А значит, им нужна одна война
![Дмитрий Шушарин Дмитрий Шушарин](/files/17807.jpg)
Дмитрий Шушарин
Лев Рубинштейн констатировал, что каждое поколение советских/российских успешных менеджеров по-своему использует войну – миф о войне, воспоминание о войне, образ войны – говори как хочешь, неважно. И уточнять не надо. Война была одна – главная и единственная. Все остальные незнаменитые, как назвал Твардовский советско-финскую. Поскольку никакая другая с той, главной, несопоставима.
Впрочем, Рубинштейн говорит не о войне, а о победе. Причем победе, добавлю я, совершенно точно, единственной. А нынешние успешные менеджеры поминают не победу, а войну. Как раз победа-то и все, что с ней связано, прежде всего ее роль в социокультурном, национальном развитии страны, в появлении людей, по праву считающих себя победителями, не очень-то и прославляется. Так это было в первые послевоенные десятилетия, когда державная трактовка войны и победы не допускала ее гражданского толкования. И по-прежнему "сороковые роковые" рассматриваются в двух противоположных друг другу системах ценностей - державной и гражданской.
Сорок пятый год с его пафосом единства, победы, вседозволенности, с его резким повышением самооценки оставшихся в живых, с его непомерностью пространственного захвата и исторических последствий этого захвата ("мы в битвах решаем судьбу поколений"), – это совсем не то время, дух которого был бы близок нынешней правящей элите. Да и у населения не те настроения и не те задачи. Для строительства соцлагеря и реконструкции политического режима в СССР Сталину потребовалась борьба за мир. Задачи же нынешнего режима, как бы ни звали его персонификатора, несколько иные, сопоставимые с теми, что тот же Сталин решал в тридцатые годы.
И в числе способов решения этих задач были не только репрессии, но и большая война, которая, правда, приняла совсем не тот характер, который виделся Сталину в тридцать девятом году, когда он заключал союз с Гитлером. Вот этот год, с его напряженным и оправдавшимся ожиданием большой войны, притихшим населением, унифицированной системой управления, с упоением победами в приграничных конфликтах, с его надеждами на восстановление границ Российской империи, пожалуй, сопоставим с нынешним временем.
Все более явственно в рассуждениях об Украине, вплоть до сценария войны против нее с применением ядерного оружия, слышны отзвуки слов Молотова о Польше как "уродливом детище Версальского договора", прозвучавших в тридцать девятом. А постоянная угроза аннексии Абхазии и Южной Осетии (российским официальным опровержениям давно никто не верит) напоминает территориальные претензии к Финляндии перед "войной незнаменитой". А ведь есть еще и постоянная напряженность, поддерживаемая в отношениях с тремя государствами Балтии.
Державное самоутверждение – вот что началось в тридцать девятом. Казалось, что в союзе с Гитлером удастся поделить мир. И никаких проблем с населением и его самооценкой – кадровая армия весьма успешно действовала в локальных конфликтах, репрессивные органы быстро и успешно зачищали вновь захваченные страны. Поведение союзника в дальнейшем несколько изменило ход событий, но главным его следствием стало вовлечение миллионов людей в большую войну, сделавшее их причастными к судьбе родины, к ее истории. Их гражданское самоутверждение.
Война и победа имели серьезные отдаленные исторические последствия. "Лейтенантская проза" заложила мину под советскую власть. Несмотря на все старания агитпропа, образ фронтовика не удалось сделать умилительно лояльным, а победу превратить в средство легитимизации советского политического режима. А уж нынешнего – тем более.
И потому нынешняя политическая элита славит войну в самом что ни на есть примитивно-милитаристском ее понимании. Войну, а не победу. И потому ведется пропаганда насилия, подавления, территориальных захватов, но ни в коем случае не гражданского подвига. Перенос Бронзового солдата в Таллине, превращавший этот памятник из символа оккупации и геноцида собственно в памятник, был поводом для внешнеполитического хулиганства. Но никто из официальных лиц и привластных молодежных движений не осудил снос в Ташкенте памятника семье кузнеца Шамахмудова, в войну принявшей пятнадцать эвакуированных детей.
Чтили бы победу – тратились бы не на парады и ленточки, а на помощь старикам. Но не получается: надо побряцать оружием и различными частями тела. Чтобы о победе – ее цене и значении – никто не вспоминал.
![Комментарии](/assets/sys/comments-4ce9f8911625360bc1ad61ae3f167214aa24c031531ba96f95485e8530d078d1.png)
![Оставить комментарий](/assets/sys/comment-a1e7d43b171d927d9a8a8e2caaf3a60474d3822dc4313769fd759d64289593cd.png)
Статьи по теме
![Лев Рубинштейн. Фото Граней.Ру Лев Рубинштейн. Фото Граней.Ру](/files/small/27752.jpg)
Папа или Сталин?
Все они прошли через все и встретились уже в конце сорок пятого года. И все это для того, чтобы через полтора года появился на свет тот, кто пишет эти строки. И вопрос о том, кто главнее – папа или Сталин, для меня не стоит за очевидностью ответа.
![Владимир Абаринов Владимир Абаринов](/files/small/32791.gif)
Пораженье от Победы
Сегодня Россия встречает очередной День Победы, играя желваками, хмуро озираясь по сторонам. Патриоты правят бал. Кругом враги, впору возводить новый железный занавес. И снова нас пытаются консолидировать на основе общей Победы, снова "народ и партия едины".
![Встреча на Эльбе. Фото с сайта Lenta.ru Встреча на Эльбе. Фото с сайта Lenta.ru](/files/small/29595.jpg)
От пораженья до победы
Можно сказать, что мы победили благодаря сталинскому руководству и созданной Сталиным системе. Другая в тогдашних условиях просто не могла действовать. Но благодарить Сталина за столь ужасную по своим жертвам победу как-то не хочется.