, у их тогдашних противников была выше. Вот и получилось, что российским солдатам было не за что сражаться – только за собственные жизни. Не в последнюю очередь именно по этой причине события в Грозном августа 1996-го и приобрели характер военной катастрофы, а не потому, что кто-то кого-то предал или что-то просмотрел.

Хасавюрт не мог поставить точку в этой войне – ее незавершенность вытекала из всего комплекса нерешенных проблем. Если они вообще решаемы. Однако признаем очевидное: передышка, которую зафиксировали Хасавюртовские соглашения, тогда была выгодна очень многим. Речь, разумеется, не о десятках тысяч людей, временно переставших убивать друг друга и получивших шанс выжить, – все это делалось не из-за них и не для них, выгоду политическую (и не только) обрели иные. Ельцин и его "Семья" сохранили власть, формально даже выполнив обещание прекратить войну. А заодно лишился подпитки (на время) и генералитет, уже не скрывавший своих политических амбиций и слишком стремительно набиравший вес. Так что за словами об "украденной победе" эти генералы скрывали горечь поражений совсем не в чеченских горах, а в столичных коридорах.

Проиграл и генерал Лебедь, пытавшийся обрести политический капитал для решающего рывка к короне, которая, как тогда казалось, вот-вот упадет в руки. Хотя вслух генерал, конечно, говорил иное: о тысячах сохраненных человеческих жизней, о шансе выйти из войны, победить в которой было изначально невозможно. Не будем заблуждаться, это было лишь фигурой речи. Так или иначе, именно ни к чему не обязывавший и ничего не обещавший Хасавюрт стал надгробной плитой на политической репутации Александра Лебедя: выполнив, по сути, приказ своего верховного главнокомандующего, десантный генерал неосмотрительно принял на себя груз совершенно чужой моральной ответственности. Да еще и стал козлом отпущения за провалы кремлевской политики. Чем, кстати говоря, и доказал, что политик он никудышный...

По большому счету, проиграли от Хасавюрта и ичкерийцы: временная передышка вовсе не сплотила бывших соратников по борьбе. Напротив, они быстро перегрызлись друг с другом за власть и контроль над ресурсами, стремительно истощив кредит политического доверия населения. Для дискредитации идеи независимости, как оказалось, лучшего нельзя было придумать.

Но это уже иная история. Оценивая же Хасавюрт спустя годы, стоит признать: не будь его – не было бы ни очередного, относительно более успешного завоевания Чечни, ни, самое главное, нынешних хозяев Кремля – там сидели бы иные люди. Ибо, продолжись та разрушительная для России война, прежний режим слетел бы раньше, а слететь он мог только в руки генералов, причем тогда – только армейских. О том, что было бы дальше, читайте в романе Александра Кабакова "Невозвращенец".

Однако все это осталось в далеком прошлом. За десять лет, прошедших после Хасавюрта, кардинально изменилось очень многое, состоялась очередная чеченская война (или продолжилась та, незавершенная, – о терминах пусть спорят историки). Ушли из жизни главные подписанты тех соглашений – Александр Лебедь и Аслан Масхадов, в той или иной форме сошли со сцены вообще многие фигуранты хасавюртовской эпохи. Но главное, и в Кремле, и в Чечне сменились хозяева. Проблема решена?

Как именно она решена, рассказал 25 августа 2006-го на совещании в Ростове-на-Дону Николай Патрушев, директор ФСБ и глава Национального антитеррористического комитета (НАК). Он констатировал, что после уничтожения Аслана Масхадова, Шамиля Басаева и ряда полевых командиров среднего звена оперативная обстановка в Чечне улучшилась: как большое достижение он отметил, что на территории республики "удалось заметно снизить активность действий бандподполья".

Замечу, речь идет даже не о завершении "антитеррористической операции", продолжающейся вот уже семь лет (восьмой на дворе!), не о полной ликвидации подполья как такового: понизили активность – уже успех. Однако следующий тезис директора ФСБ способен шокировать любого: "Успешные контртеррористические операции послужили толчком для переноса террористической деятельности в сопредельные с Чечней регионы".

Даже не знаешь, как комментировать такие признания. Ведь устами лечащего врача... прошу прощения, главного в стране борца с терроризмом, доложено: лечение прошло успешно, гнойник вскрыт и зачищен, правда, зараза оттуда расползлась и охватила весь организм. Проще говоря, директор ФСБ признал, что именно пресловутая "контртеррористическая операция" спровоцировала и инициировала волну терроризма, охватившего Северный Кавказ. Проговорка Патрушева дорогого стоит!

Если где-то убыло, значит, в другом месте прибыло? Разумеется. Прибыло, по признанию Патрушева, в Ингушетии и Северной Осетии: годовое количество терактов там удвоилось (18 и 11 соответственно). А всего, как сообщил глава НАК, за семь месяцев 2006 года на юге России "бандподпольем" было совершено 78 терактов. Однако еще более тревожный симптом в глазах руководителя Лубянки - даже не катастрофический всплеск терроризма на Северном Кавказе, а усиленное самовооружение тамошнего населения: "За семь месяцев нынешнего года на юге России выявлено более 5 тыс. преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия. У населения находятся тысячи и тысячи единиц огнестрельного оружия и боеприпасов". При этом количество преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия, за тот же период возросло в Северной Осетии вдвое, а в Ингушетии – "лишь" на 20 процентов. Ингуши, надо полагать, отстают по темпам лишь потому, что уже и без того основательно вооружены...

Десять лет назад мы читали сводки чеченские, сегодня – еще и дагестанские, ингушские, кабардино-балкарские... Метастазы пошли по всему Северному Кавказу. 26 августа, на другой день после речей директора ФСБ, в Махачкале штурмуют дом с боевиками (среди которых даже бывший замминистра культуры республики и режиссер Кумыкского национального театра), а в одной лишь Ингушетии совершено сразу три теракта (взорван УАЗ с военнослужащими, обстрелян другой УАЗ с милиционерами из Кемерово и расстреляна "Нива" уже с ингушскими милиционерами). Трудно не согласиться с независимым интернет-порталом Ингушетия.Ru: "Фактически идет партизанская война против силовых структур. Причины этой войны вряд ли связаны с повстанческим движением или чеченским сопротивлением. Скорее всего, массовые нарушения прав человека, убийства и похищения людей, пытки и другие незаконные методы ведения следствия в отношении жителей республики породили вооруженное подполье мстителей, ведущих свою войну".