В культовой книге моего поколения эта тема была решена с однозначностью аксиомы. Торопить прогресс нельзя - и точка. Будь ты хоть сам прогрессор или даже инопланетный бог. Впрочем, о тяготах, выпадающих на долю супермена, способного прямо на месте, огнем и мечом оптимизировать отсталое гнусное общество, сообщало уже название книги - "Трудно быть богом".

В самом деле, сдерживаться, когда на твоих глазах уроды калечат и убивают людей, почти невыносимо. Тем более если ты не бог и от тебя ничего не зависит. И ту иранскую девушку по имени Неда, застреленную местным чекистом, уже не воскресишь, и сотни арестованных молодых людей не вырвешь из тюрем.

Насилием делу не поможешь, так примерно было сказано в культовой книге, и яростный бунт дона Руматы, порубавшего в отчаянии арканарскую вертикаль, вызывал сочувствие при ясном понимании бессмысленности этой акции. Нельзя сделать людей свободнее, чем они есть. Можно лишь спасти немногих, причем далеко не всех. Вывезти на другую планету, в другую страну, в другой мир. Остальные же обречены ждать, когда их родина постепенно, поколений через двадцать, приобщится к благам цивилизации. Или не приобщится - тоже ничего не поделаешь.

Мировая история подтверждала и не подтверждала мысль, изложенную в культовой книге. Так, национал-социалистическая Германия, освобожденная союзниками от нацизма, в западной ее части довольно быстро стала свободной и процветающей страной. Напротив, освобожденный Ирак являет собой пример государства не слишком процветающего как до, так и после освобождения. С той лишь разницей, что на смену тирании пришел террор. И тысячи людей, погибших в ходе войны с Саддамом и позже, во время затянувшейся подпольной гражданской, уже никогда не поучаствуют в празднике демократии. Если праздник когда-нибудь наступит.

Однако тут возникает желание уточнить аксиому. Заметить, что насильственно насаждаемый прогресс возможен в том случае, если прогрессор выступает против агрессора. Как союзники воевали против Гитлера. В ином случае, когда просто хочется скинуть нажравшегося кровью диктатора, от этого следует воздержаться. Поскольку освобожденный народ будет просто не в состоянии постичь, за что с ним так поступили. И в хаосе, сменившем диктатуру, затоскует если не о Саддаме, то о талибах, как в Афганистане.

Иран пока ни на кого не напал. Кроме той девочки, которую убили прицельным выстрелом в сердце. И сотен других молодых людей, расстрелянных, раненых или избитых на улицах Тегерана, Кермана, Шираза, Мешхеда, Тебриза, Ахваза, Исфахана. Это происходит на глазах у всего мира, мятеж против Ахмадинежада захлебывается в крови, и мир не вмешивается, разве что отчитывает иранских послов по месту проживания. Ибо сегодня жесткое моральное вмешательство во внутренние дела Ирана приведет лишь к дальнейшему озверению режима, а вводить войска невозможно по целому ряду причин. Впрочем, достаточно и одной: новая война в этом регионе приведет к катастрофическому взлету цен на энергоносители.

Поэтому пока наблюдаем. В надежде на то, что ненавидящий Хаменеи и Ахмадинежада миллиардер и экс-президент Али Акбар Хашеми Рафсанджани скинет власть и станет новым, хорошим аятоллой. Или, раздавив восстание и пресытившись кровью, старый режим хотя бы на время откажется от ядерной программы. Или Израиль в конце концов, принимая на себя всю ответственность и гнев прогрессивного человечества, поможет Ирану избавиться от мирного атома.

Но это еще не завтра. На переговорах с Нетаньяху, прошедших в Белом Доме полтора месяца назад, Обама по-человечески попросил израильского коллегу до января не совершать никаких военных акций. Сдерживаться, сколько бы еще Ахмадинежад ни говорил, что Израиль не имеет права на существование. Дать шанс американскому президенту мирно решить иранскую проблему. Не торопить прогресс. Осталось меньше полугода, срок небольшой, но в эти дни время тянется нестерпимо медленно.