Прошедший в конце ноября в Страсбурге под эгидой ПАСЕ круглый стол по проблемам Чечни с участием представителей российской Госдумы, администрации Кадырова и чеченских общественных организаций не вызвал большого интереса российских СМИ. Они в основном смаковали перепалку между Русланом Кутаевым (сопредседатель Общества российско-чеченской дружбы) и Шарипом Алихаджиевым (председатель совета глав администраций и районов Чечни). Алихаджиев заявил, что Кутаев работал в Министерстве шариатской госбезопасности Ичкерии, а Кутаев обвинил его в клевете. В результате у российских граждан могло сложиться впечатление, что данное мероприятие ничем не запомнилось, кроме разборки диких чеченцев, не умеющих вести себя в цивилизованном обществе. Однако почему же тогда Кадыров еще в Страсбурге неожиданно объявил, что готов встретиться с Масхадовым, Басаевым и даже с Хаттабом? Можно предположить, что пойти на такой шаг главу промосковской администрации заставили результаты встреч во Франции, способные изменить подход федерального центра к мятежной республике.

Первые два заседания, посвященные проблеме прав человека в Чечне, сразу же продемонстрировали слабость аргументов российских органов власти в защиту своей политики в регионе. На фоне приводимых правозащитниками вопиющих фактов нарушения прав человека сообщения кадыровских и федеральных чиновников о восстановленных школах, домах и собранном урожае выглядели, мягко говоря, странно. В результате прокурор Чечни Всеволод Чернов вынужден был признать, что власти не контролируют действия федералов. Он заявил буквально следующее: "Мы знаем, что военные в Чечне совершают преступления, но пока сделать ничего не можем".

Однако главные события произошли в Страсбурге 28 и 29 ноября, когда обсуждались проблемы политического урегулирования. Заседания проходили под председательством докладчика ПАСЕ по Чечне лорда Джадда, генерального секретаря ПАСЕ Бруно Халлера и председателя комитета Госдумы по международным делам Дмитрия Рогозина. С российской стороны в них участвовали также председатель думского комитета по обороне Андрей Николаев, председатель комиссии ГД по содействию нормализации общественно-политической и социально-экономической обстановки и соблюдению прав человека в Чеченской Республике Валентин Никитин и заместитель председателя этой комиссии Асламбек Аслаханов. Присутствовали также представители Кадырова и чеченские общественники, которые по сути заменили собой представителей Аслана Масхадова. (В сентябре этого года Масхадов запретил своим людям участвовать в подобных мероприятиях, если там будут присутствовать кадыровцы. Президент Ичкерии обвинил российские власти в том, что таким образом они хотят изобразить войну в Чечне как внутричеченский конфликт).

Основной спор возник не вокруг самой идеи диалога (тут все согласны - хватит стрелять, пора договариваться), а по вопросу о том, с кем его вести в Чечне. По настоянию кадыровцев в итоговом меморандуме, состоящем из четырех пунктов, из первого пункта, посвященного переговорам, было убрано упоминание о Масхадове. Однако когда чеченские общественники попытались возразить, то на это последовала реплика Рогозина. Рогозин, который два года уверял мировую общественность, что Россия в Чечне борется с международным терроризмом, заявил буквально следующее: "Естественно, что имеются в виду переговоры между Путиным и Масхадовым". Тем самым он дал понять, что замена фразы "переговоры с Масхадовым" на переговоры с "противоборствующими сторонами" сделана исключительно для того, чтобы особо не раздражать Кадырова и его команду.

Но российская сторона пошла на этой встрече еще дальше констатации безальтернативности переговоров. Впервые российские политики допустили возможность признания независимости Чечни. Хотя Николаев и сделал традиционное заявление, что "Чечня является неотъемлемой частью Российской Федерации", в итоговом документе в пункте под номером три по общему согласию было решено записать, что "политическая судьба народа и статус Чечни является прерогативой чеченского народа, а не группы лиц". Однако предложение вставить в этот пункт слово "референдум" не было одобрено российскими политиками. Это дало повод Руслану Бадалову, председателю Комитета национального спасения Чечни, заявить в беседе с автором, что Россия никогда не допустит демократического голосования по статусу республики.

Чеченские общественники вообще весьма сдержанно относлись к результатам страсбурского заседания, хотя и признают некий прогресс в позиции российской стороны. Особенно их беспокоит четвертый пункт итогового меморандума, в котором говорится о создании Консультативного совета. Они боятся, что этим органом, куда должны будут войти, по замыслу его создателей, представители Кадырова и чеченской диаспоры в России, российская власть попробует нейтрализовать президента Масхадова и парламент Ичкерии образца 1997 года, которых большинство жителей Чечни признают как единственных законных своих представителей. Эти опасения и были выражены в заявлении Бадалова от 11 сентября 2001 года.

Российско-чеченский конфликт настолько запущен, что не стоит тешить себя иллюзиями его скорого разрешения. Однако очевидное смягчение позиций таких "ястребов", как Дмитрий Рогозин, - это серьезное указание на то, что в Кремле действительно озабочены прекращением войны. А в том, что там очень внимательно наблюдают за подобными встречами, никто не сомневается. По крайней мере, Рогозин на круглом столе в Страсбурге прямо заявил, что по возвращении в Москву он сразу же встретится с Владимиром Путиным.