Быть может, это самая загадочная из булгаковских фраз. ...Никогда и ничего не просите! - учит Маргариту Воланд, посетивший Москву. - Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут! То есть понятно, что сильных просить унизительно и бессмысленно, но с чего бы надеяться на их щедрость и догадливость? Помнится, в любимовском спектакле на Таганке персонаж из свиты Воланда сопровождал эту сентенцию издевательским: "Ага, потом догонят и еще раз дадут!", и такое вмешательство в булгаковский текст казалось вполне уместным.

Но вот Аркадий Ротенберг в нашумевшем интервью рассказывает нам о том, что его полувековая дружба с Путиным "на бизнес не влияет", более того, "если его что-то попросить, как бы не вышло наоборот", - и эти его слова поначалу вызывают довольно тяжелое чувство. Чувство неловкости, с которым выслушиваешь грубоватую ложь. В конце концов, все известные нам "друзья Путина" - долларовые миллиардеры, и такое удивительное совпадение буквально граничит с чудом. Короче, складывается впечатление, что миллиардер держит читателей за идиотов, и это неприятное впечатление. Спрашивается, зачем обижать читателей, им и так нелегко.

А с другой стороны, если углубиться в тему, привлекая политику, психологию и несгораемый роман, то приходишь к неожиданной мысли: может, Аркадий Романович не так уж и врет. Все-таки дружба - это явление редкое и хрупкое, и если ты выбился в люди и тебя обступают кореша с требованием подарить им вон тот заводик и вот эту бензоколонку, а еще парочку банков и морских портов, то поневоле призадумаешься и охладеешь к таким друзьям. Вообще жизнь - она богаче, сложнее и тоньше примитивных разоблачительных схем. Поэтому не исключено, что свои сокровища друзья Владимира Владимировича добывали способами более изощренными, нежели это представляется завистникам и недоброжелателям.

"Если ты начинаешь просить, это уже другие отношения", - делится жизненным опытом Аркадий Ротенберг, и с ним трудно не согласиться. Должно быть, тут действует другой механизм и все происходит иначе, как-то изящней, что ли. Все происходит само собой. "Нам есть что вспомнить, есть кого вспомнить. Мы много каких-то человеческих вопросов обсуждаем. Он очень интересный собеседник", - приоткрывает завесу друг Путина, и так они, наверное, и общаются. Подобно всем нам, кого связывают с друзьями теплые и давние отношения. Просто не каждый из нас с юности знаком с президентом, оттого и "Стройгазмонтаж", и Инвесткапиталбанк, и СМП-банк, и ОАО "Минудобрения", и множество акций других предприятий, и те дома в Италии, и тот отель в центре Рима, на которые наложен арест, нам не достались. Нас обнесли акциями и недвижимостью.

Это, можно сказать, случайность, что мы не занимались борьбой в одной группе с Владимиром Путиным. А вот большие финансовые удачи, которые сопутствуют в жизни бизнесмену Аркадию Ротенбергу, а равно его брату и сыну, - это закономерность. Однако непростая, нелинейная, и слово "коррупция", которое принято произносить, сталкиваясь с подобными явлениями, прозвучит эффектно, но едва ли разъяснит ситуацию до конца.

Дело в том, что национальный лидер недоверчив, и это еще мягко сказано. В силу профессии. В силу характера, определившего выбор профессии. Можно сказать, он биографически недоверчив. А если кому и верит, то испытанным старым друзьям, про которых редко упоминает вслух, а если и упоминает, то скрывает нежные дружеские чувства за грубоватыми с виду фразами типа "два еврея и хохол". Вот им и некоторым другим проверенным людям он и вручил Россию со всеми ее богатствами, для чего следовало ликвидировать судебную власть, уничтожить парламент, унасекомить оппозицию и равноудалить олигархов прежнего созыва - кого в тюрьму, кого в эмиграцию, а остальные скоро все сами поняли.

На их место и пришли новые дворяне, что бы это ни значило. Разумеется, они не возражали против такой перезагрузки российской политики и экономики, но в очереди с протянутой рукой не стояли. Удача свалилась им на голову, поскольку те же братья Ротенберги или Геннадий Тимченко нужны были Путину во главе разнообразных корпораций ничуть не меньше, нежели он был нужен старым друзьям. Поэтому он сам им все предложил и дал, а они - взяли. Не в службу, а в дружбу. Соответственно, они первыми и расплачиваются по всем счетам Владимира Владимировича, и это тоже логично, закономерно и справедливо. Так дружба проверяется на разрыв, и не всякий выдерживают суровое испытание.

Геннадий Тимченко по кличке Гангрена не то чтобы бунтует или упрекает старого друга, но - огорчается. Речи про собачку, с которой он разлучен, и про миллиарды, которые готов хоть завтра же отдать людям, пропади они пропадом, свидетельствуют о сложных процессах, происходящих в душе умученного от санкций.

Ротенберг, которого тоже попросили рассказать в интервью, как ему хорошо живется, невзгоды переносит спокойнее. Внешне, по крайней мере, и это означает, что проверочку он пока выдерживает. Равно и "закон Ротенберга" Аркадий Романович комментирует с той гражданской ответственностью, которая дорогого стоит. Никакого, говорит, отношения к этому закону не имею и никогда не буду компенсировать свои личные потери за счет бюджета страны. Впрочем, если друг попросит его переложить деньги из одного казенного кармана в другой, он, наверное, не откажет. По дружбе чего не сделаешь, да и закон надо исполнять.

Ибо друзья познаются в беде, а Владимиру Владимировичу, невзирая на все его фултонско-валдайские речи, сегодня не позавидуешь. Собственно, не позавидуешь всем нам, живущим в мире, который впервые со времен Карибского кризиса заглядывает в бездну. И если следовать таинственному завету писателя, то и нам никого и ни о чем просить не следует, а то допросимся. Быть может, смысл фразы Булгакова в том и состоит, что переживать катастрофу надо со стиснутыми зубами, а если играющий нашими судьбами расслышит мольбу, то будет особенно беспощаден. Это я не про Путина говорю, а про того, кто догадал его родиться в России.