Волна общественного возмущения, поднявшаяся после известия о том, что пыль с патриарших книжек стоит столько же, сколько многокомнатная квартира в центре Москвы, возымела действие. Впервые в новейшей истории церкви патриарх Кирилл был вынужден публично дать объяснения. И не годы спустя после свершившегося события – как это было с алкогольно-сигаретным скандалом.

Форма объяснений, правда, избрана более чем двусмысленная. Имеющий весьма специфическую репутацию журналист Владимир Соловьев встретился с патриархом, а потом весьма подробно, в течение двадцати минут, пересказал его версию эпизодов с дорогими часами и драгоценной пылью в эфире своей утренней радиопрограммы. Отсутствие при встрече журналиста с патриархом записывающей аппаратуры явно не случайно. Московская патриархия любит списывать на "выдумки журналистов" любые исходящие от нее высказывания, которые позднее могут причинить ей ущерб или оказаться недостоверными.

Итак, что же поведал патриарх в изложении г-на Соловьева? Первым пунктом программы стало объяснение истории с дорогими часами Breguet, которые были запечатлены на руке у патриарха украинскими журналистами в июле 2009 года. По версии патриарха, фотография - это "коллаж", который он, однако, не стал разоблачать, поскольку позже обнаружил такие же часы у себя среди неразобранных подарков. А на самом деле предстоятель РПЦ носит подаренные Дмитрием Медведевым российские часы с гербом (надо понимать, государственным), да и тех на службу не надевает.

Аргументация эта напоминает запирательства побагровевшего от конфуза мальчика лет этак десяти-двенадцати. Фото с часами было сделано во время молебна на Владимирской горке в Киеве 27 июля. В печати оно появилось 31 июля. Патриарх находился в Украине до 5 августа, и за это время его пресс-служба имела все возможности сообщить, что изображение (перепечатанное тогда многими ведущими газетами) поддельное. Если патриарх обнаружил у себя такой нежданный подарок после публикации фото, но еще находясь на Украине, то можно было смело заявить о провокации, как это часто делали (в том числе в ходе той поездки) патриаршие пиарщики по другим, не столь важным поводам. Но этого сделано не было. Рассказы о том, что Кирилл не знает, куда деть эти часы и другие дорогие подарки, из той же серии мелкого и неумного лукавства. Есть масса способов избавиться от такого имущества – от благотворительного аукциона до (на худой конец) передачи в церковный музей или канцелярию патриархии. Но распихивание по шкафчикам в личных покоях - это нечто другое.

В рассказе об истории с квартирой лукавство чуть более тонкое, рассчитанное на сочувствие и понимание единомышленников. Так, квартира на верхнем этаже Дома на набережной, по словам патриарха, досталась ему как дар не то московского, не то российского правительства. Предложение было сделано Ресиным, разрешение почему-то подписал Борис Николаевич (надо понимать, Ельцин), который, оказывается, лично распределял квартиры в Москве, а приватизировано жилье было в рамках "общих приватизационных процедур". А то так и жил бы в "деревянной развалюхе" - то есть в особняке ОВЦС в Серебряном бору, как его предшественники на должности главы церковного МИДа.

Оставим в стороне соображения о том, что в глазах многих верующих принять как дар от властей предержащих огромную (144 квадратных метра) квартиру в центре Москвы, в каком состоянии (по словам Соловьева – в плохом) она бы ни не находилась, – это поддаться на подкуп. Интереснее другое. Митрополит Кирилл в то время уже был собственником 80-метровой четырехкомнатной квартиры в Петербурге и оставался таковым на момент своего избрания патриархом. Если служебная квартира в Москве была получена и затем приватизирована без сдачи квартиры в Питере, это представляется сомнительным с точки зрения законодательства. Впрочем, этот сюжет может преподнести и другие сюрпризы: Соловьев, по-видимому, сознательно не говорит о том, когда именно была получена, а затем приватизирована квартира.

Итак, квартира была получена, вероятно, отремонтирована (за чей, кстати счет?), а потом в нее из Питера была перевезена "уникальная", по словам Соловьева, библиотека отца Кирилла – протоиерея Михаила Гундяева и, видимо, случайный набор литературы, осевшей в библиотеке усилиями самого будущего патриарха (в том числе попавшие в акт экспертизы романы "Путь Абая" и "Робинзон Крузо" 70-х годов издания). Не вдаваясь в подробности о степени запыленности книг, стоящих в закрытых шкафах, можно усомниться в том, что все без малого 1600 томов, из которых только менее половины изданы до 1930 года, так ценны и библиотека столь уж уникальна. По свидетельствам родственников, Гундяев-старший всю жизнь провел в бедности, денег в семье не хватало даже на еду. У него, конечно, могли сохраниться какие-то дореволюционные религиозно-философские издания, но столь уж велика и ценна коллекция, чтобы обосновывать многомиллионный иск и необходимость столь дорогостоящей чистки?

Так или иначе, библиотеку Кирилл перевез. Далее в квартиру переселяются две его троюродные сестры, помогающие ему нести служение, а сам он, по словам Соловьева, "не жил в ней в общей сложности за эти годы и недели". Но, простите, зачем ему тогда брать жилье у властей? Под книгохранилище? Где же он тогда жил в Москве? И что, он привез книги в эту квартиру, чтобы заходить туда как в библиотеку? И как сопоставить слова Соловьева о том, что эти женшины жили в Москве, с тем фактом, что как минимум одна из них – Лидия Леонова - была еще во второй половине 1990-х годов прописана в Смоленске, где тоже якобы помогала патриарху в его служении? И в чем состояла эта незаменимая помощь?

Для стирки подрясников у монахов и епископов есть келейники, для дел духовных – священники, для административных – те же священники плюс штатные бухгалтеры, юристы, семинаристы на подхвате и прочая весьма многочисленная обслуга. Родственники, помогающие владыке в служении, по штату не положены, хотя, конечно, нередко присутствуют, вызывая, как бы это помягче сказать, противоречивые суждения в здоровой части коллектива епархиального управления и ближних православных окрестностей.

Чем же так прославились Лидия Леонова и другая, так и не поименованная родственница на ниве церковного служения? Нет на это ответа, хотя патриарх Кирилл - личность довольно заметная и состав его ближнего круга в общем-то известен. Кроме упоминания о том, что Леонова является постоянной спутницей патриарха в Смоленске и на ее имя зарегистрированы фирмы по продаже табака, а также краткого сообщения о том, что некая "двоюродная сестра патриарха" вскоре после его избрания приезжала в патриаршую резиденцию в Переделкине для предварительной инспекции, более нигде эти родственницы Кирилла не фигурировали.

Кирилл устами Соловьева утверждает, что в "большой патриархальной семье" его отца "троюродные сестры" воспитывались вместе с ним, а когда его отправили в Смоленск, на семейном совете было решено, что они поедут с ним. Однако, как ни удивительно, об этих женщинах ничего не говорится ни в одной из многочисленных публикаций о жизненном пути Кирилла и истории его семьи, появившихся после избрания его патриархом, включая, например, упомянутое выше интервью с его родной сестрой. Нет ни одной опубликованной фотографии семьи будущего патриарха, где бы они присутствовали, да и фамилия матери патриарха (Кучина) не похожа на фамилию единственной известной троюродной сестры – Леоновой.

Приходится признать, что оправдания патриарха, переданные через столь неожиданное доверенное лицо, выглядят малоубедительными и нуждаются как минимум в некой детализации.

В связи с этой историей вспомнился мне разговор, который был у меня лет пятнадцать назад с одним епископом, возглавлявшим немалую епархию у западной границы бывшего СССР. Он рассказал, что уже пять лет живет в однокомнатной квартирке рядом с университетским виварием – у епархии денег хватает только на такую аренду. И что обходится без келейника – сам себе все стирает и штопает. Я искренне удивился и спросил, отчего же такая оригинальность. И получил ответ: "Да чтобы лишних разговоров за спиной не было". Среди коллег, впрочем, епископ слыл "слишком ориентированным на Запад".