В романе "Бесы" есть иронический собирательный образ русского либерала 40-х годов позапрошлого века, о котором некий народный поэт выразился так:

Воплощенной укоризною
Ты стоял перед отчизною.

Трудно не усмотреть сходства между этой фигурой и некоторыми нынешними правозащитниками с диссидентским прошлым. У меня ассоциация в очередной раз возникла по прочтении колонки Елены Санниковой, в которой она расточает гневные инвективы по адресу моей скромной персоны и поддержавшей меня Ирины Павловой.

Сказано, в частности, что спорить с такими людьми, как мы с г-жой Павловой, "еще более безнадежно, чем с обычными совками".

Многое мне приходилось читать в ответ на мои тексты. И Колыму мне сулили, и в газенваген отправляли, и все никак не могли решить, какой идеологический ярлык на меня навесить, а однажды читатель даже написал мне стихи, переиначив Сашу Черного:

Холода. Исчезли травы.
Снег с небес струится.
В полынье политик правый
Хочет утопиться.
Не топись! Дружок, не надо!
Бог простит - забудет!
На Руси без клоунады
Очень скучно будет.

Я за любые отзывы благодарен - спасибо что прочли, - а за стихи особенно. Но удар г-жи Санниковой пропускать не намерен. Потому что это демагогия. Не дам ей играть в одни ворота.

Чем же я, с точки зрения г-жи Санниковой, хуже совка? Тем, что я, в отличие от хомо советикуса, все понимаю и даже как будто на той же стороне баррикад, что и она, но в силу равнодушия и тщеславного желания "интеллектом блеснуть" бросаю камень в политзаключенного Ходорковского - называю его вечным узником режима и призываю всех замолчать и смириться: "авось от молчания чего-нибудь для себя да выгадаем". Даже в том, что я в своем историческом экскурсе перечисляю статусных узников самодержавия - протопопа Аввакума, Новикова, Радищева, Чернышевского, - г-жа Санникова усматривает конформизм и капитулянтство: дескать, они сидели и Ходорковскому велели.

Чтобы так криво прочесть мой текст, надо специально тренироваться. Я давно заметил, что некоторые ветераны диссидентства воспринимают окружающий мир исключительно в черно-белой гамме. Особенно ярко этот дефект зрения проявился в недавней истории с шашлычной вывеской. Логика защитника вывески простая: кто не антисоветчик, тот вертухай. Я тогда позволил себе не согласиться с такой лакмусовой бумажкой и даже сочинил небольшую новеллу по мотивам гоголевской "Повести о капитане Копейкине", вот только, странное дело, так и не смог решить, кто из двух Копейкин: борец с вывеской или ее защитник.

Именно потому и не смог, что это две стороны одной медали: антисоветчику тоталитаризм мышления свойствен ровно в той же мере, что и его оппоненту.

На самом деле между политзеком и вертухаем еще много градаций. Да, я не сидел, простите ради Христа. Но и режиму не служил. Я из поколения дворников и сторожей. Карьеру при советской власти никогда и не думал делать. По теплым кухням, как представляет меня себе г-жа Санникова, не отсиживался. Комсомольский билет выбросил в 1981 году. Писал вольнодумные пьесы и сценарии, носил их режиссерам и читал вслух. Мог бы оказаться и в диссидентах, но как-то не встретился мне никто из них на жизненном пути, а где у них отдел кадров, я не знал. При Горбачеве меня вдруг взяли на работу в "Литературную газету". Да, подцензурный советский официоз, но уже началась гласность... Впрочем, здесь я прерву свое резюме - отродясь не занимался самопиаром и сейчас не буду. Елена Санникова сама легко могла бы собрать сведения о моей профессиональной репутации при помощи гугла, несколькими кликами мыши, но она предпочла нарисовать тенденциозную карикатуру - так проще.

А знаете ли Вы, г-жа Санникова, что у нас с Вами гораздо больше общего, чем Вы полагаете? Мы с Вами практически соратники. Вы были одним из очень немногих правозащитников, поддержавших Бориса Стомахина, когда записные либералы брезгливо воротили от него нос, - и я поддержал его на Гранях. Вы объявляли голодовку, требуя освободить Василия Алексаняна, - а я написал о том, что его мучителей надо лишить права на въезд в страны Запада.

Почему же сейчас Вы читаете мой текст вверх ногами и задом наперед? Не стоит драться с вымышленными врагами. Все просто: как идеально сформулировал мой френд по ЖЖ, узник-то режима он вечный, но режим не вечен. Да, я отказываюсь видеть в Ходорковском символ - я вижу в нем живого человека и хочу, чтобы он оказался на свободе, хотя бы даже и в результате побега, а не то что президентского помилования.

Георгий Федотов писал о жертвенности русской интеллигенции, "расплющенной между молотом монархии и наковальней народа" в царствование Александра III: "Целое поколение живет в тени, отбрасываемой Шлиссельбургской крепостью. Оно подавлено идеей мученической смерти: не борьбы, не подвига, не победы, а именно смерти..." Их демонстрации, продолжает Федотов, "всегда безоружны, их смысл всегда в избиении - нагайками, шашками - беззащитных, несопротивляющихся людей".

Читаем у Елены Санниковой:

"А в это время молодой человек, уже отсидевший при Путине, уже узнавший вкус карцера и побоев, выходит с плакатом на площадь под дубинки ОМОНа - и получает удар по лицу от озверевшего мента за возглас: "Россия будет свободной!"

Такие-то люди Россию свободной и сделают".

Не сделают. Одних кричалок и побоев мало. Впрочем, я даже рад, что мне приходится отвечать на незаслуженные оскорбления: глядишь, либеральный дискурс и сдвинется с мертвой точки. А то в нем слишком много священных коров развелось.