В искусственно раздутой Московской патриархией истории вокруг Pussy Riot есть, пожалуй, два неожиданных аспекта. Первый - это та жесткость, с которой власть начала преследовать девушек, отыгравших уже не один открыто оппозиционный спектакль-концерт в необычных местах. Второй связан с тем, что дискуссия о степени виновности барышень привела к фактическому столкновению внутри самой Русской православной церкви - или во всяком случае ее московской части.

Новостные ленты с самого начала "антипусиной" кампании наполнены противоположными по смыслу заявлениями от имени православных. Известный церковный публицист, протодиакон Андрей Кураев высказался в том духе, что ключарь храма должен был накормить девушек блинами, налить по стопке, ущипнуть за зад (это феминисток-то!) и отпустить. Его сверстник из таких же бывших церковных либералов, протоиерей Всеволод Чаплин настойчиво требует жестких мер, по крайней мере пока девицы не раскаются. Активистка церковной благотворительности Лидия Мониава призывает проявить милосердие к арестованным, и это обращение подписывают два десятка священников. Другой (менее известный) церковный публицист (и путинист) по фамилии Тюренков пишет письмо с призывом осудить тех, кто не требует применения к "Пусям" жестких мер, и некоторые московские священники зачитывают его с амвона. Московская патриархия от подобных инициатив официально открещивается. Московская духовная академия официально (но "братски") критикует своего профессора Кураева за либерализм, проявленный в заявлении по "Пусям". Бывший редактор американского православного панк-журнала Владимир Легойда, умудрившийся стать начальником одного из трех информотделов Московской патриархии, бегает между всеми и пытается мирить. За ним бегает редакция сайта "Православие и мир", которая за последние пять лет много сделала для придания московскому православию "человеческого" образа через пропаганду благотворительности и тоже пытается быть "взвешенной".

Но ничего не получается. Раз в три дня Чаплин вновь открывает рот - и оттуда несется нечто, что вызывает у публики оторопь пополам со смехом. 20 марта, например, он умудрился высказать намерение, с одной стороны, посетить раскаявшихся "Пусь" в тюремной камере, а с другой стороны - открыть при своем храме центр современного искусства при участии галериста Марата Гельмана.

Между тем в этом конфликте видна четкая логика. Церковь, как и все современное российское население, разделилась на три категории: начальство и подпевалы (включая немногочисленных идейных сторонников жесткой руки); умные и добрые - они же с высшим образованием и опытом общественной работы; и то большинство, кому вся эта суета побоку.

При всем моем крайне скептическом отношении к деятельности арт-группы "Война", изводом которой являются безголосые "Пуси", нельзя не признать, что выступлением в ХХС они удивительно точно выбрали "болевую точку" российского общества: опостылевшее многим представителям образованного класса, причисляющим себя к православным, сращивание верхушки РПЦ с диктаторским государством. ХХС, в котором прошел концерт, удивительно точно характеризует этот феномен. Храм был построен на административном ресурсе коррумпированным московским мэром на средства, которые он шантажом собрал с предпринимателей и выделил из небогатого в 1990-е годы московского бюджета, то есть вытащил из кармана у каждого москвича. ХХС через малопонятный фонд полностью принадлежит московской мэрии и используется ею в собственным целях - концерты, встречи, музей, автомойка и залы для приемов. Собственно храм составляет небольшую часть огромного комплекса, придавая ему ритуальную (и туристическую) значимость. Но этот храм мало что дает собственно верующим, которым надо получать специальные билетики на патриаршие службы, устраиваемые на потребу государственных чиновников, но никак не простых москвичей.

Текст песни, которые там исполнили "Пуси", также обращен на обличение сросшихся церковных и светских властителей, никак не ставит под сомнение православное учение и вряд ли оскорбляет чувства верующих, которым трудно себя ассоциировать с Кириллом и Путиным. Короче говоря, если бы барышень покормили блинами, налили по стопке и выпроводили, как предлагает Кураев, широкая церковная общественность события бы не заметила, а в среде московской околоправославной интеллигенции МП заработала бы жирный плюс. Если бы "Пусь" сдали на руки ментам и оштрафовали, счет был бы примерно равный, а часть даже либеральных журналистов скандалисток пожалуй бы и осудила. Но добившись ареста молодых матерей, намного превысив приемлемую для общественности меру "необходимой обороны", Московская патриархия не только возбудила страсти далеко за пределами православной среды, но и породила полемику внутри церкви.

Зачем ей это надо? Почему не послушать голоса разумных и популярных в светском обществе церковных активистов? Почему надо отмахиваться от многочисленных голосов в защиту "Пусей", раздающихся из православной среды? Почему вызывают такое озлобление журналисты и блогеры, которые защищают преследуемых, хотя в других условиях могли бы выступить на стороне православных?

Ведь фактически все 2000-е годы московские церковные активисты потратили на отмывание светлого образа церкви, замаранного сигаретно-алкогольными и отчасти антисемитскими скандалами второй половины 1990-х. Не очень многочисленные, но энергичные прихожане нескольких московских приходов для интеллигентов последнее десятилетие старались развивать церковную благотворительность и формировать положительный образ церкви сначала в своих, потом и в независимых СМИ. На фоне бездействия властей в пожарах 2010 года хотя бы декларируемая готовность этих приходов (воспринимаемая как "позиция церкви") прийти на помощь пострадавшим уже воспринималась общественностью как несомненный позитив. А тут такая неоправданная жестокость.

Дело в том, что сторонниками жестких мер в отношении девушек являются в первую очередь церковные начальники, против которых и был направлен "Пусин" протест. Люди, имеющие много власти и мало образования. Патриарх-то, между прочим, средней школы нормальным образом не закончил, а все годы учебы в семинарии и духовной академии пробегал по поручениям. Так же, как и подавляющее большинство его коллег по Священному синоду и четыре пятых епископов РПЦ. То же самое его помощники - тот же Всеволод Чаплин попросту не имеет высшего образования и находится в странных отношениях с окружающей реальностью. Некоторые из них, выросшие в интеллигентных семьях, могут произвести внешнее впечатление бойкой речью. Но на мир эти люди смотрят через призму теории заговора. Дружат с бывшими высокопоставленными комсомольскими работниками и нанимают на работу бывших генералов КГБ. Знают, что большей части их прихожан ничего от них и от церкви не надо: зашли, свечку поставили, записку подали, постояли немного, книжку про очередного благочестивого старца купили и до свидания.

Собственно, "волны возмущения" в первые два-три дня после того, как стало известно об этой акции, вообще не было. Рядовые верующие YouTube не смотрят, в ХХС не ходят, а из государственного телевидения могли бы об акции и вовсе не узнать. Православная блогосфера, которая YouTube смотрела, также в основном молчала, поскольку масштаб события был по московским меркам невелик. Лишь после жестких заявлений Московской патриархии штатные припатриархийные комментаторы и юристы из околопатриархийных организаций (напомню, что большую часть тяжб от лица РПЦ ведет организация "Народный собор" во главе с бывшим функционером неофашистского РНЕ) начали производить "контент" возмущения. И его можно было бы принять за голос всей церкви, если бы не проснувшиеся после первых арестов молодых мам выпускники МГУ и Физтеха из либеральных московских приходов.

Интереснее здесь, впрочем, другое. Вот все эти милые, добрые и интеллигентные люди, которые столько сил и времени потратили в своих приходах на благие дела и теперь искренне хотели бы, чтобы их друзья и знакомые не упрекали их в принадлежности к церкви, которая расправилась с дурными, но безобидными "Пусями". Сколько раз их должно церковное начальство щелкнуть по носу, чтобы они поняли, что церковь принадлежит не им. И что теплой приходской компанией можно помогать бездомным где-то в другом месте. И с лучшим результатом. И не краснеть при этом за поведение большого начальника.