На «Гранях» появилась заметка Поэля Карпа, посвященная грядущим «выборам», а также в значительной степени – полемике с моей скромной персоной. При этом Поэль Карп забавным образом вообразил меня коммунистом из-за того, что я употребляю термин «буржуазный» для характеристики того фланга оппозиции, который ориентирован на ценности потребительского общества и «среднего класса». Хотя сам я отношу себя именно к этому флангу. Что не мешает мне, как и многим моим единомышленникам, тесно взаимодействовать с представителями «антибуржуазного» спектра.

Уточнив этот момент, обращусь к ключевой теме: о радикализме, либерализме и модусе поведения на наших скорбных «выборах».

«Либерализм и радикализм - разные методы социальной борьбы», пишет Поэль Карп, путаясь в трех соснах: ни радикализм, ни либерализм не являются «методами социальной борьбы». Согласно Брокгаузу и Ефрону, радикализм есть политический принцип или направление, состоящее в стремлении «доводить политическое или иное мнение до его конечных логических и практических выводов, не мирясь ни на каких компромиссах», либерализм же есть «стремление к общественным реформам, имеющим целью свободу личности и общества». В принципе, как видим, одно другому вовсе не обязательно противоречит. При определенных обстоятельствах либерализм может быть радикальным и революционным, а радикализм – либеральным и буржуазным; так было на протяжении всего XIX века. Более того. Я уверен, что в стране, где политическое поле вытоптано и всякая публичная политика зачищена под корень, истинный либерал - т.е. человек, «имеющий целью свободу личности и общества» не на словах, а на деле, – не может не быть радикальным активистом. Иными, не радикальными способами невозможно бороться за либеральные ценности: это будет не борьба, а в лучшем случае имитация борьбы. Ибо в отсутствие независимой от властей предержащих «системной» политики либералу остается на выбор три варианта: а)превратиться в марионетку властей и прыгать на веревочке, дергаемой Сурковым, утешая себя тем, что это – тонкая политика и искусство возможного; б) лечь на обломовский диван и мечтать то о Медведеве-Освободителе, то о гиганте Прохорове, который придет и учредит либеральные реформы; в) выйти на площадь и бороться против удушающей «вертикали» плечом к плечу со всеми живыми силами гражданского общества. А уж вопросы о том, следует или не следует экспроприировать экспроприаторов и хороши или плохи Ленин, большевизм и Советская власть, можно будет обсудить в новой Думе. Т.е. не в том неместе для дискуссий, «выборы» в которое готовит Путин, а в реальном органе законодательной власти, который будет свободно избран после падения путинского режима и в котором Удальцов, Лимонов и их единомышленники (равно как Немцов, Касьянов, Каспаров и, к примеру, Поэль Карп) получат ровно столько мест, сколько готов будет им дать суверенный народ. С другой стороны, никто не запрещает обсуждать помянутые вопросы и сейчас – не следует только подменять их обсуждением реальную борьбу против реального общего врага.

Между тем г-н Поэль Карп занят именно этим: за разными экскурсами в природу большевизма, историю 1917 и 1929 годов он как-то забывает ответить на вопрос: чем же конкретно плох мой призыв к демонстративному уличному протесту? Кажется, тут автор исходит из странного предрассудка, что «революционный» уличный протест непременно ведет к экспроприации экспроприаторов и ликвидации кулачества как класса, а не, например, к установлению свободы собраний и проведению честных выборов. Напомните-ка, г-н Поэль Карп, каким образом были свергнуты диктаторские режимы в Восточной Европе, а ныне и в Северной Африке – неужели путем тайной порчи бюллетеней?

В принципе, я ничего не имею против порчи бюллетеней. Конечно, я считаю предпочтительным решительный бойкот выборов. Но если кто-то хочет сказать свое «фи» власти именно таким образом – вольному воля, хотя, может быть, и не стоит ему увеличивать явку. Другое дело, когда это маленькое безобидное удовольствие начинают противопоставлять реальным актам протеста и предъявлять в качестве рационального политического поведения. «Бюллетень изымут и заменят, будь таких даже большинство. Но по начальству доложат», - фантазирует Поэль Карп. «Это последняя возможность мирного протеста... Всем нам вместе и по отдельности стоит сказать захватившим власть, чтобы на нас не рассчитывали. Тем более что при тайном голосовании риска нет».

Г-н Поэль Карп! Уверяю вас, что Путин и Ко на вас давно уже ни в чем не рассчитывают. Это Брежнев, покойник, рассчитывал на вашу безоговорочную поддержку и всемерное одобрение – и всегда добивался их хотя бы внешне, попрошу заметить. А Путину до вас, как это ни обидно, просто нет дела. Молчит быдло, не бунтует, налоги платит – и славненько, главное, чтобы не высовывалось. По древней парадигме, описанной классиком:

«И будете вы платить мне дани многие, - продолжал князь (...) Когда же пойду на войну - и вы идите! А до прочего вам ни до чего дела нет!(...) И тех из вас, которым ни до чего дела нет, я буду миловать; прочих же всех - казнить.
- Так! - отвечали головотяпы
- А как не умели вы жить на своей воле и сами, глупые, пожелали себе кабалы, то называться вам впредь не головотяпами, а глуповцами».

Потому, собственно, и порча бюллетеней в нашем городе Глупове «совершенно безопасна», как вы справедливо изволили отметить. Ибо глуповскому градоначальнику она не страшна. А была бы страшна – не была бы и безопасна, как при Леониде Ильиче, когда за испорченный бюллетень могли и в хулиганстве обвинить. Ибо «безопасных» способов борьбы с репрессивной авторитарной системой не может быть по определению. Всякое действие, способное доставить дискомфорт системе, несет в себе долю риска. И чем более оно опасно для системы – тем более рискованно. Но, в конце концов, по словам того же классика: «Дорога из Глупова в Умнов ведет через Буянов, а не через манную кашу».