Инфернальные картины бунта во Франции - объятые дымом жилые кварталы, обугленные, будто обглоданные скелеты автобусов, марсианские скафандры полицейских и пожарных - напоминают кадры очередного блокбастера о рассвирепевшем Годзилле. Этот злобный монстр еще и размножается: за короткое время беспорядки охватили всю страну. Немудрено, что министр внутренних дел Николя Саркози ищет нити заговора, направленного чуть ли не против себя лично.

Похоже, арабские подростки просто смотрят телевизор и повторяют "подвиги" своих соплеменников в других городах страны. Конспирологическая версия чересчур хитроумна. Иное дело, что ситуацией мигом воспользовались те, кто жаждет торпедировать президентские амбиции министра.

Николя Саркози - сын венгерского иммигранта, получившего французское гражданство благодаря службе в рядах Иностранного легиона в Алжире, а по материнской линии - потомок греческих сефардов, еврейских подданных турецкого султана. Однако родственники не считали нужным морочить ребенку голову и воспитали его католиком-французом. Они знали, что, оставаясь представителем меньшинства, мальчик карьеры не сделает. Надо отдать ему справедливость: именно по инициативе Саркози правительство Франции предприняло хоть что-то для налаживания диалога властей с мусульманской общиной - учредило два года назад Совет по делам мусульман. Именно Саркози предложил принять поправку к закону 1905 года об отделении церкви от государства, разрешающую государственное финансирование мечетей, - это лучше, чем если их будут финансировать саудовские принцы-ваххабиты. Не в последнюю очередь из-за своих воззрений на проблему арабского меньшинства министр заслужил репутацию bete noire - пугала огородного.

Обида Саркози вполне понятна. Он сорвался, обозвав бунтовщиков "отбросами". И тем самым подлил масла в огонь. Да не в министре дело. А в том, что меры, им предлагаемые и частично реализованные, безнадежно запоздали.

Арабы стали европейцами еще в VII веке. На рубеже I и II тысячелетий нашей эры какой город в Европе был крупнейшим центром цивилизации? Уж конечно не Рим, не Константинополь и не Париж. Это была Кордова, столица сверхдержавы раннего Средневековья, Кордовского халифата. То был золотой век арабской культуры, не забывшей, в отличие от варварской Европы, великое наследие античного мира. Посетители Кордовы дивились прекрасным дворцам, паркам, мощеным улицам, освещенным по ночам масляными фонарями, водопроводу и богатейшим библиотекам.

После Второй мировой войны жители арабского Востока, Южной Азии и Вест-Индии отнюдь не рвались в Европу, лежавшую в руинах и едва способную прокормить собственное население. Их усиленно приглашали туда, потому что европейцам остро требовалась рабочая сила. Когда Европа их трудами снова стала комфортабельным местом для житья, пришельцы обнаружили, что они по-прежнему чужие этому миру.

Каждый, кто бывал в Европе, знает, что практически у каждой европейской столицы есть унылые, дышащие безнадежностью задворки, где на европейца смотрят косо, - иммигрантские кварталы. Что старые, что новые иммигранты - эти люди не в состоянии вырваться из порочного круга этнической и конфессиональной изоляции. На центральных улицах среди бела дня их не особенно замечаешь, но стоит им выйти на демонстрацию по какому-либо поводу - понимаешь, как их много, какая это могучая сила. В том, что они не смогли интегрироваться в западное общество, нет их вины. В Германии турок даже в пятом поколении не становится немцем. Только недобросовестные или некомпетентные люди способны утверждать, как это сделал, комментируя французские события, член Совета Федерации Михаил Маргелов, что иммигранты из стран третьего мира "не желают адаптироваться, выбирая наркоторговлю, воровство и бандитизм". В том-то и дело, что они ничего не выбирают. Не из чего выбирать.

Существует миф, что в Европу едут самые необразованные и бедные - голь перекатная, которой, мол, терять нечего. Вздор. То-то сын одного такого горемыки, владельца универмага Harrods в Лондоне и отеля Ritz в Париже, был бойфрендом самой Дианы Уэльской. Да ни в одной стране Ближнего Востока нет такой концентрации арабских миллиардеров, как в Англии и Франции. Но даже Доди аль-Файед не стал там своим: погиб он вместе с Дианой, а хоронили его отдельно.

Ну а в Америке, спросят меня, разве не так? Нет, совсем не так. Несмотря на отдельные эксцессы, эта страна в целом никогда не воспринимала иммиграцию как обузу. Напротив - это ее главное достояние. Здесь нет, по слову Павла, "ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания" - все американцы. Жизнь иммигранта нелегка. Но работая в поте лица таксистом или мойщиком посуды, пришелец знает: у его детей есть шанс подняться по социальной лестнице хоть до самого верха. И эти дети уже воспринимают американскую историю как свою собственную: потомки арабов и индусов чувствуют себя так, будто их предки воевали в Континентальной армии Джорджа Вашингтона, искали лучшей доли на Западе в фургонах пионеров, сражались на полях Гражданской войны - конечно же, за уничтожение рабства.

Помимо всего прочего, иммигрант, едва ступивший на американскую землю, сразу чувствует, что он не одинок и не беззащитен: в США действует разветвленная инфраструктура организаций, отстаивающих интересы представителей этнических и религиозных меньшинств на всех уровнях. Здесь никому не приходит в голову запрещать школьницам-мусульманкам носить хиджаб, как это сделали во Франции. Принцип действия американского "плавильного котла" в его нынешней форме - усвоение иммигрантами ценностей новообретенной родины. Это вовсе не означает забвения своей культуры, потому что величайшая ценность этой страны - как раз культурное многообразие. А хиджаб - не мировоззрение, а этнография.

Примеров тому, что американская мечта - не сказка, сколько угодно. Посол США в Багдаде Залмай Халилзад - пуштун. Генерал Джон Абизаид, в чью зону ответственности входят Афганистан и Ирак, - ливанец. Недавно в Сенате прошли слушания по вопросу об иммиграционной реформе. Проводил их сенатор Арлен Спектер, сын выходцев с Украины, а в числе свидетелей были натурализованные американцы - уроженка Тайваня, министр труда Элен Чао и бывший израильтянин, министр внутренней безопасности Майкл Чертофф. Самым ярым противником либерализации иммиграционного законодательства оказался эксперт по имени Марк Крикорян.

Он не одинок. В нижнюю палату Конгресса в пятницу внесен законопроект о возведении "великой американской стены" - забора на всем протяжении границы с Мексикой - и готовится другой: об отмене "права почвы", то есть предоставления американского гражданства всем уроженцам США. В Техасе и других пограничных штатах добровольцы под предлогом борьбы с терроризмом патрулируют границу. Ни одного террориста покуда не поймали и не поймают, потому что террористы приезжают в США с идеально выправленными документами. Оттого и приезжают, что местная мусульманская община в абсолютном большинстве воспринимает Америку как свой дом и в заговорах "Аль-Кайды" не участвует. А вот взрывы в Лондоне устроили свои, местные.

Европа давно уже стала континентом иммигрантов. Теперь ей нужно научиться быть им.