В первые дни Великой войны 1914 года поэт Николай Гумилев записался добровольцем в лейб-гвардии Ее Величества уланский полк. На Царскосельском вокзале он и Ахматова обедали с Александром Блоком. "Когда мы остались вдвоем, - вспоминает Ахматова, - Коля сказал: "Неужели и его пошлют на фронт? Ведь это то же самое, что жарить соловьев". Военнообязанного Блока призвали в армию на третьем году войны.

Даже в первобытных обществах мужчины погибали гораздо чаще на охоте, чем на поле боя. Межплеменные войны носили во многом ритуальный характер. Великие цивилизации древности формировали свои вооруженные силы по смешанному принципу, но костяком армии всегда было профессиональное военное сословие.

В Риме формально существовала всеобщая воинская повинность, но на практике войску вполне хватало добровольцев - солдатская служба была выгодным и почетным занятием; по выходе в отставку ветеран получал государственную субсидию в виде земельного надела и скота или деньги на открытие собственного торгового дела.

Однако в III веке н.э. империю постиг глубокий экономический и политический кризис. Земледелие утратило рентабельность, зато служба в армии стала по-настоящему опасной. Дабы обеспечить необходимую численность войск, император Диоклетиан ввел систему рекрутского набора. Число рекрутов, которых был обязан поставить землевладелец из приписанных к его земле колонов (крестьян-арендаторов), определялось размером налога, которым он облагался. Мелкие налогоплательщики объединялись и совместно выставляли одного рекрута. От поставки рекрутов можно было откупиться.

Принудительный набор воспринимался как наказание, а зачастую таковым и был. Пораженческие настроения особенно усилились после разгрома римских войск варварами в эпохальном сражении при Адрианополе (378). Распространенным стало членовредительство с целью уклонения от призыва - обычно отрубали себе большой палец руки. Император Феодосий в 381 году приказал брать на службу и калек, причем двое увечных рекрутов шли в зачет как один здоровый. Массовый характер приняло в этот период дезертирство, которое пытались пресечь самыми свирепыми мерами.

Отличительной чертой римской армии этого периода стало безудержное лихоимство старших офицеров. Они попросту присваивали часть солдатского довольствия. Распространенной практикой была стеллатура - откуп солдата от наиболее неприятных или тяжких обязанностей. В конце концов был издан закон, разрешающий командиру в течение года присвоить семидневный паек своих солдат. Вошли в обычай и манипуляции с "мертвыми душами", на прокорм которых по-прежнему выделялся провиант. Римские историки и ораторы той эпохи не жалеют мрачных красок, повествуя о бедственном положении солдат, голодных и холодных, а зачастую и почти безоружных.

Однако для варваров римская военная служба сохраняла свою привлекательность. В IV-V веках откупные платежи направляются на вербовку солдат из варварских племен. На покоренные племена возлагалась обязанность поставки рекрутов. Племена, жившие в пограничных областях, вставали по призыву Рима под римские знамена своим собственным военным строем под началом своих командиров. Варвары стали главной ударной силой римской армии и сражались отчаянно, в том числе и против своих соплеменников.

Они уже принадлежали иной, утонченной культуре и не собирались возвращаться во мрак невежества. Некоторые из них сделали блестящую военную карьеру - никаких сословных или этнических препятствий для продвижения по службе в римской армии не существовало. Тем не менее правительство критиковалось за чрезмерную варваризацию войска, которая, по мнению этих критиков, вела к утрате армией "римского духа". Но попытки возродить народную армию не удались, ибо римский дух иссяк в самом римском обществе.

В Средневековье война оставалась профессией, но теперь уже исключительно благородного сословия. Вассал являлся по призыву сюзерена полностью экипированным, со своим провиантом, фуражом и боеприпасами. Сопровождала его в походе целая свита - ведь даже облачиться в доспехи без посторонней помощи шевалье не мог. Убивали друг друга неохотно - все аристократы Европы состояли в родстве. Только в исключительных случаях христианские князья и государи объявляли друг другу guerre mortelle - войну на уничтожение. Тогда войско шло в бой под знаменем цвета крови, что означало предупреждение: никого не щадим, пленных не берем, выкуп не принимаем. Во время Столетней войны под такими флагами воевали французы в битвах при Креси (1346) и Пуатье (1356) и силы Жанны д'Арк под Орлеаном (1429).

Постепенно от принципа вассалитета перешли к найму солдат. В XIV веке самый высокий и устойчивый спрос на наемников был в Италии, государства которой постоянно враждовали друг с другом. Неслучайно и слово "солдат" происходит от soldo - названия итальянской медной монеты.

Страстным противником наемного войска был Макиавелли, обвинявший профессиональных солдат в том, что они проявляют "необычайную изворотливость для того, чтобы избавить себя и солдат от опасностей и тягот военной жизни: в стычках они не убивают друг друга, а берут в плен и не требуют выкупа, при осаде ночью не идут на приступ; обороняя город, не делают вылазок к палаткам; не окружают лагерь частоколом и рвом, не ведут кампаний в зимнее время. И все это дозволяется их военным уставом и придумано ими нарочно для того, чтобы, как сказано, избежать опасностей и тягот военной жизни: так они довели Италию до позора и рабства" ("Государь", перевод Г. Муравьевой). Кроме того, всегда существовала опасность, что кондотьеры (командиры наемных частей) сговорятся с неприятелем или возьмут власть в городе, нанявшем их, в свои руки. Самый известный пример такого рода - кондотьер Франческо Сфорца, который, разбив в 1450 году угрожавшую Милану армию венецианцев, стал герцогом миланским.

В последней четверти XV века в военном деле произошла революция. В ходе Бургундских войн (1474-1477) выяснилась полная несостоятельность рыцарской конницы герцога бургундского Карла Смелого в сражении против швейцарской пехоты, вооруженной аркебузами. Кардинально изменилась философия войны: куртуазность и простодушное благородство шевалье уступили место военной хитрости и коварству. Война-турнир превратилась в войну-убийство. Главное боевой единицей такой войны стал солдат-наемник. Полки иноземного строя служили и русским князьям. В Куликовской битве на стороне Мамая сражались наемники-генуэзцы.

Император Священной Римской Империи Максимилиан I первым из монархов Европы оценил возможности пешего наемного войска нового образца. Наемники требовались ему для приведения к покорности Нидерландов, которые он получил в качестве приданого после брака с дочерью Карла Смелого Марией Бургундской. Назывались эти солдаты ландскнехтами (Landsknecht - буквально: "слуга страны"). Вскоре профессия ландскнехта стала широко распространенной. Главным доходом ландскнехта было уже не жалованье, а военная добыча. Если полководцы преждевременно заключали мир, солдаты, не получившие поживы, на которую они рассчитывали, подымали бунт. В 1527 году папа Климент VII при приближении к Риму грозной имперской армии подписал перемирие, однако недовольные таким оборотом ландскнехты взяли город штурмом и разорили его так, как не разоряли вандалы.

Впрочем, еще в Ветхом Завете Господь рекомендует именно такой способ снабжения армии. Видя, что "Навуходоносор, царь Вавилонский, утомил свое войско большими работами при Тире; все головы оплешивели и все плечи стерты; а ни ему, ни войску его нет вознаграждения от Тира за работы", Господь говорит пророку Иезекиилю: "Вот, Я Навуходоносору, царю Вавилонскому, даю землю Египетскую, чтобы он обобрал богатство ее и произвел грабеж в ней, и ограбил награбленное ею, и это будет вознаграждением войску его" (Иез., 29: 18-19).

Ландскнехты были совершенно аполитичны и легко переходили в стан вчерашнего противника. В романе Шарля де Костера "Легенда об Уленшпигеле" описано, как эти воины орудовали в Голландии, будучи на службе у фанатичного католика испанского короля Филиппа II, а затем воевали против испанского наместника герцога Альбы под началом вождя голландских протестантов принца Вильгельма Оранского. Однако, когда принц задумал соединить свои войска с армией французских гугенотов, наемники воспротивились этому плану. "Так бы они спасли несчастную Бельгию и свободу совести, - сокрушается их решением Тиль. - Но Бог не захотел этого: немецкие рейтары и ландскнехты отказались идти дальше на том основании, что они-де присягали воевать с герцогом Альбой, но не с Францией... " (Перевод Н. Любимова).

Апофеозом наемничества стала Тридцатилетняя война (1618-1648), нравственную атмосферу которой передает роман Ханса Якоба Гриммельсхаузена "Симплициссимус". Его герой наблюдает бесконечные и отвратительные бесчинства то хорватов, то немцев, то шведов, а превратившись в солдата одной из воюющих армий, и сам не гнушается ни мародерством, ни разбоем. Во времена той же войны происходит действие пьесы Бертольта Брехта "Мамаша Кураж и ее дети", сюжет которой заимствован у того же Гриммельсхаузена. Сына маркитантки Анны Фирлинг заманивает щедрыми посулами вербовщик шведской армии. При этом он жалуется фельдфебелю на свою тяжкую долю: "Уж без разбора берешь - и припадочных, и с цыплячьей грудью!.. Подцепил одного такого - ну, кажется, все чин чином: подпоил его, он подписку дал, я за водку заплатил... а чую недоброе... До ветру выйдет, я и то за ним. Только отвернулся - хвать!.. Ушел мой рекрут, как вошь из-под ногтя! Ни чести, ни совести у людей не осталось, присяги не исполняют, Бога не боятся!" (Перевод Б. Заходера и В. Розанова).

Особым случаем были швейцарцы-райзлауферы (Reislaufer буквально - "отправляющийся в путешествие", auf die Reise laufen). Их тоже принято называть наемниками, но в том-то дело, что они призывались в армию на основе воинской повинности и "сдавались в аренду" собственным правительством на основании межгосударственных договоров. Чаще всего нанимателем был французский король, сделавшийся после подписания в 1516 году Вечного мира со швейцарскими кантонами их главным покровителем на международной арене.

Швейцарские гвардейцы служили ему верой и правдой. Свой самый известный бой они дали 10 августа 1792 года, защищая от толп восставших Людовика XVI и его семью во дворце Тюильри. Эту схватку обреченных красноречиво описывает Томас Карлейль в своей "Французской революции": "Немногое в истории кровавых бань ужаснее этого побоища... Честь вам, храбрые люди, и почтительное сожаление на долгие времена! Вы были не мученики, но почти более чем мученики. Он не был вашим королем, этот Людовик, и он покинул вас, как король из тряпок и лохмотьев: вы были только проданы ему за несколько грошей в день, но вы хотели работать за свое жалованье, сдержать данное слово. Работа эта теперь означала смерть, и вы исполнили ее" (Перевод Ю. Дубровина и Е. Мельниковой). Этот подвиг швейцарской королевской гвардии увековечил великий датский скульптор Бертель Торвальдсен - в скале близ Люцерна он высек фигуру смертельно раненного стрелой льва, увенчанную латинской надписью Helvetiorum fidei ac virtuti ("Верности и мужеству швейцарцев").

Прусская армия XVIII века в нашей популярной литературе обычно изображается карикатурно, чему много способствовало увлечение прусскими порядками русского императора Петра III. Если бы она была карикатурой, Фридрих II Великий не одержал бы в Семилетнюю войну блестящих побед, приводивших в трепет европейские дворы. Это правда, что моральному духу войск Фридрих не придавал ни малейшего значения. Он делал ставку на дисциплину. Главными инструментами воспитания солдата в его армии были знаменитая прусская муштра и палка. Солдат был превращен в автомат, единообразно реагирующий на команды.

Формально прусская армия была добровольной, но на практике ряды новобранцев пополнялись посредством облав - настолько тягостным и беспросветным занятием была военная служба, продолжавшаяся пожизненно. В сети вербовщиков попадали юноши низших сословий; по всей стране шла настоящая охота; офицеры устраивали засады на больших дорогах и отпускали пленников лишь за выкуп; пышным цветом расцвела торговля людьми. Единственной гарантией от добровольно-принудительного набора был малый рост. Еще в 1733 году отец Фридриха II, Фридрих-Вильгельм I, издал так называемый "Кантон-регламент", который ограничил деятельность вербовщика определенной территорией; даже ротные командиры имели свои участки. Не подлежали вербовке дети дворян, дети обладателей значительных состояний (более 10 тысяч талеров), владельцы крестьянских хозяйств и их единственные сыновья, а также рабочие промышленных предприятий. Если у крестьянина было несколько сыновей, то имение наследовал самый низкорослый из них. Сын священника освобождался от вербовки, если он учился богословию.

Великий король считал, что полезных для экономики подданных следует ограждать, насколько возможно, от военной службы. Поэтому основным источником пополнения убывающих рядов стала вербовка иностранцев. Прусские вербовщики работали в других немецких государствах, особенно в имперских городах, не державших войска, в Польше и Швейцарии. В 1780 году Фридрих решил отдавать в солдаты, по отбытии наказания, политических преступников.

Первой страной, превратившей всеобщую воинскую повинность в почетную обязанность, была революционная Франция. Но это стало возможно лишь в условиях небывалого патриотического подъема, вызванного тем, что против новорожденной Республики объединилась чуть ли не вся Европа. Уже Наполеон заменил всеобщую обязанность рекрутским набором с правом выкупа для тех, на кого пал жребий. Вместо собственного недоросля богатый папаша нанимал чаще всего ветерана-отставника. Военное дело опять-таки превратилось в ремесло на всю жизнь.

На этом фоне невыразимой фальшью звучат заявления российских военных пропагандистов о том, что, мол, на Руси ратное дело всегда воспринималось как "священный долг" всякого сознательного... кого? подданного Империи! В девятом классе советской средней школы мы ставили в тупик учителей литературы вопросом: а за что, собственно, так отчаянно сражается капитан Тушин, что за Аустерлиц такой? А солдаты Суворова что, исполняли священный интернациональный долг, возвращая народам Европы их легитимных монархов? Какой там священный долг и высокая сознательность! В России с петровских времен действовала система рекрутского набора. Солдатчина была страшной бедой; провожали в армию будто на тот свет. В пьесах Островского юношей отдают "в некруты от обчества" в качестве наказания за провинность, зачастую мнимую. Героиня "Горячего сердца" Параша уговаривает своего забритого в солдаты жениха Васю непременно проситься на Кавказскую войну: "А ты подумай, ежели ты не будешь проситься на стражение и переведут тебя в гарнизон; начнешь ты баловаться... воровать по огородам... что тогда за жизнь моя будет? Самая последняя. Горем назвать нельзя, а и счастья-то не бывало, - так, подлость одна". Васе повезло: он купеческий сын, а купцы и ремесленники имели право откупиться от службы - "купить квитанцию" или "нанять охотника", то есть желающего.

В 1827 году в солдаты стали забривать еврейских детей (до царствования Николая еврейские семьи вместо рекрутчины облагались двойной подушной податью). В "Былом и думах"Александра Герцена есть описание этих несчастных новобранцев, которых автор встретил на зимнем тракте между Вяткой и Пермью:

"Привели малюток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал, - бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет... Ни одна черная кисть не вызовет такого ужаса на холст. Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами - показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу".

Вот что такое была рекрутчина при Николае, в эпоху максимального военного могущества России.

В 1874 году рекрутский набор заменила всеобщая воинская повинность. Однако число военнообязанных значительно превышало потребность вооруженных сил, поэтому призывники тянули жребий. От воинской службы освобождались единственные сыновья, священники и врачи, не могло быть и речи о призыве не окончившего курс студента.

В настоящее время всеобщая воинская обязанность существует во многих странах мира, но условия прохождения службы весьма различны. В Чили мужчина перестает быть военнообязанным лишь в 45 лет, сама служба продолжается один год в сухопутных войсках и два - на флоте и в авиации. В Германии служат всего девять месяцев, в Финляндии и Хорватии - шесть, в Дании - четыре, в Малайзии - три, зато и мужчины и женщины - правда, призывают их по лотерее. Лотерея действует и в Мексике: жребий тянут один раз в жизни - в 18 лет; вытянувший "счастливый билет" в течение года числится в резерве; сама служба продолжается полтора года. В Норвегии служат от 9 до 12 месяцев в зависимости от рода войск; призывной возраст истекает в 44 года. В Сингапуре и Южной Корее срок службы составляет два года, на Тайване - 20 месяцев, в Турции - 15, в Польше, Румынии и Греции - год.

Как правило, в европейских странах действует большое число разнообразных отсрочек и легальных способов избежать призыва. Так, в Швеции реально служит лишь треть военнообязанных мужчин; при желании они могут избрать альтернативный способ службы - например, в качестве пожарного. В Израиле на службу призывают и мужчин, и незамужних женщин; первые служат три года, вторые - два; некоторые этнические и религиозные группы от воинской обязанности освобождены. Своеобразная система действует в Швейцарии. Мужчины служат там не в вооруженных силах, а в милиции (ополчении). Курс основ военного дела продолжается 17 недель, после чего новобранец возвращается восвояси и призывается раз в год на три недели для освежения навыков и знаний - до тех пор, пока число дней на службе не составит в общей сложности 260. Засим служба заканчивается. Граждане, избравшие альтернативную службу, тянут лямку 450 дней.

В Австралии, Канаде, Индии, Ирландии и Великобритании никогда не было принудительного военного призыва в мирное время. В Японии всеобщая воинская обязанность была упразднена после Второй мировой войны. В Новой Зеландии она была введена в 1940 году и ликвидирована в 1972-м, в Аргентине - в 1994-м. Во Франции после войны в Алжире солдат срочной службы было запрещено направлять в зоны вооруженных конфликтов. В 2001 году вооруженные силы Франции стали добровольными. В том же году это произошло и в Испании. В Словении обязательный призыв отменен в 2003 году, в Чехии, Венгрии и Португалии - в 2004-м, в Италии - в 2005-м.

В США первый всеобщий воинский призыв объявил Авраам Линкольн в 1863 году, в самый тяжелый момент Гражданской войны. Новобранцев отбирали при помощи лотереи. Но и в такой форме призывная кампания повлекла за собой кровавый бунт, живописно показанный в фильме Мартина Скорсезе "Банды Нью-Йорка". Для подавления беспорядков пришлось снимать войска с фронта. Еще дважды, в 1917 и 1941 годах, в Америке объявлялся всеобщий призыв - это было при вступлении страны в Первую и Вторую мировые войны. В 1948 году США вернулись к системе ограниченной воинской повинности: молодые американцы призывались лишь тогда, когда не хватало добровольцев. Такой дефицит проявился в годы вьетнамской войны, когда уклонение от призыва приняло массовый характер. В 1973 году, после окончания войны, президент Никсон отменил систему ограниченного военного призыва, а спустя еще четыре года президент Картер объявил амнистию всем уклонистам и дезертирам. Однако в 1980 году в связи с советским вторжением в Афганистан Картер снова ввел обязательную регистрацию лиц призывного возраста. С некоторыми поправками она действует по сей день, причем регистрироваться должны не только граждане США, но и постоянно проживающие там иностранцы моложе 26 лет.

Право государства призывать своих граждан на военную службу не раз оспаривалось в американских судах. Противники призыва часто аргументировали свою позицию ссылкой на Тринадцатую поправку к Конституции, которая запрещает рабство и подневольные работы. В 1918 году Верховный суд США вынес решение по этому поводу: служба в вооруженных силах была единогласно признана не подпадающей под дефиницию "принудительные работы". Верховный суд никогда не рассматривал вопрос о призыве в мирное время, однако суды низших инстанций нередко принимали постановления, гласящие, что принудительный призыв возможен лишь при условии объявления войны Конгрессом. В 1981 году Верховный суд разбирал иск нескольких призывников, которые обвиняли правительство в дискриминации по признаку пола - ведь женщин в армию не призывали. Однако суд счел эту точку зрения неосновательной.

Высший судебный орган не раз обращался и к вопросу об отказе от военной службы по убеждению. Дело в том, что закон о призыве 1917 года освобождал от военной службы лишь последователей "общепризнанных" вероисповеданий. В 1965 году суд постановил, что отказник не обязательно должен исповедовать некую определенную религию или даже верить в верховное существо в общепринятом смысле. Пять лет спустя суд расширил объем оснований для отказа - теперь уже речь шла о любых моральных убеждениях, не обязательно религиозных. В 1971 году Верховный суд внес важное уточнение: уклонист не может считаться отказником в силу убеждений, если он возражает не против войн вообще, а против конкретной войны. Иными словами, если он считает справедливой войну с Гитлером, он не может отказаться воевать с Саддамом. Впрочем, пока призыва в Америке нет, этот вопрос носит академический характер.