Год назад, в ночь с 6 на 7 июля 2012 г., в Крымске произошло наводнение высотой до 7 метров, позднее в чуть меньших масштабах повторившееся в Туапсинском районе: поселки Новомихайловское, Пляхо, Лермонтово, Джубга. Про это известно всем. Но каково положение было не то что в городе - во всем Краснодарском крае на протяжении 8 месяцев, пока мне пришлось там находиться, про это не знает никто. В том числе и десятки энтузиастов по имени волонтеры, которые находились там лишь до сентября и остатки времени тратили уже на молодежный отдых, на помощь бабушкам в чистке картошки и на получение справок МЧС о работе в зоне затопления... Их картина уцелевшего мира осталась неполной. Потому что подлинные унижения народа начались позже, когда люди начали осознавать себя уже не на потопе, а на судебной войне. Нахлынула "вторая волна" - теперь не вода, а всего лишь бумаги.

Итак, оставшись там независимым юристом после разъезда всех волонтерских лагерей, проведя на этих югах все затяжное и страшное лето, отсутствующую осень, встретив мрачный новый год, выехав со станции Крымская 12 марта 2013 г. под конвоем "транспортной полиции" и уголовного розыска, вернувшись на родину, я наконец могу обнародовать некоторые выводы из вывезенных оттуда тетрадей.

Кубань и Кавказ

Тех, кого мы защищали на этой земле, можно было бы назвать репрессированным народом, но на ней живет столько народов, что это просто репрессированная земля. Не раз и не два. Власти открывают шлюзы в Крымске, но они и увеличивают естественные последствия ливней в Туапсинском районе, создают техногенные наводнения под шумок настоящих ливней. Все это совершается в одинаковое ночное время - как нападение без объявления войны. Однако главное преступление совершается уже потом, когда вода уходит и слезы высыхают.

Мне уже приходилось писать о том, как проходили заседания в Крымском районном суде и чего стоило просто зарегистрировать иск, просто прорваться в двери. Народ стоял смирно, зато приставы бесчинствовали. В суде находились действительно всем миром, и органы правопорядка шли на них войной. Однако вот новые сведения. На готовых бланках для исковых заявлений, предлагаемых населению бесплатно, были два варианта обмана: 1) графа "судебное заседание прошу провести в мое отсутствие" и 2) графа "судебное заседание прошу провести в отсутствие нашего представителя". Обе эти графы были напечатаны заранее и являлись безальтернативными! То есть чтобы в суд уже точно никто не попал. Заодно в качестве "желаемых" представителей людям предлагали подписать доверенности... на представителей администрации города, на сотрудников отдела по имуществу, на заместителя начальника отдела правового обеспечения в сфере земельных отношений, а то и на советника отдела правового обеспечения администрации края. Заставляли истцов доверять ягненка волку - свое дело поручать процессуальному противнику!

Почему-то, стоило мне и Татьяне Стецуре прибыть на совсем другой суд в Забайкалье, а потом включить телевизор, как дверь Крымского суда вновь оказалась перед нашими глазами, такая до боли знакомая и недавно покинутая дверь... Ее показали по ящику! Наконец-то (в марте) судят руководителей города! Мы пришли к заключению, что нашего отъезда просто дождались. Впрочем, как стало известно позже, с волнением местного населения они все-таки не сладили и перенесли дело бывшего мэра в Краснодар.

Краснодар стал сосредоточением всех истцов из Крымского и Туапсинского судов. Крымский и Туапсинский район - это по сути разные государства. В Крымске подсолнуховые поля, а в Туапсе - кавказские горы, шакалы, змеи и другие радости. В Крымске живут казаки и частично украинцы, в Туапсе - армяне. В Крымске говорят "муляка", в Туапсе просто "ил", зато все остальные слова не по-русски...

Расстояние между Крымском и Туапсе около 250 км, электрички нет (зачем оно богатым туристам и владельцам гостиниц?), по серпантинной дороге часов пять. Летом на этой дороге нас вез на судебное заседание водитель от волонтеров, и мы попали в аварию. Столкновение с другим авто на светофоре и хладнокровный возглас водителя: "Всё!" Оставшиеся полпути наши крымские клиенты проехали уже сами и довезли нас до своего дома. Два дня - и снова надо возвращаться в Новомихайловское, где в то время еще приходилось ночевать в палатке.

В одном суде уже суды, в другом - зеркальная картинка из прошлого: битва за прием заявлений и только ожидание суда. В Крымске уже газончики, а в Туапсинских селах еще качают муляку.

Но все дороги рано или поздно приводят в Краснодар, который находится столь же далеко от обоих очагов наводнения. Если видишь в краевом суде большую группу людей, говорящих по-армянски, значит, это потопленцы из Туапсинского района. Если русские - значит, крымчане.

Национальные обычаи порой вскрывают семейные раздоры, злоупотребления в отношении своих же родственников. Историю одной армянской девушки в Крымске мне рассказала ее свекровь (девушка присутствовала тут же, но скромно молчала, как подобает). Ее родители были против того, что она вышла замуж, пытались ее похитить, волоча ее за волосы и избивая ее молоденького мужа. Потом они абсолютно не общались с дочерью, раздельно жили. Но когда пришло наводнение, а вслед за ним и время получать компенсацию по 10 тысяч, родители получили законные деньги своей отвергнутой совершеннолетней дочери, да и присвоили их себе. А ведь эти маленькие компенсации выдавались лично в руки, но... лицо, выдававшее деньги, в силу обычая отдало их родителям, даже не задумываясь. После этого отец девушки позвонил ей, но только затем, чтобы потребовать принести свой паспорт для увеличения квадратуры жилья, откуда она ушла. Уже для следующей, крупной компенсации за капремонт, в которой родители также решили присвоить себе долю дочери.

Мошенники и иностранцы

Народ приезжал на суды целыми семьями. И это немудрено: большинство исков сводилось к тому, что одна половина семьи получила компенсацию, а вторая половина не получила, а семьи большие. При этом в актах обследования, составленных ДО принятия решения о распределении компенсаций, заведомо ставились значки "плюс" и "минус" напротив фамилий. Соответственно, именно те члены семьи, напротив которых стоял минус, затем и не получали компенсаций по решению администрации!

Подчеркну, что компенсации под названием "материальная помощь" в 10 тыс. руб. были обязательны к выплате всем жителям пострадавших районов, а компенсации под названием "финансовая помощь" в 150 тыс. руб. полагалась каждому официально или фактически живущему в доме члену семьи с формулировкой "за утерю имущества первой необходимости". При этом подтверждать, кому именно в семье принадлежал затонувший диван или холодильник, законом не требовалось, а суды требовали еще как! Один представитель администрации пришел к оригинальному юридическому выводу о том, что дети не могут иметь имущества и на них компенсация распространяться не должна, так как они не имели ничего, что могли бы утратить!

Но это еще полбеды. Администрация начала направлять встречные иски о возврате "незаконно выплаченных компенсаций". А ведь жители уже потратили эти деньги на ремонт домов... Вчерашние истцы, проявившие активность, превратились в ответчиков, как это было, например, в деле семьи Абидонян. В ранее написанных статьях мною уже сообщалось, что власти Крымска решили возбуждать уголовные дела "по факту мошенничества" жителей, якобы незаконно получивших компенсации. Так вот, туапсинские власти пошли по слегка другому, но аналогичному пути. Наша линия защиты была очевидна: компенсации выплачивались по итогам проведения комиссий "по обследованию домовладений", о которых составлялись акт обследования частного жилого помещения и акт обследования утраченного имущества. На этих актах всеми правдами и неправдами рисовались подписи пострадавших и членов комиссии. Ну пусть обманом, пусть и не всегда эти подписи были, но ведь администрация-то их рассматривала и по ним решала вопрос о выплате компенсаций! Где она была раньше, когда выплачивала деньги "незаконным обогащенцам"?

В Крымске другие проблемы и другие нации. Семья ассирийцев Петросовых являлась частично семьей неграждан.

Другая семья - Бортник, то есть коренные кубанцы. Они решились на неслыханную дерзость: добиваться разрешения на постройку нового дома на старом месте с компенсацией расходов на строительство. На это не осмеливался никто. Проблемы других пострадавших были опять-таки в рамках нормативной базы: не дали квартиру взамен хорошего дома с землей, дают двум совладельцам двухквартирного дома, не родственникам одну квартиру на двоих, ничего не дают, кроме капремонта аварийного дома, не дают даже капремонта. То есть проблемы, которые при должном прокурорском контроле должны были разрешаться безо всякой помощи независимых правозащитников, поскольку в этих массовых делах не нужно спорить с законом. А здесь другое дело: мать с сыном решили, что отнимать у них исконное право проживания в центре города с огородом несправедливо, что за полсезона построенная квартира - неравнозначная замена утраченному крупному подсобному хозяйству. Крымская администрация же имеет свои аргументы: затонувший дом находился в зоне затопления, а в ней строить запрещено до особого распоряжения. Опасно для проживания. Но в таком случае почему соседним домам в аварийном состоянии выплачены компенсации за "капремонт" в этой же самой зоне затопления, и кто поручится за их жизни? Дело движется к Европейскому суду. До тех пор с той самой ночи наводнения Бортники живут в уцелевшей подсобке разрушенного двора. Сносить остатки дома они не позволяют до завершения процесса, опасаясь отъема земли. По неофициальной информации, с осени прошлого года ожидаются рейдерские захваты лакомых участков на этой самой зоне затопления.

Под хребтом: новые факты

Тем временем мы продолжали свое расследование обстоятельств обоих наводнений. К ранее сообщенному могу прибавить следующие сведения от жителей по поводу Туапсинского района. Во-первых, точное неофициальное число погибших в Новомихайловском - 795 человек. Погибших никак не может быть четверо. Только у моря затонуло три переполненных автобуса. Отдыхающие выскакивали из отелей и забивались в автобусы, чтобы спастись, но автобусы уплыли в море. Очевидцы помнят машину МЧС, которая останавливалась и спрашивала: как тут проехать к морю? Кроме того, на следующий день после наводнения в лагере "Орленок" заболели 700 эвакуированных детей. Детям, кстати, данное мероприятие назвали не эвакуацией, а экскурсией...

Во-вторых, удалось установить название полностью затонувшей деревни в 10 км от Новомихайловского, это деревня Подхребтовая, в ней было около 30 дворов. Лет сто назад, говорят, она была районным центром, но в наши дни до нее было сложно добираться - дорога одна, зимой не было пути. Ее смыло полностью, но ее не было на карте, поэтому жители, очевидно, пополнили копилку смерти в полном составе. По здешним масштабам Новомихайловское - это все равно что Крымск: оно заслоняет собой еще худшие трагедии в малонаселенных пунктах. Это при том, что по официальной(!) версии, туапсинский штаб по предупреждению наводнения был создан еще в 16:30, а наводнение началось в час ночи! Вот так предупредили, население в большинстве ничего не слышало, а кто слышал, так уж за 15 минут до начала потопа.

Вскоре после местного наводнения стало известно, что все кипы заявлений, поданных в новомихайловский поссовет, стекались в 31-й кабинет, что на третьем этаже этого поссовета. Однако уже на тот момент всех уверяли, что они собраны и отправлены в Краснодар! Видимо, для того чтобы оправдать сильное затягивание их рассмотрения: если бумажки идут в Краснодар, то придется подождать! А Краснодар-то находится на третьем этаже, так смеялись потопленцы.

Добавим, что активным жителям не позволяют чистить русло реки, извлекать оттуда сухое дерево или мусор, аргумент властей таков: если почистить реку, могут упасть столбы. То есть столбы придерживаются... исключительно мусором!

И, наконец, главное. Причиной наводнения в Туапсинском районе стала сочинская Олимпиада. Окрестности Сочи посыпают веществом, которое защищает город № 1 от любых незначительных дождичков, но зато все тучи сгоняются в соседние районы, каковым является как раз Туапсе. Так будет до 2014 г. - тонуть им не перетонуть. Во всяком случае, новомихайловцы каждый раз с ужасом выезжали на трассу, спасаясь в район Сочи, при каждом ливне.

Между прочим, 28 сентября 2012 г. ожидалось новое наводнение в Туапсинском районе. Однако оно так и не состоялось. Очевидно, дело в том, что оно ожидалось, а задача состояла в том, чтобы потопить жителей во сне и неведении.

В целом к ужасам Краснодарского края можно добавить, что помимо геноцида людей местный губернатор Ткачёв занимается также геноцидом свиней... своих конкурентов. Все фермерские хозяйства ликвидированы под предлогом свиной чумы, но собственная ткачевская ферма почему-то ею так и не заразилась. Ну и к ментовскому вопросу: пользуясь памятью о наводнении, полиция использует свои автомобильные сирены для извлечения дохода. Богатые жители платят им за включение сирены и едут вслед за ними, по перевалам, без пробок. А население слышит сирены и принимает их за сигнал наводнения. Что касается казаков, заменивших собою силы правопорядка, то крымское казачество ни с того ни с сего сменило своего атамана сразу после наводнения. Намекают, что он был нерусским.

Юридическая оборона

"Нам надо холеру выгребать, а не бегать с бумажками!" - заявила одна новомихайловская женщина в поссовете. А ей в ответ чиновница: "А ну, скажите вашу фамилию! Вы поднимаете панику за холеру! Так вы клевещете на свою семью, что у вас в доме холера?" Вот и расставили приоритеты: жители за холеру, а власти за угрозы.

Так что же можно сказать, поднявшись над ситуацией? То, что нужно бить в колокол и писать диссертацию одновременно. Пока будешь писать, в результате "разгула стихии" будет окончательно развязываться судейский беспредел, а население ничего не сможет этому противопоставить. 7-метровое наводнение с 10 тысячами жертв - это рукотворный геноцид, но ведь каждый год на весенние паводки топит Сибирь, а летние штормы из Турции топят юг. Вся Россия со всеми ее нерусскими краями и республиками является перманентной зоной затопления. Около 64 запертых таджиков утонуло в подвале винного завода в Крымске - их заблокировало. Юг обслуживают таджикские, а восток - китайские рабочие. Сколько работодателей запирает их каждую ночь в подвалах, убоясь этнического воровства? А ведь наводнения, по крайней мере умышленные, бывают именно по ночам в одно и то же время. Сколько мигрантов потом отыщут родственники из бедных стран? Сколько их, неучтенных и не подлежащих компенсациям - и если это не обжаловать, то так оно и будет. А если обжаловать безрезультатно, то необходимо по крайней мере извлечь научные выводы из происходящего, изменить представление о целой отрасли права - праве чрезвычайных ситуаций, придать ей настоящую актуальность.

Есть много вопросов, не отторгнутых наукой за неудобностью, они изучаются и процветают. Есть гуманитарное право, посвященное защите военнопленных и жертв войны, но речь в нем не идет о войне с собственным народом путем открывания шлюзов. Есть понятие о гражданской обороне в природных ЧС, но речи не идет о юридической обороне в условиях массового обмана при проведении комиссий, об обороне в условиях массового недопуска пострадавших в суды. Есть наука о биоэтических вопросах оказания медицинской помощи при ЧС - медицина ЧС. Но нет правозащиты ЧС, адвокатуры ЧС, агитации ЧС, нет понятия об экстренном правовом оповещении населения по главным вопросам административного обмана.

Все эти науки замалчивают один неудобный момент: стихия может быть войной, а насилие властей может быть страшнее стихии. Исходя из этого необходимо работать над детальными рекомендациями насчет обхода домов с разъяснением: под какими актами нельзя ставить подписи не отмытыми от муляки руками; к каким юристам нельзя обращаться - это юристы-госслужащие, работники администрации, то есть противная сторона в будущем процессе; что вообще надо больше внимания уделить этим вопросам в самом начале, потому что чиновники стремятся застать людей именно в процессе выгребания муляки, когда все озабочены потерей имущества и обрадованы сохранением жизни. Им не до бумаг - но ведь и официальной науке не до вопросов необъявленной войны.

В самом деле, справедливо ли право войны отграничено от нашего круга вопросов? Нарушения прав человека в условиях ЧС отличаются внезапностью и массовостью, экстренными ограничениями наряду с отсутствием первичных потребностей, чрезвычайщиной в прямом политическом смысле. Уже по окончании ЧС остается шлейф массовых правовых проблем, объем и суть которых население не может себе заранее представить. В результате все население осуществляет ряд юридически невозвратимых действий, причем действий пассивных, подписывают акты, которые им подают где-то во дворе, еле отрываясь от грязной работы, никем не предупрежденные о значимости своих действий. Сами они никаких активных юридических действий не совершают, поэтому и не относятся к своим подписям как к опасным действиям. Они вообще не предупреждаются, что эти подписи - сбор информации для распределения компенсаций, а не просто для статистики или оказания помощи.

По этим характеристикам право ЧС должно выделяться в отдельную отрасль и быть отмежеванным как от "права безопасности ЧС", так и от права в период войны, поскольку в ЧС речь формально не идет о враждующих сторонах и вообще о врагах. Государство выступает в роли спасителя - в первые дни, а впоследствии начинает вскрываться повальный юридический обман, люди утрачивают собственность, фактически и землю. При этом пострадавшая территория уже перестает считаться зоной ЧС, однако судебные и правоохранительные органы работают в чрезвычайном режиме по целому году, изобретая собственные порядки в целях недопущения волнений или якобы для ускорения работы.

Таким образом, право ЧС должно распространяться на какую-либо территорию на все время разбирательства судебных дел, сколько бы они ни длились. А как правозащитная отрасль эти отношения образуют особую сферу защиты прав человека в на территории ЧС, где эта защита должна состоять не столько в обеспечении первичных потребностей населения (вода, еда, спальный мешок, пункт временного размещения), сколько в предупреждении обмана со стороны государственных органов и в контроле за судебной системой со стороны независимых лиц. Характер этой работы в первые дни должен состоять в экстренном предупреждении широкого круга лиц с одновременным сбором информации о причинах ЧС и о поведении властей. В дальнейшем, в спокойный период, задачей должно быть медленное достижение результатов в борьбе за права отдельных лиц, в первую очередь права процессуальные.

Я беру на себя личное обязательство разработать вопросы защиты прав человека в условиях ЧС - нет, не защиты, а обороны от врага. Материалов для изучения этой темы все еще предостаточно. И первой моей задачей после окончания теоретической работы станет подготовка популярных юридических инструкций для населения. Обыватели должны быть готовы как самостоятельно дать грамотный отпор властям, так и объединиться на сход или в коалицию для решения проблемы всем миром. В общем, проводить сходы, не бояться разгона и спокойно оппонировать представителям власти тоже необходимо обучать народ, и это не должно выпадать из нашей будущей отрасли.

Послесловие

12 марта 2013 г. на выезде из Крымска я и Татьяна Стецура были остановлены полицией неустановленного подразделения: их начальник в штатском одновременно называл себя как представителем угрозыска, так и представителем службы по предупреждению правонарушений на транспорте. В местном линейном отделе они пытались допрашивать нас о работе в Крымске и сообщили, что мы объявлены в розыск, не показав постановления об этом. Чтобы иметь возможность выехать из Крымска, мы были вынуждены пойти на серьезную уступку своим принципам — подписать обязательство о явке по первому требованию в полицию. В дальнейшем лица в форме каждую ночь заходили в поезд, будя пассажиров, и требовали все тех же показаний и явок. Но Бурятия - наша родина, а Россия - эмиграция. Добраться до Бурятии, вернуться на свою землю, благополучно довезя собранные крымские материалы, раз в жизни стало нашей приоритетной задачей. Официально заявляю, что после таких ночных допросов они больше не дождутся подобных уступок с нашей стороны и добровольной явки куда-либо. Прошу считать мое обязательство нарушенным, чтобы выполнить другое обязательство перед обществом и перед родиной, перед чужой крымской землей и родной землей бурятской. Чтобы подняться на вершину, нужно сложить крылья. Но только раз в жизни можно на это пойти.