1. Московская катастрофа

Такого тяжелого лета я не помню на моем веку. Я находился в Москве в 1972 году, тогда тоже горели торфяники, но ничего подобного нынешней ситуации не было. Запах гари, да и только. Сейчас Москва как цех химического завода, где случилась катастрофа. Если вследствие этого московские женщины перестанут рожать, потеряют способность к беременности, будет неудивительно.

"На химию" когда-то отправляли правонарушителей. Это было бесчеловечно. То, что пятнадцатимиллионный город попал на "химию" в это лето, не заставило пошевелить ушами ни одно главное действующее лицо власти. Они и бесчувственны, и неумны. Я бы на месте Путина, Медведева, Лужкова без устали ездил в эти дни по Москве, встречался с бедными, раздавал марлевые повязки, бутылки с минеральной водой, потел и кашлял вместе с народом. Но Лужков был в таинственном месте в отпуске, а Медведев ни к селу ни к городу отправился в курортную Абхазию. Повели они себя как дезертиры, ей-богу, иначе не назовешь.

Случилось стихийное бедствие огромного масштаба. Из Москвы эвакуирован персонал многих посольств. Смертность (о которой нам долгое время лгали, что она якобы не увеличилась) все-таки, оказывается, увеличилась В ДВА РАЗА. А государство и его высшие должностные лица ярко продемонстрировали свое безразличие, беззаботность, отсутствие даже здравого смысла. Их ленивое дезертирство – лишнее доказательство того, что результаты выборов у нас фальсифицируются, иначе они бы старались понравиться людям.

Придет осень, потом зима, но москвичи, надеюсь, не забудут хамское, отвратительное поведение высших должностных лиц государства летом 2010 года.

2. Уход Эллы Памфиловой

Я не уверен, что от госпожи Памфиловой было так уж много толку. Она не сумела, например, заставить первых лиц государства проводить широкие амнистии - к 65-летию Победы выпустили на свободу в буквальном смысле полторы калеки. Помилования также были скудными. Быть в полицейском государстве на таком посту, на каком была она, унизительно. Однако она в конце концов нашла в себе силы сбежать от власти. Я думаю, она вдруг поняла не только унизительность своего места, но и поняла, что власть, эта власть – заразна. То, что мы называем общим словом "Кремль", на самом деле тяжелая заразная болезнь, грозящая осложнениями. От власти неминуемо подхватывают уж точно склонность к манипуляции и интригам, подхватывают подлость, и все виды предательства. Я думаю, на пороге заболевания, убоясь его, сбежала от власти Элла Памфилова.

Вот два, как их называют неуклюжим иностранным словом, "омбудсмена" - московский Музыкантский и общероссийский Лукин – не сбежали. Я имел возможность этим летом наблюдать их в работе: они уговаривали нас, заявителей митингов на Триумфальной, сломаться и принять ультиматум власти. Пусть простят меня горячие поклонники этих двух омбудсменов - я увидел их как крайне неприятных людей. В том, что они - и Музыкантский, и Лукин - находятся всеми руками, ногами и кишками на стороне власти, у меня нет никаких сомнений. Возможно, Лукин изначально не был таким обтекаемым и одновременно циничным, но стал им в результате нескольких лет "служения". Непоправимо заразился и тяжело болен главный по правам человека в Москве: его подготовила к болезни его предыдущая должность – префекта одного из московских округов.

Музыкантский никогда не выздоровеет. У Лукина есть еще возможность спастись - ему бы убежать вслед за Памфиловой! Да-да, я знаю, что мне могут возразить: Лукин написал критический доклад о разгоне митинга 31 мая на Триумфальной, а ты, Лимонов, его пинаешь?! В ответ могу лишь твердо заявить: значит, мои стандарты честности и порядочности выше стандартов г-на Лукина, то, что для него, видимо, подвиг, для меня выглядит как робкая даже не критика, но попытка фиксации правонарушений. В любом случае - какие могут быть "омбудсмены" в полицейском государстве? Это как назначить "омбудсмена" в сообществе каннибалов. "Омбудсмены", видите ли! Ну, тогда я архангел Гавриил...

3. О митинге 31 августа

Последний месяц я изо всех сил старался спасти цельность надпартийной коалиции, сложившейся вокруг Триумфальной. С этой целью я и Константин Косякин пошли на некоторые уступки. Вместе с Константином Косякиным, учитывая пожелания активистов митингов на Триумфальной (а они же в большинстве своем хотят, чтобы наша сторона соблюдала законность и подавала уведомления), мы сдвинули нашу позицию ближе к позиции Людмилы Алексеевой. И таким образом мы подадим уведомление в мэрию о том, что проведем митинг 31 августа в 18 часов на Триумфальной. Подадим! Все в том же составе заявителей. Никакого второго списка Шиндлера не будет.

Я лично страшно боюсь одного лишь: перед глазами у меня раскол в коалиции "Другая Россия" в 2007 году, и жалкая судьба "Национальной ассамблеи", боюсь раскола и уничтожения.

Сторона власти, по моим сведениям, собралась 31 августа попрать и растоптать Конституцию, как прежде. Московская мэрия, как мне сказали "информированные источники", собирается выпустить на Триумфальную тех же людей, что были выпущены туда 31 июля, вы помните: два автомобиля и мотоцикл. Готовьтесь, граждане!

Что будет после 31 августа, то есть будет ли нам нужна процедура уведомления? Это зависит от диалога между нами, заявителями, и властью. Если этот диалог состоится. Наша сторона желает видеть перед собой конкретных людей из власти, с фамилиями и полномочиями. Вести переговоры (через циничных посредников) с неидентифицированными силами, с некими "облаками в штанах", называющими себя "власть", мы, я уверен, не станем. У "облака в штанах" нельзя спросить, почему оно не выполнило обещаний. А у реальных людей с фамилиями – можно.

Честно говоря, я вам признаюсь, я не представляю себе, о чем можно дальше дискутировать с властью. В течение последнего месяца мы высказали общую позицию нашей стороны: время, место и личности заявителей не подлежат торгу, не могут являться предметом обсуждения. Прошу вспомнить также, что мы требуем исполнения уже существующей статьи Конституции Российской Федерации, а именно статьи 31. Конституция является основным законом нашей страны, и никакая ее статья обрезанию либо удалению частей не подлежит. Поэтому о чем мы сможем договариваться? Я лично всегда соглашаюсь и буду соглашаться на переговоры, на дискуссию, на обсуждение, для того чтобы как можно полнее и яснее донести свою позицию до противоположной стороны конфликта. Однако я не хочу слышать аргументов типа следующего: "Нужно помочь власти сохранить лицо, ведь она же власть..." Почему я должен заботиться о сохранении их коллективного лица, выражающего упрямство, насилие и глупость? Не станем щадить их гордость, которой у них нет, а свое лицо они давно потеряли сами. Пусть сами и спасают. Нас устроит только полная и безоговорочная капитуляция их насилия перед силами свободы.